Когда ветер стихал тонула в стихах
Хохмодром: смешные стихи и рассказы: лучшее из свежего: стр. 2
С меня довольно.
С меня довольно, хватит, я пошёл.
Хотя скажу, пожалуй, напоследок.
Пусть был и есть, и буду «плохишом»
Меня достал приют марионеток!
Меня тошнит от лживости гримас!
Взрывает мозг сарказм убогих текстов.
Я словно пёс, что ждал команду: — фас,
Стал на людей кидаться на рефлексах!
На этом всё! Своим мне здесь не стать.
Такое чувство: — что ошибся дверью.
Смотреть — артхаус — вам не в тапки срать
Я до утра во сне кричал: — Не верю!
P.S. Для особо впечатлительных:
— Никакого отношения к хохмодрому
Данный стих не имеет.
Хокку
 | ПОЗДРАВЛЕНИЕ ДОЧКЕ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ |  |
Царская корона
* * *
Любая власть себя всё время тешет барством,
С застолий крошками кормя людей труда.
Когда б кухарка управляла государством,
Мы были б сытые и жирные всегда.
* * *
Носы отращивает стадо,
Чтоб лучший чувствовать цветок:
Не суй свой нос куда не надо,
А суй лишь в носовой платок.
* * *
В душу повеяла стылость,
Крыльев сошла длина:
Солнце моё закатилось,
Скрылась моя луна.
* * *
Опасен путь, ведущий к трону,
Где время встало с булавой:
В России царскую корону
Снимают вместе с головой.
* * *
Беспокоят криком площадь
На загривке два дебила:
Пони – крохотная лошадь,
Только возит, как кобыла.
| | ЮБИЛЕЙНОЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ НА 60 ЛЕТ | |
ХОЧЕТСЯ БЕЛЫХ ХРИЗАНТЕМ.
В мире все повидав,
Глаза мои снова вернулись
К белой хризантеме.
неизвестный автор
Явление восточных хризантем,
Их белоснежные махровые реснички,
Средь ржавой, на землю уроненной «налички»
И обнажённых веточек-антенн, —
Явление восточных хризантем…
Под песнопенье заунывных гамм
Вы распустились страстно, ярко, откровенно,
Чтоб только выстоять, цвести всенепременно,
Чтоб белизной соперничать снегам
Под песнопенье заунывных гамм.
Новейшая история — стара.
Пусть выживает тот, кто обладает шансом
Дичайшим поражать упрямым диссонансом,
Наперекор волхвам-профессорам:
Новейшая история стара.
О, эта осень… Гейшей проплыла,
Неспешной поступью прошла. И мимо-мимо…
Под гримом естество таинственного мима.
И рукава у гейши — два крыла.
О, эта осень… Гейшей проплыла.
.
Не всё видала я. Красотам несть числа.
Ведь мир такой большой. Мир, точно, — необъятный.
Так хочется цветов. Вполне понятно.
Глаза как у известного осла.
Полз трамвай
Тренькая звонком «велосипедным»,
Полз трамвай, на стыках тарахтя,
Осуждая пассажиров вредных —
Тех, кто брать билеты не хотят.
Но особо доставалось Лету,
Ведь оно который год подряд,
Уезжает «зайцем», без билета.
Ну, куда кондукторы глядят?!
Мой вопрос остался без ответа —
Кто ж его к ответу призовёт?
Так, без штрафа укатило Лето,
Не прощаясь и на целый год.
 | НЕПРИЛИЧНЫЕ ЧАСТУШКИ | |
Все мы Блоки, Феты.
О физиологии вождей
Кумачом полыхали знамёна
В тот торжественный день осенний,
Пионера спросил октябрёнок,
— Как ты думаешь, какал Ленин?
Тот ответил, — Не знаю точно.
Говорил нам лектор когда-то,
Ленин личное делал ночью.
Ты иди, спроси у вожатой.
И в смущении глядя на пол
Вдруг представил, как Ленин дрищет,
— Я так думаю, всё же какал.
Но по Ленински . Как-то чище.
| | ДОБРЫЙ СТИХ ПРО ВЕСЕННЕГО СНЕГОВИКА | |
Сегодня я в кровати
Сегодня я в кровати папы
Нашёл чужого человека,
И человек тот горько плакал,
И папу клял скончаньем века.
Я удивлён, конечно, сильно,
Добро бы женщина рыдала,
Но там чувак был очень сильный,
Как он попал в кровать?! Беда вот.
Познание.
| | ПОЗДРАВЛЕНИЕ ШЕФУ | |
Золотое время.
Про белые полосы
| | ПРО НАТАШУ РОСТОВУ И ФЕМИНИЗМ | |
За едину страну!
Одесская мама
Пусти лучи хоть через сотню приз .
* * *
Пусти лучи хоть через сотню призм —
Научный вывод будет одинаков:
Ростовщики придумали марксизм,
Чтобы отвлечь внимание от банков.
* * *
Марксизм опять повсюду входит в моду,
Как лимерики, от дворцов до юрт.
Хоть он и писан Ротшильдам в угоду,
Такой же в нём пленительный абсурд.
* * *
Ну, пусть идеологию проспорили,
Продули, как спасательный жилет.
Пока плывём. Но ведь у нас же нет
Официальной версии истории!
Стакан за победу
* * *
Жизни нет без глотка –
Влаги хочется дюже:
Пьёт пчела из цветка,
А собака – из лужи.
* * *
Ликует общество гнилое,
Сожжённым радуясь мостам:
Когда-нибудь придёт былое
И всё расставит по местам.
* * *
Души нет в мире ни одной,
Что не мечтала бы о чуде:
И ты вернёшься в дом родной,
Но там живут другие люди.
* * *
Все ходят и ходят по старому следу,
Дороги своей не меняя лет сто:
Солдат поднимает стакан за победу,
Алкаш из горла жадно пьёт ни за что.
* * *
Ходил бухим
И забракованным,
Ты стал глухим,
Не став Бетховиным.
Точа на рифмы карандаш.
Слушая и небыли, и были,
И точа на рифмы карандаш,
Мы уже, признаюсь, подзабыли,
Как в пятёрке держится Сельмаш.
Нам уже, признаюсь, надоело,
Вверившись Сельмашику всецело,
Вместо явных шансов на медаль
Получать кручину и печаль.
Не скажу, что не играют наши —
Клуб Локомотива отпинал!
И сейчас есть шансы у Сельмаша:
Едет к нам удобный Арсенал!
Правда туляки вполне мастито
В прошлом туре жахнули синита,
Кангва им вкатил такой орех,
Что бывает раз и не у всех.
Встав с утра не с той ноги, наверно,
Наши, отмолчавшись до поры,
Раскачали медленно, но верно
Полновесный маятник игры
И команда, красочно играя
Мудрой головою самурая,
Празднует, голешник положив —
Значит жив, курилка! Точно жив!
Ой, не зря я нынче тяпнул «Псоу»*!
Ой, не зря чесался нынче нос**!
Скидку взяв от Хасимото, Соу
Головой вторую нам принёс.
Как же хорошо сейчас, о, боже!
Так, глядишь, ещё одну положим —
Вбил с пенальти Дима-супермен,
А в итоге отличился Дэн!
Дэна уважаю прям не в меру.
После еврокубковой зимы
Помните фильм «Мужики»? Премьеру?
Приглашали всех причастных мы.
Только двое усладили фанов —
Из Казани прилетел Кафанов
И из Питера примчался Дэн.
И они сейчас средь наших стен!
Терниями всуе кляты-мяты,
И судьбою взяты на ребро,
Помнят и добро, и зло фанаты.
Только больше всё-таки добро!
А теперь вернёмся-ка к победе
И для труб не пожалеем меди!
Нас Сельмашик одарил добром,
Долгожданный учинив разгром!
*) Псоу — лёгкое белое вино.
**) Нос чешется к веселому празднику.
РОСТОВ — АРСЕНАЛ — 4:0 .
Глушь!
На прежнем месте
Частенько в «Дзене» представившие себя
в качестве фотолетописцев блогеры выставляют
сравнения городских видов. Типа «было — стало» .
Я тоже решил попробовать.
Я с детства помнил вернисаж.
Экскурсоводом — дед Арсений:
«Как прост Саврасова пейзаж —
Берёзы, церковь, день весенний.
Искусство с мыслями в ладу
Оберегать должны друг дружку. «
Решил: как вырасту, найду
Я ту — с картины — деревушку.
И. Отыскал под Костромой,
Годов примерно через сорок,
Где был художник. «Боже мой!
Встречай, заснеженный пригорок!»
Увидев тот же самый фарт,
Достойный кисти и палитры,
Я пожалел, что в светлый март
Не захватил с собой пол-литра.
Чуток кружилась голова,
Но я стоял и восхищался.
Иные вырвались слова,
Когда к «Приоре» возвращался.
Обидно стало — хоть кричи!
Не в ДТП, не авторалли
По бездорожью, а. грачи —
Не п р и л е т е л и, а. nasrali!
Не страшно то, что умирают,
А страшно то, что забывают.
…Жил человек, шальной, как ветер,
Красив и дело до всего.
И не было для нас на свете
Родней его, нужней его.
Но вот ушёл туда, где спится
Так, как нигде и никогда.
За ним вдогонку вереницей
Умчались шустрые года.
Ликует жизнь! И, утверждаясь,
Выводит нас на новый круг.
Взамен былой – другая радость,
И возле сердца – новый друг.
О тех же, в ком души не чаял,
И кто теперь под грузом плит,
Воспоминаний луч случайный
Не ослепит, не опалит.
Где раньше ливень лил с охотой, ̶
Неслышно выпадет роса…
И только грустно смотрят с фото
Когда-то близкие глаза.
Не горько то, что умирают,
А горько то, что забывают.
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС…
Цветик — семицветик
Заблудилась Женечка, пионерка юная,
К расписному домику в сумерках пришла,
А жила там бабушка, добрая и умная,
Цветик-семицветик девочке дала.
И слова открыла ей хитрые, волшебные,
— Лепесточек, детонька, кинь и говори.
Все твои желания, даже непотребные,
Тот цветочек бабушкин в удовлетворит.
Села на скамеечку эта чудо-девочка,
Бросив первый лепесток говорит слова,
— Пусть меня колбАсит, как отца от «белочки»!
Нет! Пусть не колбасит. КрУгом голова .
Женя опечалилась, — Что придумать лучше?
Жаль, уже истратила пару лепестков.
— Пусть меня поплющит! Ты гляди, как плющит!
Плохо, что в продаже нет таких цветков .
— Пусть меня не плющит! Пусть совсем не плющит!
Женя лепесточек оторвать спешит.
— Лучше пусть поглючит! Ишь ты, блин, как глючит!
Ай да цветик бабкин! Крепче анаши .
Повстречала Женя пионера Васю.
Вася — он отличник! Он всегда готов!
— Пусть колбасит Васю! Пусть всю жизнь колбасит!
Потому, что больше нету лепестков .
Нагадала мне цыганка Аза.
Нагадала мне цыганка Аза
Счастья, но сказала: «Никогда
Не пытайся пить из унитаза,
Будь в нём трижды чистая вода».
Я поклялся, глядя с умиленьем
На её магический кристалл.
Пью дешёвый ром, любую хрень ем,
Но зато сантехником не стал.
А не надо доводить хорошего чело .
Три поросёнка +
Дед мне рассказывал сказку:
— Когда-то жили в дремучем лесу поросята.
Первого братца звали Ниф-Нифом.
Был он грязнулей и очень ленивым.
Звали Нуф-Нуфом братишку второго,
Толстеньким был он и бестолковым.
Третий — Наф-Наф — очкарик, отличник,
Был работящим до неприличия.
Как-то по лесу слушок пролетел:
Волк появился, всех зайцев поел,
Съел лесника, лишь оставил ботинки.
И говорит, что поел бы свининки.
Братья струхнули. Конечно струхнёшь!
Кто же мечтает наткнуться на нож?
Чтоб неприятностей с ними не вышло,
Троица бросилась строить домишки.
Мигом Ниф-Ниф стог соломы нашёл,
Сляпал шалаш и к Нуф-Нуфу пошёл.
Этот Нуф-Нуф — самый толстый из деток,
Дом себе сделал из листьев и веток.
Самый противный из этих свиней
Виллу построил себе из камней.
Был и четвёртый браток — поросёнок.
Домик не строил, гулял меж сосёнок.
Встретившись с волком послал его на х@й .
Звали того поросёнка Нах-Нахом.
Волка послать не каждый решиться.
Слава тому, кто волкОв не боится!
Мои друзья, стр. 34
Бегут, журчат в оврагах ручьи. С крыш, с заледенелых сосулек полилась на землю капель. В деревне стало звонко-звонко, точно у каждой калитки повесили колокольчик. Смотрю, на дорогу села желтогрудая птица. Скок-поскок, перепорхнула на вербу, оглянулась и пропела: «Синь-синь-синь сиии…»
Я тоже посмотрел вокруг. И правда, все голубое и синее: и небо, и пушистая верба, ивнячок. Даже опушка вся голубая от цветов пролески.
Птица посидела, покачалась не вербе и снова пропела: «Синь-синь-синь сиии…»
— Верно, овсянка! — сказал дедушка. — У апреля голубые глаза!
Вдоль дороги, что спускается к оврагу, растут кусты орешника. Ветки голые, без листьев, обвешаны желтыми сережками.
— Лещина зацвела! — говорят в деревне. Откуда ни возьмись налетел ветер. Качнул сережки — и по воздуху поплыло желтое облачко. Покачалось-покачалось и опустилось на дно оврага.
Когда ветер затих, я сам решил пустить желтое облачко. Нагнул ветку и отпустил. Дедушка Макар стоял напротив и сделался желтым — и брови, и усы, и борода. Так его облачко разукрасило.
Дедушка стряхнул золотую пыльцу. Растер в ладонях, понюхал: медом пахнет. Значит, осенью урожай на орехи будет.
БУБЕНЧИК В ПОЛЕ
Бежал я через поле на почту. Письмо деда опустить. Вдруг откуда-то сверху долетел звон бубенчиков. Я поднял голову и остановился. Во все глаза стал смотреть в небо и в самой вышине приметил темную точку.
— Жаворонок! — прошептал я.
Птица опустилась ниже и повисла в воздухе, трепеща крыльями. Она радовалась светлому апрельскому дню, солнцу, весне.
Я заслушался и чуть не позабыл про письмо.
Зябкий ветер сорвал с моей головы фуражку, нагнал серые тучи, и… птица исчезла.
Я пошел дальше, а песня жаворонка все звенела и звенела у меня в ушах.
— Чего такой веселый? — спросила меня на почте тетя Надя.
— Бубенчик в поле прилетел. Жаворонок!
Чибисы — полезные птицы. Очищают луга от вредных жуков и слизняков. За это их и прозвали в деревне луговиками.
— Санитары лугов, значит! — смекнул я.
— И санитары, — сказал дед, — и храбрецы!
— Как так храбрецы?
— Погоди… Скоро сам убедишься.
Я не больно поверил словам деда, да, признаться, и о чибисах забыл. А как-то пошел с дворнягой Пиратом на прогулку. Спустил пса с поводка, он от радости прыгнул мне на плечи, лизнул нос и помчался кругами по лугу. Спугнул с гнезда чибисиху, — и тут произошло настоящее сражение. Чибисы сбились в стаю и обрушились на собаку. Стали кружить над Пиратом, громко хлопать крыльями и кричать гнусавыми голосами.
Испугался пес, поджал хвост и бежать со всех ног к дому.
Я посмеялся над Пиратом, а дома рассказал обо всем деду.
— Пират — это еще куда ни шло! — ответил дед. — Пес молодой да трусливый! А мне не раз приходилось видеть, как чибисы ястребов да лисиц от своих гнездовий гоняли…
— Сорока на заборе! — крикнул Петька. — Вот бы подстрелить из лука!
— Чем меньше сорок, тем лучше. — Петька надул щеки и выпятил грудь вперед. — Знаешь, где у них гнезда?
— У реки, в ивняке. Я оттуда яйца брал.
— Да разве можно гнезда зорить?
— Сорок можно, — отрезал Петька. — Знаешь, какие они воровки: ложки, ножи, вилки таскают. А случается, даже часы и кольца.
С того дня стал я после завтрака окна закрывать, а со стола ложки да вилки прятать.
Заметил это дедушка и спрашивает:
— Чтой-то ты больно шустрый? Не успеешь щи дохлебать, уж ложку прячешь!
— Белобоки за окном! Того гляди, что-нибудь сцапают…
— Ишь куда хватил, милок, — рассмеялся дед. — От сорок пока еще никто не обеднел. Верно, есть за ними такой грешок: порой таскают блестящие предметы и забавляются ими, словно дети в игрушки играют. Зато пользу приносят немалую. Уничтожают в наших садах и лесах вредных мохнатых гусениц. Даже мышь-полевку и ту не упустят. Проворные птицы!
Во дворе у забора лежала куча хвороста. Мне то и дело приходилось из нее хворостину выдергивать на растопку.
Выбежал я однажды во двор и слышу: поет кто-то в хворосте… Звонко так поет, да еще и прищелкивает. Вот, думаю, чудак!
Притаился, гляжу, а из хвороста выскочила рыжевато-бурая крохотная птица. Носик острый, как у мышонка, а хвост торчком. Плутоватая. На мгновение скакнула на поленницу дров, огляделась. Заметила меня, пискнула и тут же снова юркнула в плотно слежавшийся хворост.
Позвал я деда взглянуть на диковинного мышонка с крыльями. А он мне и говорит: «Вот невидаль… Да это же крапивник. Птица такая маленькая. В хворосте гнездо у нее. Теперь крапивник в нем от непогоды прячется. А вообще-то он по заборам любит хорониться. Недаром немцы его „королем заборов“ прозвали».
Я от удивления даже рот разинул: думал — мышонок, а оказался «король»…
Знаете, как дедушка научил меня погоду предсказывать? Тепло завтра или холодно будет? Вот послушайте…
Однажды выбежал я после завтрака во двор, а над поленницей дров комары табунятся. Что эта им вздумалось?
Дедушка нагнулся к поленнице, а комары приметили его мохнатую шапку — и давай над ней плясать.
Подкрался я к дедушке сзади и шуганул комаров метлой — искусают еще. Дедушка поднял брови и повернулся ко мне:
— Зря обижаешь. Чудит комар по весне. Танцует да пляшет, как говорится, мак толчет. Значит, тепло будет!
Я побежал по саду и насчитал семь веселых стаек. Настоящий комариный бал!
НА ВЕЧЕРНЕЙ ЗОРЬКЕ
Когда солнце заходит за дальний Чугреев лес, наступают сумерки. Густой туман растекается по земле. Окутывает избы, пожарную каланчу, деревья. Все кругом затихает. И только со стороны мельничной плотины доносятся протяжные звуки: «Курлы-курлы-курлы…»
Будто там, далеко вдали играет серебряная труба. Когда звуки смолкают, в небе медленно пролетает клином журавлиная стая.
Дедушка проводит ее долгим взглядом и скажет вслед:
— На Марьино болото тянут.
— Ногой пробуют, скоро ли снег растает.
— Вот-вот болото оживет. Заголубеет. Лягушки заквакают. А у журавлей свадебные пляски пойдут.
— А как они пляшут?
— Перышки огладят, переступят с кочки на кочку, приосанятся… Станут в круг. Крыльями машут, курлычут, подпрыгивают, кланяются до земли. Высокие, гордые. Войдут в азарт…, и пошла писать губерния. А потом снова в круг, снова в развеселом хороводе.
Я слушаю дедушку и мечтаю хоть одним глазком взглянуть на журавлиную пляску, а на Марьином болоте вновь начинает звучать серебряная труба: «Курлы-курлы-курлы…»
