Какой стих написала не агния барто
Огни Барто: почему не хотели печатать стихи знаменитой детской поэтессы
«Идёт бычок качается», «Наша Таня громко плачет», «Уронили Мишку на пол» – кажется, с самого детского сада в нашей стране нет человека, который не знал бы эти стихотворения наизусть. 17 февраля самой любимой детской поэтессе Агнии Барто исполнилось бы 115 лет. Впрочем, говорят, на самом деле звали её не Агнией, фамилия Барто досталась ей совершенно случайно, а дней рождения у неё было целых… четыре. И это далеко не все загадочные факты биографии поэтессы.
Билет на балет
Агния Барто родилась в Москве в семье ветеринарного врача Льва Волова. Говорят, что изначально родители дали ей имя Гетель, которое позже сменилось на более привычное и благозвучное. По-разному в источниках указывают и день её рождения. Официально поэтесса появилась на свет 17 февраля 1906 года. На иврите её день рождения записан как 17 февраля 1901 года. Дочь Агнии Львовны Татьяна Щегляева рассказывала, что на самом деле поэтесса родилась в 1907 году, но во времена Гражданской войны прибавила себе год, чтобы устроиться на работу в магазин одежды. Работающим тогда выдавали селёдочные головы, из которых в голодные времена варили суп.
Путаницу в биографию Барто внёс и тогдашний нарком просвещения Анатолий Луначарский. В литературной энциклопедии под его редакцией годом рождения поэтессы указан 1904-й, и долгое время именно он считался официальной датой.
Луначарскому поэтесса обязана и тем, что нашла своё призвание. Родители Агнии, люди интеллигентные и утончённые, постарались дать дочери лучшее образование. Она стала ученицей гимназии, знала французский и немецкий, а читать научилась по «Азбуке» Льва Толстого. Отец Барто вообще очень уважал классика. Едва ей исполнился год, он подарил дочке книгу «Как живёт и работает Лев Николаевич Толстой». Возможно, это предопределило её судьбу. Стихи Агния начала писать ещё в школе. И не бросила это занятие, даже когда поступила учиться в хореографическое училище. Но на выпускной пришёл Луначарский, и произошло неожиданное.
– Он посмотрел, как она под музыку Шопена читает своё стихотворение «Похоронный марш» собственного сочинения, и через несколько дней позвал её в Наркомпросс. Луначарский сказал, что она обязательно будет писать… весёлые стихи, чем её очень удивил, и дал ей список книг, которые она должна прочитать, начиная свой путь в литературе. С этого списка она начала, – рассказывала в интервью нашей газете Татьяна Щегляева. – Потом ещё какое-то время не могла решить, для кого она будет писать – для детей или для взрослой публики. И здесь очень большое влияние на неё оказал Маяковский.
Маяковский и Ахматова были кумирами юной поэтессы. Однажды она попала на праздник «Книжкин день» в Сокольниках. Из взрослых поэтов там был Маяковский. Он ужасно волновался, поймут ли дети его творчество. Но и голос его, и стихи произвели завораживающее впечатление. И когда он вернулся за кулисы, то сказал: «Вот это аудитория! Для неё надо писать!». Так она и сделала свой выбор.
Впрочем, даже в детскую литературу путь оказался непростым.
Это вам не «Игрушки»
Свою звучную творческую фамилию Агния взяла от первого мужа Петра Барто. Он тоже занимался в балетной студии и тоже писал стихи. Поженились они, едва им стукнуло 18. Вскоре на свет появился их сын Эдгар (Гарик), но отношения это не укрепило. Муж страшно ревновал жену к её литературному успеху.
После окончания балетного училища Агнию приняли в труппу одного из театров. Но труппа вскоре эмигрировала, а Барто, которая поддерживала советскую власть, решила остаться и сосредоточиться на литературе. Первые её книги были изданы в 1927-1928 годах, когда ей было чуть за 20. Они полностью соответствовали идеологии новой власти. Пионеры там то помогают перевоспитаться воришке, то спасают китайского мальчика, не сломленного мировым империализмом. А книга Барто «Братишки» представляла собой колыбельные песни матерей мира, которые жалуются на эксплуатацию и мечтают о революции.
За эту конъюнктуру Агнию Львовну частенько критиковали друзья-коллеги. Чуковский говорил, что её стихам не хватает лиричности. А с Маршаком и вовсе доходило до ссор. «Знаете, Самуил Яковлевич, в нашей детской литературе есть Маршак и есть подмаршачники. Так вот – Маршаком я быть не могу, а подмаршачником не желаю!» – как-то заявила Барто.
Тем не менее, Агния Львовна прислушивалась к замечаниям старших товарищей и в конце концов нашла свой неповторимый стиль. Лиризмом и особой интонацией отличался её цикл «Игрушки», который вышел 85 лет назад, в 1936 году. Правда, на сей раз Барто досталось от чиновников. Сборник едва разрешили к публикации. Сохранился даже протокол собрания, где по поводу знаменитого «Уронили мишку» вынесли резолюцию: «Рифмы переменить, они трудны для детского стихотворения». Но менять что-либо Агния Львовна отказалась.
К счастью, несмотря на такую принципиальнось, ей удалось избежать гонений и репрессий. Только однажды, при Хрущёве, кто-то включил её в списки неблагонадёжных. Однако ночью фамилия поэтессы чудесным образом исчезла из списка – её вычеркнул кто-то из чиновников, чьи дети воспитывались на стихах Барто.
Саму её не раз упрекали в том, что она поддерживала травлю Чуковского. Она была в числе 20 писателей, подписавших письмо против недостаточно пролетарских сказок Корнея Ивановича. В частности, фразу про «нечистых трубочистов» сочли оскорблением рабочей профессии. Позже она участвовала в исключении из Союза писателей дочери Чуковского Лидии.
Впрочем, Барто была свойственна и настоящая самоотверженность, если она верила в какую-то идею. Особенно это проявилось в годы войны, которая стала для неё и личной трагедией.
Жидовское вранье. “Агния Барто”
С детства ненавидел эту упыриху.
Хотя меня, разумеется, с детства же и потчевали тишетанечкой неплачь.
Мама аж исхитрилась купить двух или трехтомник этой гусеницы, в таком
вечном переплете из серенького холста на картонке.
Лет в 11, когда у меня накопилось разной детской муры, которую я не читал,
предложил маме ненужное оттарабанить в букинист.
И нам за этот трехтомник дали столько же, сколько за сумку остального детского
барахла. Всего в сумме около 11 рублей.
И мама говорит, что купим на это?
А я уже под сстеклом заприметил книжицу “Фрески Тассили и Аджера” и в нее ткнул пальцем.
Так безславно ушла из моей жизни эта паразитка на теле детской литературы.
Педовикия
А́гния Льво́вна Барто́ (урождённая Во́лова)- русская советская детская поэтесса, родилась в образованной еврейской семье.
Оц-тоц, кажется, слово “русская” здесь лишнее? – Правильно будет “еврейская советская поэтесса“.
Да и с именем что-то неладно вышло.
На самом деле
Родилась девочка Гетель в Москве 110 лет назад, 17 февраля далекого 1906 года.
Это значит, что ее семья смогла преодолеть ценз, налагаемый «законами о евреях», и выйти из черты оседлости.
И неудивительно, ведь ее отец Абрам-Лев Нахманович Волов( переделанный во Льва Николаевича) был ветеринарным врачом.
Мать Мария Эльяшевна ( переделанная в Марию Ильиничну) , урождённая Блох, родом из Ковно, занималась домашним хозяйством.
Родители поженились 16 февраля 1900 года в Ковно.
Брат матери — известный врач-оториноларинголог и фтизиатр Григорий Ильич Блох . Гершон Эльяш-Гиршевич Блох –В 1897 году окончил медицинский факультет Киевского императорского университета Св. Владимира.
Работал земским врачом, в 1900 году поселился в Ялте, где занялся исследованиями туберкулёза гортани.
После специализации в отоларингологии в Санкт-Петербурге стажировался в Берлине, Вене и Лозанне ( 1906 )
открыл частную практику в доме Гофшнейдера по Черноморскому переулку в Ялте, затем частную санаторию «Славати», расположенную в окрестностях Ялты над Верхней Ауткой на трёх десятинах сада, где имелись ингалятория, водолечебница, столовая и читальня, а также одна бесплатная комната с пансионом; вне пределов санатории была открыта отдельная лечебница для больных с прогрессирующей формой туберкулёза.
В 1924—1936 годах директор государственной горловой клиники Института климатологии туберкулёза в Ялте (ныне НИИ физических методов лечения и медицинской климатологии им. И. М. Сеченова); писал детские просветительские стихи.
Надгробный памятник 1938 года не заставляет подозревать в нем жертву зверств НКВД.
Николай Ричардович Барто- сын английского коммерсанта Ричарда (Якова) Барто и Лидии Петровны Севрюгиной.
Не знаю, отчего англичанин Яков стал Ричардом, вряд ли при крещении дают имя Ричард.
Так что папаша-англичанин Павлика был Николай Яковлевич Барто.
Ну и кто был по национальности этот “англичанин”- нетрудно догадаться.
Павел рос вместе со старшим братом Ростиславом и сестрой Евгенией.
Стоит прочесть по линку про брата Ростислава
Вот фото брата, где сложно увидеть жидовские черты.
Но судя по жизнеописанию- таки да.
Продолжим прикладываться к педии о жизни Гетель Абрамовны, мимикриующей под русскую детскую поэтессу по имени Агния.
Педия о трудовом пути жидовки Гетель становится все более фантастической.
Во время Великой Отечественной войны семья Барто была эвакуирована в Свердловск.
Там Агнии пришлось освоить профессию токаря.
Премию, полученную во время войны, она отдала на строительство танка
“С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым,
ученым, специалистом в области теплоэнергетики
(один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам)
мама прожила вместе до последних дней его жизни.
Большую часть жизни Агния Гетель Волова-Барто-Щегляева жила в писательском доме в Лаврушинском переулке,
Писать, читать и считать меня научила бабушка Наталья Гавриловна Щегляева.
Она была очень образованна, преподавала французский язык в гимназии.
Так что в школу я пошла сразу во второй класс. Но это произошло уже в эвакуации в Свердловске.
Во время войны добраться из одного города в другой было делом сложным.
По железной дороге шли эшелоны, но о конечном пункте их назначения никто наверняка не знал.
Один раз мама возвращалась из Москвы.
В вагон зашел солдат и закричал: “Где писательница?!”. Мама отозвалась и узнала, что эшелон меняет направление.
“На повороте поезд замедлит ход, вот и прыгайте”, – сказал солдат.
Мама везла в Свердловск валенки папе и – вместо чемодана – шляпную коробку, привезенную из Парижа.
Что делать?! Надо прыгать. Мама надела валенки, прыгнула, покатилась вниз по насыпи,
а вслед красноармеец бросил ее шляпную коробку.
( *Уже можно смеяться. )
Мама все время рвалась в действующую армию.
И, в конце концов, добилась своего: ее командировали на месяц.
( *И там она тоже подрабатывала токарем. )
На фронте мама писала листовки и читала бойцам детские стихи.
Она вспоминала потом, что солдаты плакали, слушая стихи, ведь они напоминали им о детях.
(А что там насчет заработка токаря- на танк?)
. Война не обошла нас стороной.
В дни Победы случилось несчастье – погиб мой брат Гарик.
Это был несчастный случай.
Гарик катался на велосипеде, здесь, в Лаврушинском переулке в Москве.
Его сбила машина, за рулем которой была женщина.
(*Жидовку-токаря война не обошла стороной в дни Победы)
Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей,
но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком.
Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко.
Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения.
Главным для нее было писать и оставаться собой.
Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали,
мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.
А вот говорит другой жидоисточник
Она участвовала в изгнании Александра Галича из Союза советских писателей, и хотя сначала голосовала против этого, дала себя уговорить, проголосовала, как надо. Еще «ярче» она выступила в момент изгнания из союза писательницы Лидии Чуковской – приняла активное обсуждение в том позорном собрании-судилище. Чуковскую выгоняли за опубликованную на Западе статью, в которой она защищала затравленного академика Андрея Сахарова. Барто же называла ее позицию «антисоветчиной» и, по ее словам, «разделяла горечь детских писателей…»
Сахарову, как говорится – Боннерово.
Но сам принцип “несгибаемой и принципиальной” Гетель Абрамовны.
– Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?
— Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное.
Мама и папа после войны ездили на машине. На одной!
На выставке трофейных немецких автомобилей они купили “мерседес”, одну из первых моделей с брезентовым верхом.
По сравнению с ней “победа” выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась “волга”.
(” А ваши дедушка с бабушкой тоже покупали на выставке трофейных немецких автомобилей так себе мерседесы? )
На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах.
Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (Архитектором Константином Топуридзе, автором фонтанов :«Дружба народов», «Золотой колос», «Каменный цветок» на ВДНХ).
“В свою самую первую в жизни зарубежную поездку, в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс.
(* О-ляля! Как некрасиво так пиз**ть.
Гражданская война в Испании началась 17 июля 1936 года.
Никаких делегаций советских писателей там просто не могло быть в принципе.
23 октября СССР заявил, что не может считать себя нейтральным, начав снабжать
республиканцев вооружением и боеприпасами, также направив в Испанию военных советников и добровольцев
(прежде всего, летчиков и танкистов).
Ранее по призыву Коминтерна началось формирование семи добровольческих интернациональных бригад,
первая из которых прибыла в Испанию в середине октября.)
Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю.
В то время в Испании как раз шла гражданская война.
В то время в Испании как раз шла гражданская война.
В то время в Испании как раз шла гражданская война.
И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик,
где среди прочего продавались кастаньеты.
Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами!
Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь.
Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами
– в любую минуту могла начаться бомбежка!
И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!
Это Лёшка выдумал.
Врать-то мне когда?
Мне врать-то некогда!
Я теперь до старости
В Совписе нашем староста.
А чего мне хочется?
Стать, токарем-наводчицей.
Поднимусь на стратостате.
Что такое это, кстати?
Может, это стратостат,
Когда токари летят?
