Анализ стиха жизнь упала как зарница
Горькая муза Мандельштама
Ольга Ваксель – адресат пяти стихотворений Осипа Мандельштама: «Жизнь упала как зарница. », «Я буду метаться по табору улицы тёмной. », «Я скажу тебе с последней прямотой. », «На мёртвых ресницах Исакий замёрз. », «Возможна ли женщине мёртвой хвала. »
Ольга Ваксель и сама писала стихи. Правда, Мандельштам не знал об этом — она их ему не показывала. Сохранилось около 150-ти ее стихотворений.
Есть в судьбе этой красивой и незаурядной женщины какая-то загадка, что-то недосказанное и непонятое, какой-то разительный, ошеломляющий контраст между её жизнью и стихами.
Перед революцией в Царском Селе жила удивительная девочка Ольга Ваксель.
Она еще играла в куклы, но уже писала взрослые, не по возрасту, стихи.
Ахматова говорила, что подобные красавицы появляются раз в столетие.
В этой женщине было нечто такое, что буквально завораживало многих людей. В 1925 году она пережила бурный роман с Осипом Мандельштамом. Как и большинство историй в ее жизни, этот роман тоже не оказался счастливым.
Из стихов Ольги Ваксель:
Деревья срублены, разрушены дома,
По улицам ковёр травы зелёный…
Вот бедный городок, где стала я влюблённой,
Где я в себе изверилась сама.
Вот грустный город-сад, где много лет спустя
Ещё увижусь я с тобой, неразлюбившим,
Собою поделюсь я с городом отжившим,
Здесь за руку ведя беспечное дитя.
И, может быть, за этим белым зданьем
Мы встретим призрачную девочку — меня,
Несущуюся по глухим камням
На никогда не бывшие свиданья.
Ольга Александровна Ваксель родилась 18 марта 1903 года в г. Паневежис (Литва). Она принадлежала к старой петербургской интеллигенции, к дворянской семье, в обеих ветвях которой — материнской и отцовской — были люди, причастные к искусству, и все они оставляли ей в наследство свою одарённость: она играла на рояле и скрипке, рисовала, искусно вышивала, снималась в кино, писала стихи.
Я люблю в старых книгах цветы,
тусклый запах увядших листов.
Как они воскрешают черты
милых ликов непрожитых снов.
Её предком был знаменитый швед Свен Ваксель, мореход, сподвижник Витуса Беринга, дед с материнской стороны был петрашевцем, дед отца — скрипачом и композитором, автором музыки гимна «Боже, царя храни».
Гимназия в Царском Селе ,Екатерининский институт благородных девиц — её будущее казалось вполне безоблачным .
А когда Ольге исполнилось 14 лет, всё в одночасье рухнуло.
Вместо музыки и стихов — добывание еды и дров. Продавщица в книжном магазине, табельщица на стройке, манекенщица.
Волнение тонкое тут,
В груди, не познавшей жизни.
В моей несчастной отчизне
Счастливыми не растут.
В июне 1921 года Ольга выходит замуж. Счастливый избранник — Арсений Смольевский, преподаватель математики, тоже царскосёл, в которого она был влюблена с детских лет, и которому посвящала свои первые стихи. Но брак оказался неудачным.
1923 года у Ольги Ваксель родился сын, которого назвали именем его отца — Арсений.
Но после рождения сына у неё уже не осталось никаких иллюзий: сохранить её брак с А. Смольевским было невозможно.
Муж оказался деспотичным ревнивцем, который держал жену тюремной затворницей: уходя из дому, запирал на ключ.
После рождения сына она переносит тяжёлую инфекционную болезнь, последствием которой становятся частые приступы депрессии.
Ольга поступает на вечернее отделение Института Живого Слова в группу Н. Гумилёва. Вечера коллективного творчества, упражнения на развитие художественного вкуса и на подбор рифм очень скоро переросли в гораздо более тесное знакомство Ольги со знаменитым поэтом и даже в индивидуальные занятия у него на дому.
Ольга ушла от мужа и добилась развода. Работала официанткой, но благодаря своей ослепительной красоте, стала сниматься в кино.
Богемная жизнь, экцентричность: на одном из банкетов в самый разгар она сняла с себя кружевные штанишки, вылезла на стол и, размахивая ими, как флагом, объявила, что открывает аукцион. за свои штанишки Ольга выручила столько, что смогла купить себе пыжиковую шубу.
Мандельштам был буквально ослеплен Ольгой в 1924 году. Из тринадцати — четырнадцатилетнего угловатого подростка, каким поэт ее запомнил, она превратилась в гармонично-красивую женщину, которая очаровывала поэтичностью и одухотворенностью облика, естественностью и простотой обращения. При этом на ней лежала, по словам многих, знавших ее, печать чего-то трагического.
Из воспоминаний Ольги Ваксель:
«Около этого времени (осень 1924 г.) я встретилась с одним поэтом и переводчиком, жившим в доме Макса Волошина в те два лета, когда я там была. Современник Блока и Ахматовой, из группы «акмеистов», женившись на прозаической художнице, он почти перестал писать стихи. Он повел меня к своей жене Наде (они жили на Морской), она мне понравилась, и с ними я проводила свои досуги. Она была очень некрасива, туберкулезного вида, с желтыми прямыми волосами.
Мы с ней настолько подружились, я – доверчиво и откровенно, она – как старшая, покровительственно и нежно».
И всё было бы очень мило, если бы между супругами не появилась тень. Осип начал увлекаться Ольгой. Увлечение это оказалось настолько сильным, что Надежда поняла: её отношения с мужем — на грани разрыва.
Ваксель: «Я, конечно, была всецело на ее стороне, муж ее мне не был нужен ни в какой степени. Я очень уважала его как поэта… Вернее, он был поэтом и в жизни, но большим неудачником.
Для того, чтобы говорить мне о своей любви он изыскивал всевозможные способы, чтобы увидеть меня лишний раз. Он так запутался в противоречиях, так отчаянно цеплялся за остатки здравого смысла, что было жалко смотреть…»
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды — ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого,
хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча —
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Черным зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезая где-нибудь.
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась —
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна,-
Там ты будешь мне жена.
Bыбрав валенки сухие
И тулупы золотые,
Взявшись за руки, вдвоем,
Той же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи —
От зари и до зари
Налитые фонари.
В. Татлин, художник-конструктивист, давно уже ухаживал за Надеждой, причём был весьма настойчив. На этот раз она ответила согласием.
Надя собрала чемодан, написала, что уходит к другому. Но, что-то забыв, вернулся Мандельштам, увидел чемодан, взбесился и стал звонить Ольге: «Я остаюсь с Надей, больше мы не увидимся, нет, никогда…».
Терзания и метания Мандельштама закончились в 1927 году. Отношения между любовниками больше не возобновлялись…
Из стихов Ольги Ваксель:
К губам цветы разлуки прижимая,
И всё-таки могу ещё уйти,
Как раненая упорхнуть голубка,
А ты не выплеснешь недопитого кубка,
Не остановишься в стремительном пути.
«Источник благодати не иссяк», —
Сказал монах, перелистнувши требник…
Служитель церкви для меня — волшебник,
А ты — почти разоблачённый маг.
И боль, что далеко не изжита,
Я претворю в безумье. Сила
Растёт… Я дух не угасила,
Но я изверилась, и вот почти пуста.
Стихи, посвящённые Ольге Ваксель, Мандельштам называл «изменническими» и не мог их писать при жене.
Надежда Мандельштам : «История с Ольгой одарила меня новым знанием: страшной слепой власти над человеком любви. Потому что с Ольгой было нечто большее, чем страсть.
Потом были другие браки. Помню, был врач, потом моряк, потом скрипач. Браки эти быстро кончались. Ольга уходила и всё оставляла…»
Ольга даже пыталась связать свою судьбу с братом Осипа Евгением; они путешествовали по Украине, по Кавказу, по Крыму.
Надежда:
«После этой поездки Ольга ещё раз, уже в последний, пришла к нам. Она плакала, упрекала Осю и звала с собой. Всё это происходило в моём присутствии. Мандельштам молча слушал Ольгу, затем вежливо и холодно сказал: «Моё место с
Надей».
В 1932 году Ольга вышла замуж, муж-норвежец увез её в Осло к богатым родителям. Сына оставила у матери в Ленинграде. Под Осло Ольгу ждала вилла, специально для неё выстроенная. Ей ни в чём не было отказа.
Я не сказала, что люблю,
И не подумала об этом,
Но вот каким-то тёплым светом
Ты переполнил жизнь мою.
Опять могу писать стихи,
Не помня ни о чьих объятьях;
Заботиться о новых платьях
И покупать себе духи.
И вот, опять помолодев,
И лет пяток на время скинув,
Я с птичьей гордостью в воде
Свою оглядываю спину.
И с тусклой лживостью зеркал
Лицо как будто примирила.
Всё оттого, что ты ласкал
Меня, нерадостный, но милый.
Норвежская родня с сердечностью приняла новую родственницу, муж относился к ней с любовью и восхищением, — казалось бы, жизнь наконец вошла в иное, счастливое русло. Но несмотря на благополучие и покой, Ольгой вновь овладел приступ тягчайшей меланхолии.
Я разучилась радоваться вам,
Поля огромные, синеющие дали,
Прислушиваясь к чуждым мне словам,
Переполняясь горестной печали.
Уже слепая к вечной красоте,
Я проклинаю выжженное небо,
Терзающее маленьких детей,
Просящих жалобно на корку хлеба.
И этот мир — мне страшная тюрьма,
За то, что я испепелённым сердцем,
Когда и как, не ведая сама,
Пошла за ненавистным иноверцем.
Прожив там всего три недели, Ольга Ваксель ушла из жизни: найдя в ящике стола у мужа револьвер, 26 октября 1932 года она застрелилась.
Странно, ее тонкие прелестные черты почти не исказила смерть. Просто они стали еще тоньше, но теперь в них как бы сквозила безмятежность.
Я расплатилась щедро, до конца
За радость наших встреч, за нежность ваших взоров,
За прелесть ваших уст и за проклятый город,
За розы постаревшего лица.
Теперь вы выпьете всю горечь слез моих,
В ночах бессонных медленно пролитых.
Вы прочитаете мой длинный-длинный свиток
Вы передумаете каждый, каждый стих.
Но слишком тесен рай, в котором я живу,
Но слишком сладок яд, которым я питаюсь.
Так, с каждым днем себя перерастаю.
Я вижу чудеса во сне и наяву,
Но недоступно то, что я люблю, сейчас,
И лишь одно соблазн: уснуть и не проснуться,
Всё ясно и легко — сужу, не горячась,
Все ясно и легко: уйти, чтоб не вернуться.
16.01.2021
☄Жизнь упала, как зарница
- ☹ Бытие
- ✌ Мандельштам
Стихотворение «Жизнь упала, как зарница» Мандельштам пишет зимой 1925 года, вскоре после расставания со своей музой, Ольгой Ваксель. Любовь Осипа тянулась более года и, как настоящий поэт, он не мог оставить это событие без поэтического некролога.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Ольга и Осип
Видно, что обиды после разлуки нет, так как нестройный ряд отношений не обошёлся без обмана, причём, это видно во второй части произведения, с обеих сторон. Конечно, Мандельштам расстроен расставанием – первое чувство – «жизнь упала», но это лишь боль мгновения. Заметим, что история не оставила фактов, что между Осипом и Ольгой были любовные отношения – скорее всего, дальше ухаживания и надежд дело не доходило.
При анализе строк мы увидим сцену, которая стала моментом расставания. В это время героиня стихотворения поит чаем сына, говорит что-то наугад и неё дрожат губы от напряжения момента объяснения. Эпицентр сцены запинка, когда, по видимому разговор и перешёл на выяснение отношений.
В этот момент героиня вспыхнула «неуклюжей красотой», но это была лишь вспышка на фоне заката отношений.
Далее автор уходит в дебри мечты и воображает, что мужем и женой они будут не здесь, а в заресничной стране – стране фантазий:
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна, —
Там ты будешь мне жена.
Переход в плоскость иллюзии говорит, что Мандельштам несильно переживает по поводу расставания, принимая его как факт и ставя в отношениях точку.
Стихотворение учит нас, как надо расставаться без скандала и громыхания дверями. Даже если на душе и есть комок грусти, то его лучше проглотить и шагать по дороге жизни дальше.
О героине
Для справки – Ольга Ваксель была на 12 младше Осипа Мандельштама, за ней ухаживал и брат поэта, Евгений, и Николай Гумилёв. Ольга признанная красавица Петербурга и тоже писала стихи, которые, впрочем, не нашли широкого признания. На момент ухаживаний Осипа, Ольга была уже 4 года замужем (с июня 1021 года) за преподавателем математики Смолевским.
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого,
Хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча —
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Черным зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезая где-нибудь.
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась —
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
Есть за куколем дворцовым
И за кипенем садовым
Заресничная страна, —
Там ты будешь мне жена.
Выбрав валенки сухие
И тулупы золотые,
Взявшись за руки, вдвоем
Той же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи —
От зари и до зари
Налитые фонари.
* * * («Жизнь упала, как зарница. «)
Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.
Хочешь яблока ночного,
Сбитню свежего, крутого,
Хочешь, валенки сниму,
Как пушинку подниму.
Ангел в светлой паутине
В золотой стоит овчине,
Свет фонарного луча —
До высокого плеча.
Разве кошка, встрепенувшись,
Черным зайцем обернувшись,
Вдруг простегивает путь,
Исчезая где-нибудь.
Как дрожала губ малина,
Как поила чаем сына,
Говорила наугад,
Ни к чему и невпопад.
Как нечаянно запнулась,
Изолгалась, улыбнулась —
Так, что вспыхнули черты
Неуклюжей красоты.
И за кипенем садовым
—
Там ты будешь мне жена.
Выбрав валенки сухие
Взявшись за руки, вдвоем
Той же улицей пойдем,
Без оглядки, без помехи
На сияющие вехи —
Примечания
«Жизнь упала, как зарница. » (с. 156). — БП, № 128, в основном корпусе (дата — по указанию Н. Я. Мандельштам). В С не входило. По свидетельству Н. Я. Мандельштам, поэт включил это ст-ние в соответствующий раздел при подготовке несостоявшегося собрания стихотворений в 1931 г. Список Н. Я. Мандельштам, с разбивкой между строфами и с датой «1924», — ф. 225, оп. 1, ед. хр. 7. Печ. по ИМЛИ, дата — по свидетельству П. Н. Лукницкого (см. ниже). Обращено к Ольге Александровне Ваксель (1903 — 1932) — знакомой Мандельштама, в которую он был влюблен осенью 1924 — зимой 1925 гг. Сравнивая в беседе с П. Н. Лукницким это и следующее ст-ния, Мандельштам выше оценил первое «за то, что оно — новое (новая линия в его творчестве)», тогда как ст-ние «Из табора улицы темной. » принадлежит к «стихам типа «Второй книги», т. е. к старым стихам. Написал он их недавно» (запись в дневнике П. Н. Лукницкого от 20 апреля 1925 г. — АПЛ).
Куколь — колпак, здесь — конусообразная крыша, башня.
Изолгавшись на корню. — Влюбленность в О. А. Ваксель привела к тяжелому кризису в отношениях между поэтом и его женой (см. НМ-II, с. 235 — 246).
— Арсению, сыну О. А. Ваксель, было тогда около двух лет.
Неуклюжей красоты — по-видимому, воспоминание об О. Ваксель во время их первого знакомства с Мандельштамом в Коктебеле в 1916 г.
— Имеются в виду Таврический дворец и Таврический сад, по соседству с которыми жила О. А. Ваксель с сыном и матерью.
Анализ стиха жизнь упала как зарница
Критик, переводчик, прозаик и поэт, увлекающийся театром и музыкой – Осип Мандельштам был невероятно одаренным, разносторонним человеком. Его творческий дебют состоялся в начале XX века, первые стихи были написаны под очевидным влиянием символистов, в дальнейшем автор увлекся акмеизмом. Поздние стихи Мандельштама полны мистического прозрения, они трагичны, как и судьба поэта, обвиненного в контрреволюционной деятельности. Удивительный человек, которого современники называли «трогательным гением», был реабилитирован лишь посмертно. Сегодня стихи Осипа Мандельштама любимы огромным количеством людей.
Родился 15 января 1891 года в Варшаве в семье семье кожевенника и мастера перчаточного дела Эмилия Вениаминовича Мандельштама и Флоры Осиповны Вербловской. Через год семья поселяется в Павловске, затем в 1897 переезжает на жительство в Петербург. Здесь заканчивает одно из лучших петербургских учебных заведений — Тенишевское коммерческое училище, давшее ему прочные знания в гуманитарных науках, отсюда началось его увлечение поэзией, музыкой, театром (директор училища поэт-символист Вл.Гиппиус способствовал этому интересу).
В 1907 Мандельштам уезжает в Париж, слушает лекции в Сорбонне, знакомится с Н.Гумилевым. Интерес к литературе, истории, философии приводит его в Гейдельбергский университет, где он слушает лекции в течение года. Наездами бывает в Петербурге, устанавливает свои первые связи с литературной средой: прослушивает курс лекций по стихосложению на «башне» у В.Иванова.
Литературный дебют Мандельштама состоялся в 1910, когда в журнале «Аполлон» были напечатаны его пять стихотворений. В эти годы он увлекается идеями и творчеством поэтов-символистов, становится частым гостем В.Иванова, теоретика символизма, у которого собирались талантливые литераторы.
В 1911 Мандельштам поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета, желая систематизировать свои знания. К этому времени он прочно входит в литературную среду — он принадлежит к группе акмеистов (от греческого акме — высшая степень чего-либо, цветущая сила), к организованному Н.Гумилевым «Цеху поэтов», в который входили А.Ахматова, С.Городецкий, М.Кузмин и др. Мандельштам выступает в печати не только со стихами, но и со статьями на литературные темы.
В 1913 вышла в свет первая книга стихотворений О.Мандельштама — «Камень», сразу поставившая автора в ряд значительных русских поэтов. Вот пример одного из его стихотворений, опубликованных в сборнике «Камень»:
Смутно-дышащими листьями
Черный ветер шелестит,
И трепещущая ласточка
В темном небе круг чертит.
Тихо спорят в сердце ласковом
Умирающем моем
Наступающие сумерки
С догорающим лучом.
А над лесом вечереющим
Встала полная луна
Отчего так мало музыки
И такая тишина.
Вот такими грустно-меланхоличными настроениями пронизаны многие стихотворения из сборника «Камень». В этом стихотворении трудно найти смысл, но здесь есть настроение, очень точно переданное автором.
Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков
Фрагмент предыдущего фото
В предоктябрьские годы у Мандельштама появляются новые знакомства. Он обменивается стихами с Мариной Цветаевой, сотрудничает с Ларисой Рейснер в журнале «Рудин», в 1915 году встречается в Крыму с Максимилианом Волошиным. Затем, летом 1917 года, снова приезжает в Крым, в Алушту. В 1918 году поэт живет то в Москве, то в Петрограде. В 1918 году он вновь в Крыму, потом в Тифлисе, куда он приехал ненадолго и куда приезжал снова и снова.
В конце 1920 года Мандельштам поселился в Петрограде, где получил комнату в Доме искусств, потом Дом ученых и. т. д. Н. Чуковский свидетельствует: «. у него никогда не было не только имущества, но и постоянной оседлости — он вел бродячий образ жизни. Он приезжал с женой в какой-нибудь город, жил там несколько месяцев у своих поклонников, любителей поэзии, до тех пор, пока не надоедало, и ехал в какое-нибудь другое место. Так живал он в Тбилиси, в Ереване, в Ростове, в Перми».
1920-е были для него временем интенсивной и разнообразной литературной работы. Вышли новые поэтические сборники — «Tristia» (1922), «Вторая книга» (1923), «Стихотворения» (1928). Он продолжал публиковать статьи о литературе — сборник «О поэзии» (1928). Были изданы две книги прозы — повесть «Шум времени» (1925) и «Египетская марка» (1928). Вышли и несколько книжек для детей — «Два трамвая», «Примус» (1925), «Шары» (1926). Много времени Мандельштам отдает переводческой работе. В совершенстве владея французским, немецким и английским языком, он брался (нередко в целях заработка) за переводы прозы современных зарубежных писателей. С особой тщательностью относился к стихотворным переводам, проявляя высокое мастерство. В 1930-е, когда началась открытая травля поэта и печататься становилось все труднее, перевод оставался той отдушиной, где поэт мог сохранить себя. В эти годы он перевел десятки книг.
Осенью 1933 года Осип Мандельштам написал небольшое стихотворение:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, —
Там помянут кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири верны.
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг его сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто мяучит, кто плачет, кто хнычет,
Лишь один он бабачит и тычет.
Как подковы кует за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него, — то малина
И широкая грудь осетина.
В ночь с 13-го на 14-ое мая 1934 года Осип Мандельштам был арестован. По просьбе жены поэта за Мандельштама взялся хлопотать Н. И. Бухарин. Он думал, что Мандельштама взяли за «обычные отщепенческие» стихи (что-нибудь вроде «Волка») Однако узнав, что Мандельштам арестован «за эппиграму на Сталина», Бухарин пришел в ужас.
Бухарин искренне симпатизировал Мандельштаму, неоднократно помогал ему, да и в этот раз, пока не выяснилось, за что тот арестован, делал все, чтобы смягчить его участь. Когда стало известно о том, что Мандельштам арестован за стихи о Сталине, друзья и близкие поэта поняли, что надеяться не на что. Да и раньше, до ареста, все, кто знал эти стихи, не сомневались, что он за них поплатится жизнью.
И вдруг произошло чудо. Мандельштама не только не расстреляли, но даже не послали на «канал». Он отделался сравнительно легкой ссылкой в Чердынь, куда вместе с ним разрешили выехать и его жене. А вскоре и эта ссылка была отменена. Мандельштамам было разрешено поселиться где угодно, кроме двенадцати крупнейших городов страны (тогда это называлось «минус двенадцать»). Не имея возможности долго выбирать (знакомых, кроме как в двенадцати запрещенных городах, у них не было нигде), Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна наугад назвали Воронеж.
Сам Мандельштам говорил, что с момента ареста он все готовился к расстрелу: «Ведь у нас это случается и по меньшим поводам». Следователь прямо угрожал расстрелом не только ему, но и всем «сообщникам» (то есть тем, кому Мандельштам прочел стихотворение).
Тюремное фото, 17 мая 1934
Защита Бухарина смягчила приговор — выслали в Чердынь-на-Каме, где Мандельштам пробыл две недели, заболел, попал в больницу. Был отправлен в Воронеж, где работал в газетах и журналах, на радио. После окончания срока ссылки возвращается в Москву, но здесь ему жить запрещают. Живет в Калинине. Получив путевку в санаторий, уезжает с женой в Саматиху, где он был вновь арестован. Приговор — 5 лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Этапом был отправлен на Дальний Восток.
Мандельштам после ареста в 1938 году. Фотография НКВД
27 декабря 1938 года, не дожив совсем немного до своего 48-летия, Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере на Второй речке (теперь в черте Владивостока).
Варлам Шаламов указывает, что Мандельштам мог скончаться 25—26 декабря. В рассказе Шаламова «Шерри Бренди» речь идёт о последних сутках неназванного поэта. После смерти поэта ещё около двух суток заключённые в бараке получали на него пайку как на живого — распространённая в то время в лагерях практика. По косвенным признакам и названию рассказа можно сделать вывод, что рассказ написан о последних сутках Осипа Мандельштама.
Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребённым. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле.
Арестами и гибелью закончились его личные страдания. А поэзия Мандельштама еще почти полвека была арестованной и распространялась только в списках.
Свидетельство о смерти О. Э. Мандельштама было вручено его брату Александру в июне 1940 года ЗАГСом Бауманского района Москвы.
Реабилитирован посмертно: по делу 1938 года — в 1956 году, по делу 1934 года — в 1987 году.
Местонахождение могилы поэта до сих пор точно неизвестно. Вероятное место захоронения — старый крепостной ров вдоль речки Саперки (спрятанной в трубу), ныне аллея на ул. Вострецова в городском районе Владивостока — Моргородок.
Памятник поэту в Воронеже. Скульптор — Л. Гадаев
Жена поэта Надежда Мандельштам и некоторые испытанные друзья поэта сохранили его стихи, которые в 1960-е появилась возможность опубликовать. Сейчас изданы все произведения О.Мандельштама.
По материалам сети
01 Алексей Кортнев — Я изучил науку расставанья (муз. А.Журбин — ст. О. Мандельштам)
02 Инна Чурикова — Я изучил науку расставанья (муз. А.Журбин — ст. О. Мандельштам)
03 Борис Амамбаев — Невыразимая печаль (Б.Амамбаев — О.Мандельштам)
04 Борис Амамбаев — Петербургская зима (Б.Амамбаев — О. Мандельштам)
05 Валентин Никулин — Два сонных яблока (Т. Островская — О. Мандельштам)
06 Виктор Попов — Заресничная страна (ст. О. Мандельштам)
07 Елена Янгфельд-Якубович — Петербург (О.Мандельштам)
08 Злата Раздолина — В Петрополе прозрачном мы умрем (ст. Осипа Мандельштама)
09 Злата Раздолина — Петербург (ст. О. Мандельштам)
10 Лариса Новосельцева — Париж (ст. Осипа Мандельштама)
11 Лариса Новосельцева — Приглашение на луну (ст. Осипа Мандельштама)
12 Лариса Новосельцева — Ты прошла сквозь облако тумана (ст. Осипа Мандельштама)
13 Лариса Новосельцева — Жизнь упала как зарница (на стихи О. Мандельштама)
14 Ольга Иванова — Нежнее нежного (ст. О.Мандельштам)
15 Ольга Иванова — За гремучую доблесть (ст. О.Мандельштам)
16 Трио Меридиан — Шерри — Бренди (Н. Сметанин — О. Мандельштам)
17 Уленшпигель — Бессонница (В.Харисов — О.Мандельштам)
18 Уленшпигель — Кому зима арак (О. Мандельштам — В. Леонтьев)
19 Уленшпигель — Небылица (О.Мандельштам — С.Первакова)
20 Уленшпигель — Песенка (О. Мандельштам — Л. Леонтьев)
21 Эльмира Галеева — Hевыpазимая печаль (О. Мандельштам)
22 Эльмира Галеева — Истончается тонкий тлен (О. Мандельштам)
23 Эльмира Галеева — Петеpбуpгская зима (О. Мандельштам)
24 Эльмира Галеева — Тифлис (О. Мандельштам)
25 Эльмира Галеева — Шеppи-бpенди (О. Мандельштам)
