Что я думаю о новейшей русской поэзии
Что я думаю о новейшей русской поэзии
Петербургская поэтесса. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Стала лауреатом премии журнала «Звезда» в 2011 году.
Поэтесса, ставшая лауреатом Премии имени Аполлона Григорьева. По многим ее стихотворениям поставлены спектакли в Москве, Перми, Скопине.
Давайте проанализируем отрывок стихотворения Виславы Шимборской «Лук». Автор произведения описывает простой, казалось бы, знакомый всем овощ — луковицу, которая представлена в её видении как эталон гармонии с собой и совершенства:
Могла бы заглянуть луковица
Без страха в собственные глубины..
Вислава создает образ «превосходного яства» при помощи постмодернистского пафоса, используя высокопарные определения, которые, тем не менее, кажутся абсурдными:
(«Производит она фурор», «Центростремительная фуга»), правда? Выраженная метафоричность, смещение идеалов, неожиданное заключение: в начале повествования лирический герой упоминал «чужеродность и дикость» человеческой личности, а в финале становится ясно, что это и делает его особенным по сравнению с остальным миром.
Отличие произведения Виславы Шимборской от других стихотворений эпохи постмодернизма, для представителей которого не чужд хаос, заключается в рациональной конструкции стихотворения, ее четко выстроенной логике. В то же время Вислава, как и многие поэты современности, использует «технику телесности» — восприятия мира через кинестетику и органы чувств, в ее стихотворении можно найти множество отсылок к анатомии не только человека, но и самого лука: («Слизи и тайны блаженства»), что позволяет сопоставить возвышенное описание внутреннего мира овоща и некрасивость человека. Вислава Шимборска наделяет овощ поистине буддистскими качествами: предельная открытость миру и внутренняя чистота:
А в луковице луковица,
Не кишки позавиты.
Она многократно нага.
И все же хорошо, что нам, по словам Виславы, «заказан идиотизм совершенства»: именно «нервы, жиры и жилы» делают человека человеком, живым и неидеальным, но тем не менее прекрасным. Человеку доступен весь мир, а лук замкнут в своем совершенстве — в этом и заключается идея её произведения.
Стихотворение написано в 2013 году. Оно относится к разделу «Мужская лирика» и имеет высокие рейтинги среди пользователей интернета («4,6»).
Основные мотивы: любовь и одиночество («Я — однолюб!»). Стихотворение от первого лица, от лица поэтессы, но в мужском обличии. Ах Астахова написала это лирическое произведение без сюжета, но использовала темообразующий прием — чувства. В стихотворении говорится о безответной любви, «однолюбстве» и одиночестве. Ах Астахова при написании использует как бытовую (повседневную) лексику, так и литературную (книжную).
Размер стихосложения — дольник. Стихотворение «Однолюб» написано кольцевой рифмовкой (абба). Ах Астахова использует метафору («С других я таю губ») для более ясного, красивого и лаконичного изъяснения. Произведение буквально пронизано такой стилистической фигурой, как инверсия — нарушение порядка слов в предложении («Её под ручку водят смело / Лихие женихи»), чтобы читатель почувствовал всю горечь и досаду происходящего. Первая и последняя строфа сопровождаются повтором с междометием («Черт подери! Я — однолюб»). Все стихотворение написано с восклицанием — это передаёт возбуждение чувств автора. Астахова в этом произведении использует постановку авторских знаков («А эти губы — далеки!») для того, чтобы акцентировать внимание читателей на каких-то определённых строках стихотворения и для передачи нужной интонации — пауз.
Использование тропов, стилистических (синтаксических) фигур и других литературных приёмов придаёт стихотворению «Однолюб» динамику и экспрессию, а также способствуют полному и глубокому раскрытию его идейного содержания.
Люблю, когда меня приводят в чувство
жрецы официального искусства.
Их уши занавешены лапшой,
их идеалы вечны и нетленны.
Со всех сторон их защищают стены,
в которые не вхож никто чужой.
И я не знаю, кто я в их кругу,
и чувствую себя всю жизнь в долгу
не перед ними, нет, а перед теми,
кто верит им и не поверит мне.
Виктор Коркия — это представитель иронической, шаржированно-гротесковой поэзии. В своих произведениях он высмеивает порядки и законы абсурдного общества, где правда заменена тем, что нужно правящей элите. Начинается стихотворение с глагола «люблю», но он несет не душевную теплоту чувства, а оставляет после себя горькое, неприятное послевкусие грустной иронии и ядовитого сарказма и настраивает читателя на негативное отношение к главным образам «жрецов официального искусства» стихотворения. Автор использует прием инверсии в первом предложении, чтобы противопоставить свое лирическое «я» образу «жрецов», показать, что они находятся на разных полюсах в своих взглядах на обстановку вокруг. Важную роль в понимании произведения играет метафора «жрецы официального искусства», где с помощью иронии автор высмеивает представителей «официального», партийного искусства, одновременно показывая, что все стало настолько нелепым и неправильным. Те, кто раньше растворялся в настоящем творчестве, теперь стали хранителями нерушимого культа власти. Знаменитая поговорка про уши и лапшу занимает немаловажное смысловое место в стихотворении: сами «жрецы» не ведают, что окружены ложью и обманом, как и другие люди, которые слушают и верят уже им, «занавешенным лапшой». Не просто так здесь употреблено именно краткое причастие «занавешены» — возможно, это отсылка к «железному занавесу», который отделил СССР от всего мира. Единоначатие третьей и четвертой строки с местоимения «их», однако, не сближает их по смыслу — в первой автор говорит, что представители угодного официальной идеологии искусства сами не ведают правды, а во второй он саркастически подчеркивает окостенелость всех их установок и «идеалов» с помощью эпитетов «идеалы вечны», «нетленны».
Неоднозначен смысл двустишия «Со всех сторон их защищают стены, в которые не вхож никто чужой». С одной стороны, это относится к «жрецам», показывая их неприкосновенность и ограниченность одновременно, а, с другой стороны, смысл этого стиха связан и с «идеалами», которые «вечны и нетленны»: они спрятаны глубоко в шкафу, никто посторонний не может получить к ним доступ, чтобы хоть как-то понять или изменить. Создается впечатление, что и «жрецы», и их истины находятся в бетонной коробке, как радиоактивные элементы, которые опасны для окружающей среды и людей.
Стоит обратить внимание на проявление личного лирического «я» в последних четырех строках. Герой, как оказывается, является одним из высмеянных им же «жрецов официального искусства», но при этом он не понимает, что он делает среди них и кто он такой: «И я не знаю, кто я в их кругу». Повтор местоимения «я», употребление «себя», «мне» показывает метания личности в поисках ответов на вопросы, нужна ли, важна ли она в этом мире, на своем ли месте она.
«Кто я в их кругу», — герой противопоставляет себя обществу, находится в конфликте с окружающим миром и самим собой. Он испытывает чувство долга перед теми, кто был ненамеренно обманут «жрецами», потому что такие люди верят не лирическому герою, и пока он бессилен просветить их. Потому в конце всего произведения и конкретных последних четырех строк автор поставил многоточие — это и сожаление о собственной беспомощности, и те слова , которые он хотел бы сказать и представителям «официальной» культуры, и доверяющим им простым людям.
Таким образом, в своем стихотворении «Люблю, когда меня приводят в чувство» автор выражает сожаление лирического героя о собственном бессилии перед обществом, построенного на фальши и лжи. Герою стыдно, что он не может противостоять обману и помочь простым людям прозреть и найти истину.
