Поэзия как добыча радия

Разговор с фининспектором о поэзии

Гражданин фининспектор!
Простите за беспокойство.
Спасибо.
не тревожьтесь.
я постою.
У меня к вам
дело
деликатного свойства:
о месте
поэта
в рабочем строю.
В ряду
имеющих
лабазы и угодья
и я обложен
и должен караться.
Вы требуете
с меня
пятьсот в полугодие
и двадцать пять
за неподачу деклараций.
Труд мой
любому
труду
родствен.
Взгляните —
сколько я потерял,
какие
издержки
в моем производстве
и сколько тратится
на материал.
Вам,
конечно, известно
явление “рифмы”.
Скажем,
строчка
окончилась словом
“отца”,
и тогда –
через строчку,
слога повторив, мы
ставим
какое-нибудь
“л а м ц а д р и ц а-ц а”.
Говоря по-вашему,
рифма —
вексель.
Учесть через строчку! —
вот распоряжение.
И ищешь
мелочишку суффиксов и флексий
в пустующей кассе
склонений
и спряжений.
Начнёшь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет —
нажал и сломал.
Гражданин фининспектор,
честное слово,
поэту
в копеечку влетают слова.
Говоря по-нашему,
рифма —
бочка.
Бочка с динамитом.
Строчка —
фитиль.
Строка додымит,
взрывается строчка, —
и город
на воздух
строфой летит.
Где найдёшь,
на какой тариф,
рифмы,
чтоб враз убивали, нацелясь?
Может,
пяток
небывалых рифм
только и остался
что в Венецуэле.
И тянет
меня
в холода и в зной.
Бросаюсь,
опутан в авансы и в займы я,
Гражданин,
учтите билет проездной!
— Поэзия
— вся! —
езда в незнаемое.
Поэзия —
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради
тысячи тонн
словесной руды.
Но как
испепеляюще
слов этих жжение
рядом
с тлением
слова-сырца.
Эти слова
приводят в движение
тысячи лет
миллионов сердца.
Конечно,
различны поэтов сорта.
У скольких поэтов
лёгкость руки!
Тянет,
как фокусник,
строчку изо рта
и у себя
и у других.
Что говорить
о лирических кастратах?!
Строчку
чужую
вставит и рад.
Это
обычное
воровство и растрата
среди охвативших страну растрат.
Эти,
сегодня,
стихи и оды,
в аплодисментах
ревомые ревмя,
войдут
в историю
как накладные расходы
на сделанное
нами —
двумя или тремя.
Пуд,
как говорится,
соли столовой
съешь
и сотней папирос клуби,
чтобы
добыть
драгоценное слово
из артезианских
людских глубин.
И сразу
ниже
налога рост.
Скиньте
с обложенья
нуля колесо!
Рубль девяносто
сотня папирос,
рубль шестьдесят
столовая соль.
В вашей анкете
вопросов масса:
— Были выезды?
Или выездов нет? —
А что,
если я
десяток пегасов
загнал
за последние 15 лет?!
У вас —
в моё положение войдите —
про слуг
и имущество
с этого угла.
А что,
если я
народа водитель
и одновременно —
народный слуга?
Класс
гласит
из слова из нашего,
а мы,
пролетарии,
двигатели пера.
Машину
души
с годами изнашиваешь.
Говорят:
— в архив,
исписался,
пора! —
Всё меньше любится,
всё меньше дерзается,
и лоб мой
время
с разбега крушит.
Приходит
страшнейшая из амортизаций —
амортизация
сердца и души.
И когда
это солнце
разжиревшим боровом
взойдёт над грядущим
без нищих и калек, –
я
уже
сгнию,
умерший под забором,
рядом
с десятком
моих коллег.
Подведите
мой
посмертный баланс!
Я утверждаю
и — знаю — не налгу:
на фоне
сегодняшних
дельцов и пролаз
я буду
— один! —
в непролазном долгу.
Долг наш —
реветь
медногорлой сиреной
в тумане мещанья,
у бурь в кипеньи.
Поэт
всегда
должник вселенной,
платящий
на горе
проценты
и пени.
Я
в долгу
перед бродвейской лампионией,
перед вами,
багдадские небеса,
перед Красной Армией,
перед вишнями Японии —
перед всем,
про что
не успел написать.
А зачем
вообще
эта шапка Сене?
Чтобы — целься рифмой
и ритмом ярись?
Слово поэта —
ваше воскресенье,
ваше бессмертие,
гражданин канцелярист.
Через столетья
в бумажной раме
возьми строку
и время верни!
И встанет
день этот
с фининспекторами,
с блеском чудес
и с вонью чернил.
Сегодняшних дней убеждённый житель,
выправьте
в энкапеэс.
на бессмертье билет
и, высчитав
действие стихов,
разложите
заработок мой
на триста лет!
Но сила поэта
не только в этом,
что, вас
вспоминая,
в грядущем икнут.
Нет!
И сегодня
рифма поэта —
ласка,
и лозунг,
и штык,
и кнут.
Гражданин фининспектор,
я выплачу пять,
все
нули
у цифры скрестя!
Я
по праву
требую пядь
в ряду
беднейших
рабочих и крестьян.
А если
вам кажется,
что всего делов —
это пользоваться
чужими словесами,
то вот вам, товарищи,
мое стило,
и можете
писать
сами!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 19.11.2019. Разговор с фининспектором о поэзии
• 09.11.2019. Я расскажу вам о любви Любовь Майорова -Дубна

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

Владимир Маяковский — Разговор с фининспектором о поэзии: Стих

Гражданин фининспектор!
Простите за беспокойство.
Спасибо…
не тревожьтесь…
я постою…
У меня к вам
дело
деликатного свойства:
о месте
поэта
в рабочем строю.
В ряду
имеющих
лабазы и угодья
и я обложен
и должен караться.
Вы требуете
с меня
пятьсот в полугодие
и двадцать пять
за неподачу деклараций.
Труд мой
любому
труду
родствен.
Взгляните —
сколько я потерял,
какие
издержки
в моем производстве
и сколько тратится
на материал.
Вам,
конечно, известно явление «рифмы».
Скажем,
строчка
окончилась словом
«отца»,
и тогда
через строчку,
слога повторив, мы
ставим
какое-нибудь:
ламцадрица-ца.
Говоря по-вашему,
рифма —
вексель.
Учесть через строчку! —
вот распоряжение.
И ищешь
мелочишку суффиксов и флексий
в пустующей кассе
склонений
и спряжений.
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет —
нажал и сломал.
Гражданин фининспектор,
честное слово,
поэту
в копеечку влетают слова.
Говоря по-нашему,
рифма —
бочка.
Бочка с динамитом.
Строчка —
фитиль.
Строка додымит,
взрывается строчка,-
и город
на воздух
строфой летит.
Где найдешь,
на какой тариф,
рифмы,
чтоб враз убивали, нацелясь?
Может,
пяток
небывалых рифм
только и остался
что в Венецуэле.
И тянет
меня
в холода и в зной.
Бросаюсь,
опутан в авансы и в займы я.
Гражданин,
учтите билет проездной!
— Поэзия
— вся! —
езда в незнаемое.
Поэзия —
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради
тысячи тонн
словесной руды.
Но как
испепеляюще
слов этих жжение
рядом
с тлением
слова — сырца.
Эти слова
приводят в движение
тысячи лет
миллионов сердца.
Конечно,
различны поэтов сорта.
У скольких поэтов
легкость руки!
Тянет,
как фокусник,
строчку изо рта
и у себя
и у других.
Что говорить
о лирических кастратах?!
Строчку
чужую
вставит — и рад.
Это
обычное
воровство и растрата
среди охвативших страну растрат.
Эти
сегодня
стихи и оды,
в аплодисментах
ревомые ревмя,
войдут
в историю
как накладные расходы
на сделанное
нами —
двумя или тремя.
Пуд,
как говорится,
соли столовой
съешь
и сотней папирос клуби,
чтобы
добыть
драгоценное слово
из артезианских
людских глубин.
И сразу
ниже
налога рост.
Скиньте
с обложенья
нуля колесо!
Рубль девяносто
сотня папирос,
рубль шестьдесят
столовая соль.
В вашей анкете
вопросов масса:
— Были выезды?
Или выездов нет?-
А что,
если я
десяток пегасов
загнал
за последние
15 лет?!
У вас —
в мое положение войдите —
про слуг
и имущество
с этого угла.
А что,
если я
народа водитель
и одновременно —
народный слуга?
Класс
гласит
из слова из нашего,
а мы,
пролетарии,
двигатели пера.
Машину
души
с годами изнашиваешь.
Говорят:
— в архив,
исписался,
пора!-
Все меньше любится,
все меньше дерзается,
и лоб мой
время
с разбега крушит.
Приходит
страшнейшая из амортизаций —
амортизация
сердца и души.
И когда
это солнце
разжиревшим боровом
взойдет
над грядущим
без нищих и калек,-
я
уже
сгнию,
умерший под забором,
рядом
с десятком
моих коллег.
Подведите
мой
посмертный баланс!
Я утверждаю
и — знаю — не налгу:
на фоне
сегодняшних
дельцов и пролаз
я буду
— один! —
в непролазном долгу.
Долг наш —
реветь
медногорлой сиреной
в тумане мещанья,
у бурь в кипенье.
Поэт
всегда
должник вселенной,
платящий
на горе
проценты
и пени.
Я
в долгу
перед Бродвейской лампионией,
перед вами,
багдадские небеса,
перед Красной Армией,
перед вишнями Японии —
перед всем,
про что
не успел написать.
А зачем
вообще
эта шапка Сене?
Чтобы — целься рифмой —
и ритмом ярись?
Слово поэта —
ваше воскресение,
ваше бессмертие,
гражданин канцелярист.
Через столетья
в бумажной раме
возьми строку
и время верни!
И встанет
день этот
с фининспекторами,
с блеском чудес
и с вонью чернил.
Сегодняшних дней убежденный житель,
выправьте
в энкапеэс
на бессмертье билет
и, высчитав
действие стихов,
разложите
заработок мой
на триста лет!
Но сила поэта
не только в этом,
что, вас
вспоминая,
в грядущем икнут.
Нет!
И сегодня
рифма поэта —
ласка
и лозунг,
и штык,
и кнут.
Гражданин фининспектор,
я выплачу пять,
все
нули
у цифры скрестя!
Я
по праву
требую пядь
в ряду
беднейших
рабочих и крестьян.
А если
вам кажется,
что всего делов —
это пользоваться
чужими словесами,
то вот вам,
товарищи,
мое стило,
и можете
писать
сами!

Анализ стихотворения «Разговор с фининспектором о поэзии» Маяковского

К написанию этого стихотворения Маяковского подтолкнуло изменение в советском законодательстве, по которому творческая интеллигенция должна была часть своего дохода отдавать государству.

В написанном в 1926 году «Разговоре с фининспектором о поэзии» Маяковский в присущей ему ироничной манере указывает госчиновнику на то, что творческих людей нельзя ставить в одном ряду с обычными тружениками. Поэта возмутила не сумма, которую от него требовалось выплачивать, а сам факт того, что он должен отныне платить за свои строчки, как крестьянин платил налог за голову скота. Его возмутил подобный формальный подход и требование делиться и так скромным заработком.

Маяковский указывает воображаемому чиновнику, что «труд мой любому труду родствен». У него, как и у представителя любой другой профессии есть свои издержки, которые измеряются не в количестве истраченных чернил или листов бумаги, а в тех душевных силах, которые автору приходится прикладывать. Поэт указывает, что формальный подход к учету не может покрыть износ «машины души». Автор указывает, что к моменту, когда нужно будет сводить посмертный баланс, он окажется «в непролазном долгу». Разумеется, он подразумевает не деньги и прочие материальные блага. По мнению поэта, он не сможет рассчитаться с вселенной, так как все его мысли будут заняты расчетами с государственной казной. Его возмущает огромное количество вопросов в анкете фининспектора. Он не понимает, как можно подсчитать затраченные на написание одной строчки силы. Автор предлагает записать его в слои беднейших крестьян, потому как не знает, нужны ли будут его сочинения потомкам.

Завершает Маяковский это стихотворение предложением: мол, раз уж чиновники считают, что писать стихи не составляет никакого труда, то пусть встанут на его место и пишут их сами.

Стихотворение относится к жанру гражданской лирики, то есть в нем автор излагает свое мнение относительно происходящего вокруг него, критикует несправедливое, по его мнению, положение вещей. Для того чтобы убедить далекого от творческой деятельности человека в важности и сложности работы поэта, Маяковский прибегает к различным эпитетам, метафорам и сравнениям. Выражениями вроде «мелочишка суффиксов и флексий», «словесная руда» или «касса склонений и спряжений» он высмеивает формальный подход к своей профессии. Написанные тоническим стилем строки лишь подчеркивают мысль о том, что труд поэта – не такой уж и простой.

Поэзия как добыча радия

Владимир Маяковский – маяк-революционер-агитатор начала советского времени… Таким его мы помним, точнее таким нам его представили с советских скамей, ногтей, запрограммировав наше подсознание.

Однако у данного поэта есть множество произведений никак не связанных с делом революции. И даже попадаются такие, которые высмеивают советский строй. Ниже приведенное стихотворение Владимира Владимировича вообще о поэзии в принципе, о её результатах в сердцах людей.

Поэзия

Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в годы труды.
Изводишь единого слова ради
Тысячи тонн словесной руды.
Но как испепеляюще слов этих жжение
Рядом с тлением слова-сырца.
Эти слова приводят в движение
Тысячи лет миллионов сердца.

1-я строчка: «Поэзия – та же добыча радия».

Для справки.

Радий (название элемента произошло от латинского слова «radius» – «луч») в настоящее время практически не используется в промышленности, хотя раньше это был практически единственно доступный для лабораторий источник мощного гамма и альфа излучения. Он применялся для лечения раковых опухолей (сейчас он вытеснен намного более мощными и дешевыми кобальтом-60 и цезием-137).

Так вот, поэт сравнивает поэзию с добычей радия, в понимании того времени как что-то сильное, лечащее больных людей. То есть поэзия у Маяковского – как некий лечащий луч.

Поэт сравнивает добычу радия с годами трудов в поэзии в искусстве слова: ради одного слова (это условно сказано, то есть ради единицы сильной мысли, произведения, строчки, высказывания – «тысячи тонн словесной руды»: годы тяжкого литературного труда).

Но такая игра стоит свеч: «Но как испепеляюще слов этих жжение».

И последнее четверостишие объясняет смысл и назначение поэзии, её трудов годы:

Жжение слов поэзии имеет силу испепеления (скверны, всего злого и тёмного) – с ней не сравнится тлением «слов-сырцов» – поэзии не доделанной, не доведённой до мастерской огранки.

Для справки.

Сырец — не до конца выделанный продукт, полуфабрикат.

Последние две строчки звучат аксиомой, выводом, законченным решением уравнения жизни:

Настоящие слова, настоящая поэзия – приводят в движение сердца (души) людей на планете. Эта простая мысль совпадает с библейской:

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. (Притч 8:22; 1Ин 1:1–2)

Стихотворение и анализ «Разговор с фининспектором о поэзии»

Простите за беспокойство.

в рабочем строю.

лабазы и угодья

и должен караться.

пятьсот в полугодие

и двадцать пять

за неподачу деклараций.

сколько я потерял,

в моем производстве

и сколько тратится

конечно, известно явление “рифмы”.

слога повторив, мы

Учесть через строчку! –

мелочишку суффиксов и флексий

в пустующей кассе

в строчку всовывать,

в копеечку влетают слова.

Бочка с динамитом.

чтоб враз убивали, нацелясь?

только и остался

что в Венецуэле.

в холода и в зной.

опутан в авансы и в займы я.

учтите билет проездной!

езда в незнаемое.

та же добыча радия.

единого слова ради

слов этих жжение

приводят в движение

различны поэтов сорта.

У скольких поэтов

строчку изо рта

о лирических кастратах?!

воровство и растрата

среди охвативших страну растрат.

как накладные расходы

двумя или тремя.

и сотней папирос клуби,

Или выездов нет?-

в мое положение войдите –

из слова из нашего,

с годами изнашиваешь.

Все меньше любится,

все меньше дерзается,

с разбега крушит.

страшнейшая из амортизаций –

без нищих и калек,-

умерший под забором,

и – знаю – не налгу:

дельцов и пролаз

в непролазном долгу.

в тумане мещанья,

у бурь в кипенье.

перед Бродвейской лампионией,

перед Красной Армией,

перед вишнями Японии –

не успел написать.

Чтобы – целься рифмой –

в бумажной раме

с блеском чудес

и с вонью чернил.

Сегодняшних дней убежденный житель,

на бессмертье билет

не только в этом,

в грядущем икнут.

у цифры скрестя!

рабочих и крестьян.

что всего делов –

Краткое содержание

Прежде чем говорить о содержании данного произведения, следует уточнить, что именно заставило Маяковского взяться за его написание. Поэта возмутило следующее: согласно новому налоговому закону, он обязан был делиться с государством своими, и без того, весьма скромными гонорарами. Но более всего его разгневало даже не это: он возмущался самому принципу учёта доходов творческих лиц. Новый налоговый закон утверждал, что поэты ничем не лучше обычных крестьян, которые обязаны были выплачивать налоги буквально с каждой курицы, даже если из неё уже давно сварен суп.

В начале стихотворения лирический герой (поэт) обращается к финансовому инспектору, заявляя ему: «Труд мой любому труду родственен». Являясь автором множества произведений, он имеет свои издержки. Только издержки эти исчисляются не числом исписанных листов и литрами чернил, а, прежде всего, расходованием душевных сил, вложенных в произведение. Поэт уверяет инспектора: если начать экономить на эмоциях души, тогда никакого смысла в поэзии не останется вообще. В этом случае, любой поэт превратится в рядового коммерсанта.

Лирический герой замечает следующее: в анкете фининспектора содержится много вопросов, призванных выявить расходы людей, зарабатывающих на сочинительстве. Но тогда каким образом можно будет вести учёт тем многочисленным «пудам соли», которые поэту приходится съесть, чтобы написать стоящее произведение? Помимо этого, лирический герой отмечает, что он «машину души с годами» изнашивает, после чего наступает «амортизация сердца». В связи с этим, герой спрашивает фининспектора, каким образом следует просчитывать расход душевных сил?

Герой уверен, когда настанет час подводить посмертный баланс доходов и расходов, он окажется «в непролазном долгу». Речь идёт даже не о деньгах и иных материальных преференциях: поэт уверен: он не сможет отдать долг вселенной, так как вместо сочинительства будет высчитывать сумму налога. Печальнее всего то, что никого не интересует, какая судьба предназначена его творениям, вспомнит ли кто-то такого поэта, как Маяковский, спустя сотни лет?

Размышляя над всеми этими вопросами, лирический герой просит фининспектора записать его в список «беднейших рабочих и крестьян» – людей, отдающих родине вдвое больше, чем получающих. Заключительная строка произведения звучит и вовсе откровенным вызовом всему аппарату государственной бюрократии. Поэт заявляет следующее: если так уж необходимо использовать в корыстных целях его творчество, получая предписанный законом доход, тогда фининспектор может взять его «стило», и писать стихи сам!

История создания

Маяковский решил создать данное произведение, чтобы выразить протест против несправедливого закона о налогообложении. Новый закон приравнивал литераторов к рядовым рабочим и служащим. Стихотворение появилось на свет в 1926 г. Автор осознанно написал его в форме простого «разговора» с сотрудником финансовой инспекции, чтобы максимально полно передать собственные мысли и эмоции. Поэт был сильно возмущён не столько от того, что теперь вынужден выплачивать налоги, сколько от вопиющей банальности и приземлённости подобного требования.

Жанр, направление, размер

Стихотворение относится к излюбленному Маяковским жанру гражданской лирики. В нём автор аргументированно выражает своё мнение по поводу принятия налогового закона, негативно затрагивающего интересы всех честных стихотворцев. Поэтический размер – тоническое стихосложение, при котором предполагается одинаковое число ударных слогов в пределах одной строки, но произвольное число слогов безударных слогов. Самый яркий образец тонического стихосложения – былины.

Композиция

Данное произведение построено по принципу последовательной композиции, которую характеризует следующая схема: чётко выстроенная логическая цепочка и конечный вывод. В стихотворении последовательным образом получает развитие высказанная поэтом мысль, что поэтический труд так же сложен, как и труд рабочего, но при этом практически невозможно осуществить подсчёт издержек из-за того, что они выражаются в нематериальных вещах. Композиция завершается ироничным предложением поэта, адресованным фининспектору, самому взяться за написание стихов.

Образы и символы

В произведении представлено три ключевых образа, помогающих донести до читателей основную идею. Внимания заслуживают следующие образы:

• образ лирического героя – центральный. Герой полностью идентичен автору. Он заявляет фининспектору: «Мой труд любому труду родственен». У героя имеются свои профессиональные издержки, но измеряются они не в литрах израсходованных чернил и килограммах бумаги, а в душевных нематериальных ресурсах. Герой заявляет, что не сможет рассчитаться с Вселенной, если его голова будет занята расчётами с государственной казной. Также героя возмущает тот факт, что в анкету чиновника входит слишком много вопросов. Он не знает, по какой формуле можно рассчитать душевные силы, затраченные на написание одной стихотворной строки. Герой не готов думать о финансах, ведь его волнует совершенно иной вопрос: будут ли потомки помнить о нём? Он желает, чтобы его произведения остались в веках;
• образ фининспектора – центральный. Герой пытается поведать фининспектору о своём непростом литературном труде. Для этого он использует язык, который чиновнику максимально понятен. Герой заявляет фининспектору: «Говоря по вашему, рифма – вексель». Общение с инспектором занимает немало часов, но не приносит ожидаемого результата. Финансист не понимает поэтических сравнений героя. Поэтому в конце произведения он предлагает инспектору самому заняться стихотворством. Образ фининспектора символизирует косность, недальновидность и равнодушие государственного аппарата;
• образ плагиаторов – лирический герой касается такой важной темы, как «авторские права». Помимо честных поэтов, есть немало таких, которые бессовестно воруют чужие произведения, чтобы получить гонорар. Таких «творцов» лирический герой называет «лирическими кастратами», сравнивая их с фокусниками. Для плагиаторов поэзия – всего лишь, лёгкое развлечение.

Темы и настроение

Основная тема произведения – роль поэта и его произведений в обществе. Лирический герой общается на эту тему с финансистом – человеком, максимально далёким от мира литературы. Отсюда откровенная комичность ситуации: герой пытается доказать абсолютно чужеродному, ничего не понимающему человеку, сложность своего поэтического труда. Настроенческий пафос произведения весьма трагический. Он насквозь проникнут такими эмоциями, как: ненависть, отчаяние и непонимание. Именно их испытывает поэт во время разговора с финансистом.

Основная идея

В стихотворении последовательно развивается высказанная лирическим героем мысль, что труд поэта невероятно сложен. Поэтический труд важен не ничуть не меньше, чем труд рабочего или служащего. Поэтому, не следует его обесценивать. Также Маяковский доносит до читателей идею о том, что каждый труд нуждается в индивидуальном подходе. А, значит, то, что применимо к труду рабочего, не применимо к труду поэта.

Средства выразительности

Невзирая на то, что муза Маяковского является экспериментальной, включая и саму форму стиха, поэт активно использует и вполне традиционные средства художественной выразительности, такие как:

• эпитеты – «честное слово», «словесная руда», «деликатное свойство»;
• метафоры – «в копеечку влетают слова», «город на воздух строфой летит»;
• сравнения – «рифма – вексель», «рифма – бочка с динамитом».

LiveInternetLiveInternet

• Регистрация
• Вход

–Рубрики

• Авиация (150)
• Астрономические явления (17)
• Атмосферные конвективные явления (13)
• Атмосферные оптические явления (30)
• Атмосферные электрические явления (14)
• Бабочки (20)
• ВАТИКАН (23)
• Владимир Джанибеков (8)
• Водолей (20)
• Вокруг Солнечной системы (80)
• Вопрос-Ответ (2364)
• Габсбурги (16)
• Гаремы (7)
• Далёкий космос (114)
• Дальние страны (1258)
• ДИНАСТИИ (39)
• Дорога – это жизнь (39)
• ДОСЬЕ (40)
• Животные (536)
• Загадки истории (445)
• ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ИМЕНА (864)
• Замки и Дворцы (27)
• ЗАПОВЕДНИКИ (13)
• ЗДОРОВЬЕ (268)
• Земля (144)
• ЗЕРКАЛО (5)
• Искусство (715)
• Истории любви (186)
• ИСТОРИЯ (2448)
• История одного стихотворения (2035)
• История одной картины (1122)
• Книги для детей (256)
• Краса ветвей зависит от корней (30)
• КУЛЬТУРА (249)
• КУЛЬТУРНЫЙ КОД (53)
• Легенды и мифы (185)
• ЛИТЕРАТУРА (301)
• ЛИТЕРАТУРНЫЕ ГЕРОИ (203)
• ЛИЦА ИСТОРИИ (496)
• ЛИЦА РАЗВЕДКИ (159)
• ЛЮДИ (571)
• Люди-легенды (120)
• МАЯКИ (9)
• Микеланджело Буонарроти (29)
• Микробиология: ВИРУСЫ и БАКТЕРИИ (33)
• МИКРОмир (16)
• Мода (54)
• Москва (75)
• Музеи (123)
• Наполеон Бонапарт (68)
• Насекомые (105)
• НАУКА (623)
• Облака (15)
• Оружие (23)
• ОТКРЫТИЯ и ИЗОБРЕТЕНИЯ (253)
• ПАРАЗИТЫ (23)
• Первые среди равных (197)
• ПЛАНЕТАРИЙ (81)
• Поэзия (764)
• Праздники (53)
• Притчи (34)
• Проза (478)
• Прошлое и настоящее Ташкента (203)
• Психология (81)
• Птицы (214)
• Растения (120)
• Рекорды (19)
• РОЗА ВЕТРОВ (22)
• Романовы (106)
• Россия (1238)
• Сады и парки (36)
• Самарканд – столица Тамерлана (22)
• Санкт-Петербург (113)
• Символы (165)
• Скульпторы (38)
• СЛОВАРЬ (77)
• Соборы и Мечети (65)
• СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ (23)
• Судьбы человеческие (1617)
• ТАЙНЫ и ЗАГАДКИ (370)
• Ташкент (18)
• Узбекистан (213)
• Фарфор (8)
• ФЕНОМЕН (167)
• ФИЛАТЕЛИЯ (195)
• Фотографии (521)
• ФОТОГРАФЫ и их фотографии (187)
• Фра Беато Анджелико (13)
• ХУДОЖНИКИ (804)
• ЦВЕТЫ (48)
• ЧАЙ (24)
• ЧЕЛОВЕК и ПРИРОДА (44)
• ЧТОБЫ ПОМНИЛИ (734)
• ЭВОЛЮЦИЯ (19)
• ЭКСПЕДИЦИИ и НАХОДКИ (290)
• ЭПОХА СССР (455)
• ЮСУПОВЫ (21)

–Поиск по дневнику

–Подписка по e-mail

–Интересы

• Все (1)

–Постоянные читатели

• Все (213)

–Сообщества

–Статистика

Владимир Владимирович Маяковский. «Разговор с фининспектором о поэзии»

Владимир Владимирович Маяковский

Многие классики русской литературы в своем творчестве пытались дать ответ на вопрос – какова же роль поэта в современном обществе? Владимир Маяковский в этом отношении не является исключением. Отвергая многие литературные приемы, так удачно используемые предшественниками, он был согласен с ними в одном: поэт в России – это человек, который способен вскрыть любые пороки общества и изменить мировоззрение людей, которые не осознают, что жизнь может быть совсем иной. Именно поэтому Маяковского, который был ярым сторонником революционных идей, возмущала та уравниловка, которую пыталась навязать советская власть. Поэт понимал, что каждый человек индивидуален, но при этом отчетливо видел, что затертый до дыр марксистский лозунг «От каждого по способностям, каждому – по труду» в советском обществе превращается в фарс.

В 1926 году Владимир Маяковский в присущей ему ироничной манере написал стихотворение под названием «Разговор с фининспектором о поэзии», в котором не только в очередной раз попытался определить роль поэта, но и доказать, что творческие люди – это отдельная каста, которую нельзя стричь под одну гребенку. Поводом для создания этого произведения стало изменение налогового законодательств, согласно которому творческая интеллигенция должна была наравне с рабочими и нэпманами отдавать часть своего дохода в пользу государства. К примеру, литераторам предлагалось платить по фиксированной ставке или же с учетом каждого полученного гонорара, который в те времена начислялся построчно. Маяковского возмутил не столько тот факт, что его вынуждают делиться и без того скромными доходами с государством, сколько сам подход к учету этих доходов – банальный, приземленный и подчеркивающий, что поэт ничем не лучше обычного крестьянина, который ежегодно должен платить налог с каждого фруктового дерева и с каждой курицы, даже если она давно сварена в борще.

Обращаясь в своем стихотворении к фининспектору, поэт подчеркивает, что «труд мой любому труду родствен». Поэтому и у него, как у автора многочисленных произведений, есть свои издержки. Однако они заключаются не в количестве исписанной бумаги и изведенных чернил, а в растрате своих душевных сил, которые непременно расходуются при создании каждого стихотворения. И если на них экономить, то толку от поэзии не будет никакого, а роль поэта в обществе сведется к обычному коммерсанту, который «тянет, как фокусник, строчку изо рта и у себя, и у других».

Маяковский отмечает, что в анкете фининспектора слишком много вопросов, которые призваны конкретизировать расходы людей, зарабатывающих себе на жизнь литературным творчеством. Но как при этом учесть то количество выкуренных папирос и те пуды соли, которые, по мнению Маяковского, приходится съедать поэтам прежде, чем на свет появится хотя бы одна достойная строчка. Кроме всего прочего, автор отмечает, что «машину души с годами изнашиваешь», после чего «приходит страшнейшая из амортизаций – амортизация сердца и души». Как посчитать при этом затраты душевных сил, необходимых для того, чтобы создать хотя бы одно стихотворение?

Маяковский убежден, что когда придет время подводить посмертный баланс, он один будет «в непролазном долгу». И речь идет не столько о деньгах и каких-то материальных благах. Автор утверждает, что он не сможет выплатить свой долг перед вселенной, так как вместо работы над новыми произведениями вынужден подсчитывать, сколько ему нужно заплатить в казну. При этом совершенно никого не интересует, какая судьба уготована его произведениям, и вспомнит ли кто-нибудь Маяковского через триста лет.

Поэтому поэт с определенной долей сарказма просит зачислить его в ряды «беднейших рабочих и крестьян», которые отдают стране больше, чем получают взамен. Финальная же строчка стихотворения и вовсе звучит, как вызов бюрократической государственной машине – «А если вам кажется, что всего делов — это пользоваться чужими словесами, то вот вам, товарищи, мое стило, и можете писать сами!».

Разговор с фининспектором о поэзии

Гражданин фининспектор!
Простите за беспокойство.
Спасибо…
не тревожьтесь…
я постою…
У меня к вам
дело
деликатного свойства:
о месте
поэта
в рабочем строю.
В ряду
имеющих
лабазы и угодья
и я обложен
и должен караться.
Вы требуете
с меня
пятьсот в полугодие
и двадцать пять
за неподачу деклараций.
Труд мой
любому
труду
родствен.
Взгляните —
сколько я потерял,
какие
издержки
в моем производстве
и сколько тратится
на материал.
Вам,
конечно, известно явление «рифмы».
Скажем,
строчка
окончилась словом
«отца»,
и тогда
через строчку,
слога повторив, мы
ставим
какое-нибудь:
ламцадрица-ца.
Говоря по-вашему,
рифма —
вексель.
Учесть через строчку! —
вот распоряжение.
И ищешь
мелочишку суффиксов и флексий
в пустующей кассе
склонений
и спряжений.
Начнешь это
слово
в строчку всовывать,
а оно не лезет —
нажал и сломал.
Гражданин фининспектор,
честное слово,
поэту
в копеечку влетают слова.
Говоря по-нашему,
рифма —
бочка.
Бочка с динамитом.
Строчка —
фитиль.
Строка додымит,
взрывается строчка, —
и город
на воздух
строфой летит.
Где найдешь,
на какой тариф,
рифмы,
чтоб враз убивали, нацелясь?
Может,
пяток
небывалых рифм
только и остался
что в Венецуэле.
И тянет
меня
в холода и в зной.
Бросаюсь,
опутан в авансы и в займы я.
Гражданин,
учтите билет проездной!
— Поэзия
— вся! —
езда в незнаемое.
Поэзия —
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради
тысячи тонн
словесной руды.
Но как
испепеляюще
слов этих жжение
рядом
с тлением
слова-сырца.
Эти слова
приводят в движение
тысячи лет
миллионов сердца.
Конечно,
различны поэтов сорта.
У скольких поэтов
легкость руки!
Тянет,
как фокусник,
строчку изо рта
и у себя
и у других.
Что говорить
о лирических кастратах?!
Строчку
чужую
вставит — и рад.
Это
обычное
воровство и растрата
среди охвативших страну растрат.
Эти
сегодня
стихи и оды,
в аплодисментах
ревомые ревмя,
войдут
в историю
как накладные расходы
на сделанное
нами —
двумя или тремя.
Пуд,
как говорится,
соли столовой
съешь
и сотней папирос клуби,
чтобы
добыть
драгоценное слово
из артезианских
людских глубин.
И сразу
ниже
налога рост.
Скиньте
с обложенья
нуля колесо!
Рубль девяносто
сотня папирос,
рубль шестьдесят
столовая соль.
В вашей анкете
вопросов масса:
— Были выезды?
Или выездов нет? —
А что,
если я
десяток пегасов
загнал
за последние
15 лет?!
У вас —
в мое положение войдите —
про слуг
и имущество
с этого угла.
А что,
если я
народа водитель
и одновременно —
народный слуга?
Класс
гласит
из слова из нашего,
а мы,
пролетарии,
двигатели пера.
Машину
души
с годами изнашиваешь.
Говорят:
— в архив,
исписался,
пора! —
Все меньше любится,
все меньше дерзается,
и лоб мой
время
с разбега крушит.
Приходит
страшнейшая из амортизаций —
амортизация
сердца и души.
И когда
это солнце
разжиревшим боровом
взойдет
над грядущим
без нищих и калек, —
я
уже
сгнию,
умерший под забором,
рядом
с десятком
моих коллег.
Подведите
мой
посмертный баланс!
Я утверждаю
и — знаю — не налгу:
на фоне
сегодняшних
дельцов и пролаз
я буду
— один! —
в непролазном долгу.
Долг наш —
реветь
медногорлой сиреной
в тумане мещанья,
у бурь в кипенье.
Поэт
всегда
должник вселенной,
платящий
на го́ре
проценты
и пени.
Я
в долгу
перед Бродвейской лампионией,
перед вами,
багдадские небеса,
перед Красной Армией,
перед вишнями Японии —
перед всем,
про что
не успел написать.
А зачем
вообще
эта шапка Сене?
Чтобы — целься рифмой —
и ритмом ярись?
Слово поэта —
ваше воскресение,
ваше бессмертие,
гражданин канцелярист.
Через столетья
в бумажной раме
возьми строку
и время верни!
И встанет
день этот
с фининспекторами,
с блеском чудес
и с вонью чернил.
Сегодняшних дней убежденный житель,
выправьте
в энкапеэс
на бессмертье билет
и, высчитав
действие стихов,
разложите
заработок мой
на триста лет!
Но сила поэта
не только в этом,
что, вас
вспоминая,
в грядущем икнут.
Нет!
И сегодня
рифма поэта —
ласка
и лозунг,
и штык,
и кнут.
Гражданин фининспектор,
я выплачу пять,
все
нули
у цифры скрестя!
Я
по праву
требую пядь
в ряду
беднейших
рабочих и крестьян.
А если
вам кажется,
что всего дело́в —
это пользоваться
чужими словесами,
то вот вам,
товарищи,
мое стило́,
и можете
писать
сами!