Кто автор стиха любовью дорожить умейте

Степан Щипачев (1899-1980)
* * *

Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
и не прогулки при луне.

Все будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
а песню не легко сложить.
1939
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

Кончен с августом расчет,
и дожди не ждут указок.
Серая вода течет
струйками с зеленых касок.

От дождя звенит в ушах.
И хотя не замечаем,
осень с нами в блиндажах
греется горячим чаем.

Под ветвями мокнут танки
на исходном рубеже,
и вода в консервной банке
плещется на блиндаже.
1941
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

* * *
Ты порой целуешь ту, порою – эту
В папиросном голубом дыму.
Может быть, в упрёках толку нету,
Да читать мораль и не к лицу поэту,
Только страшно стариться тому,
Кто любовь, как мелкую монету,
Раздавал, не зная сам кому.
1944
Русская и советская поэзия
для студентов-иностранцев.
А.К.Демидова, И.А. Рудакова.
Москва, изд-во “Высшая школа”, 1969.

СВЕТ ЗВЕЗДЫ

Вечерний свет звезды
мерцает в вышине;
задумались сады,
и стало грустно мне.

Он здесь, в моем окне,
звезды далекой свет,
хотя бежал ко мне
сто сорок тысяч лет.

А вам езды-то час,
и долго ли собраться!
А нет чтоб догадаться
приехать вот сейчас.
1938
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

* * *
Ты со мной – и каждый миг мне дорог.
Может, впереди у нас года,
но придет разлука, за которой
не бывает встречи никогда.
Только звезды в чей-то час свиданья
будут так же лить свой тихий свет.
Где тогда в холодном мирозданье,
милый друг, я отыщу твой след?
1944
Степан Щипачев. Стихотворения.
Серия “Россия – Родина моя”.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *
Что листья падают, что ночь светла,
запомню и вовек не пожалею
о том, что нас далёко завела
кленовая сентябрьская аллея.

Сидим одни, обнявшись, под луной,
но все длинней косые тени кленов.
Луна спешит – на целый шар земной
она одна, одна на всех влюбленных.
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

* * *
Как хочешь это назови.
Друг другу стали мы дороже,
Заботливей, нежней в любви,
Но почему я так тревожен?
Стал придавать значенье снам,
Порой задумаюсь, мрачнея.
Уж, видно, чем любовь сильнее,
Тем за неё страшнее нам.
1944
Русская и советская поэзия
для студентов-иностранцев.
А.К.Демидова, И.А. Рудакова.
Москва, изд-во “Высшая школа”, 1969.

Её к земле сгибает ливень
Почти нагую, а она
Рванётся, глянет молчаливо,-
И дождь уймётся у окна.
И в непроглядный зимний вечер,
В победу веря наперёд,
Её буран берёт за плечи,
За руки белые берёт.
Но, тонкую, её ломая,
Из силы выбьются. Она,
Видать, характером прямая,
Кому-то третьему верна.
1937
Русская и советская поэзия
для студентов-иностранцев.
А.К.Демидова, И.А. Рудакова.
Москва, изд-во “Высшая школа”, 1969.

* * *
Любовь пронёс я через все разлуки
И счастлив тем, что от тебя вдали
Её не расхватали воровски чужие руки,
Чужие губы по ветру не разнесли.
1944
Русская и советская поэзия
для студентов-иностранцев.
А.К.Демидова, И.А. Рудакова.
Москва, изд-во “Высшая школа”, 1969.

* * *
Себя не видят синие просторы,
И, в вечном холоде светлы, чисты,
Себя не видят снеговые горы,
Цветок своей не видит красоты.

И сладко знать, идешь ли ты лесами,
Спускаешься ли горною тропой:
Твоими ненасытными глазами
Природа восхищается собой.
1945
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Две липы у окна.
Они родились вместе
под теплым ветерком,
и подымались вместе,
и старятся рядком –
и счастливы они!
Но разве знают липы,
как счастьем дорожить!
Скажи, ну как могли бы
мы друг без друга жить?
И в прошлое порой
мне страшно оглянуться:
росла ты далеко –
и в жизни так легко
могли мы разминуться.
1938
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

* * *
Лил дождь осенний. Сад грустил о лете.
За мной вода заравнивала след.
Мне подсказала дата в партбилете:
тогда мне было девятнадцать лет.

На город шел Колчак; у мыловарни
чернел окоп; в грязи была сирень,
а я сиял: я стал партийным парнем
в осенний тот благословенный день.
1937
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

ПО ДОРОГЕ В СОВХОЗ
Сады притихли. Туча
идет, темна, светла.
Двух путников дорога
далёко увела.
Проходит мимо яблонь,
смородины густой
с попутчицей случайной
учитель молодой.
Не зная, кто такая,
он полпути молчал
и тросточкой кленовой
по яблоням стучал.
Потом разговорились.
Но, подступив стеной,
дождь зашумел по листьям
и хлынул проливной.
Они под клен свернули;
его листва густа,
но падает сквозь листья
тяжелая вода.
Накрылись с головою
Они одним плащом,
и девушка прижалась
к его груди плечом.
Идет в район машина.
Водителю смешно:
стоят, накрывшись, двое,
а дождь прошел давно.
1939
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

Марии Петровых

Где березняк, рябой и редкий,
где тает дымка лозняка,
он, серенький, сидит на ветке
и держит в клюве червяка.

Но это он, простой, невзрачный,
озябший ночью от росы,
заворожит поселок дачный
у пригородной полосы.
1940
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

ПАВШИМ

Весь под ногами шар земной.
Живу. Дышу. Пою.
Но в памяти всегда со мной
погибшие в бою.

Пусть всех имен не назову,
нет кровнее родни.
Не потому ли я живу,
что умерли они?

Была б кощунственной моя
тоскливая строка
о том, что вот старею я,
что, может, смерть близка.

Я мог давно не жить уже:
в бою, под свист и вой,
мог пасть в соленом Сиваше
иль где-то под Уфой.

Но там упал ровесник мой.
Когда б не он, как знать,
вернулся ли бы я домой
обнять старуху мать.

Кулацкий выстрел, ослепив,
жизнь погасил бы враз,
но был не я убит в степи,
где обелиск сейчас.

Читать еще: Стихи о том как долго я тебя искал

На подвиг вновь звала страна.
Солдатский путь далек.
Изрыли бомбы дочерна
обочины дорог.

Я сам воочью смерть видал.
Шел от воронок дым;
горячим запахом металл
запомнился живым.

Но все ж у многих на войне
был тяжелее путь,
и Черняховскому – не мне –
пробил осколок грудь.

Не я – в крови, полуживой,
растерзан и раздет,-
молчал на пытках Кошевой
в свои шестнадцать лет.

Пусть всех имен не назову,
нет кровнее родни.
Не потому ли я живу,
что умерли они?

Чем им обязан – знаю я.
И пусть не только стих,
достойна будет жизнь моя
солдатской смерти их.
1948
Русские поэты. Антология в четырех томах.
Москва: Детская литература, 1968.

МОГИЛА МАТЕРИ

Ни креста, ни камня даже
на могиле этой нет,
и никто мне не укажет
никаких ее примет.
Бугорок, с другими смежный,
был на ней, но в долгий срок
много вод умчались вешних –
и сровнялся бугорок.
Только гнет травинки ветер,
только. сжало грудь тоской:
словно не было на свете
русской женщины такой;
словно в муках не рожала
шестерых детей она,
не косила и не жала,
сыновей не провожала,
не тужила у окна.
Мне совсем бы стало горько,
если б край, что нет родней,
каждой тропкой, каждой горкой
память не будил о ней.
На озерках, на елани,
за логами у леска,
кто не видел с самой рани
темного ее платка!
С ребятишками по-вдовьи
в поле маялась она –
Щипачева Парасковья,-
на полоске дотемна
ставила, не зная лени,
за суслонами суслон.
Взять упасть бы на колени,
той земле отдать поклон.
Пусть к заброшенной могиле
затерялся в мире след,-
знаю, мать похоронили
в той земле, что легче нет,
в той земле, в родной державе,
где звучит мой скромный стих,
где теперь высок и славен
труд ушедших и живых.
И когда свистят метели,
снова думаю одно:
и над ней они летели,
и в мое стучат окно.
1957

Степан Петрович ЩИПАЧЁВ (1899-1980)

* * *
Своей любви перебирая даты,
я не могу представить одного,
что ты чужою мне была когда-то
и о тебе не знал я ничего.

Какие бы ни миновали сроки,
и сколько б я ни исходил земли,
мне вновь и вновь благословлять дороги,
что нас с тобою к встрече привели.

* * *
Любовь пронёс я через все разлуки
и счастлив тем, что от тебя вдали
её не расхватали воровски чужие руки,
чужие губы по ветру не разнесли.

* * *
Ты не забыла, знаю, не забыла
ту рощу, поле, в стороне село
и ливень, нас застигший. Помнишь, было
бело от молний, от берёз бело.
Не различая залитых дорожек,
мы шли по травам вымокшим тогда.
Текла меж ремешками босоножек
ромашки обступившая вода.
Июль был полон гроз. Забыть ли это —
с любовью нашей и с громами лето!

* * *
Забыть ли
блеск твоих глаз,
рук твоих жарких кольцо,
если сквозь слёзы не раз
я видел твоё лицо.

Что б ни было впереди,
приди любая беда,
ты болью в моей груди
останешься навсегда.

* * *
Ты со мной — и каждый миг мне дорог.
Может, впереди у нас года,
но придёт разлука, за которой
не бывает встречи никогда.
Только звёзды в чей-то час свиданья
будут так же лить свой тихий свет.
Где тогда в холодном мирозданье,
милый друг, я отыщу твой след?

Сидим одни, обнявшись, под луной,
но всё длинней косые тени клёнов.
Луна спешит — на целый шар земной
она одна, одна на всех влюблённых.

* * *
Пускай умру, пускай летят года,
пускай я прахом стану навсегда.

Полями девушка пойдёт босая.
Я встрепенусь, превозмогая тлен,
горячей пылью ног её касаясь,
ромашкою пропахших до колен.

Я ЗНАЮ ЕЁ
Всё окна и окна. Они как соты:
в них свет вечерами, как в сотах мёд.
Я вижу опять этот дом высотный,
двадцатый этаж, где она живёт.

Я вижу: глаза от работы устали.
Расчёты, колонками цифры идут.
До полночи — всё о литье, о стали,
а в девять утра — институт.

Ещё и сегодня тонка, большеглаза.
За тридцать, а всё не сложилась семья.
Я знаю её, хоть не встретил ни разу:
она — читательница моя.

Поди, и сейчас — хоть склонилась в работе —
он с ней,
возле справочников сухих —
голубенький, с веткой на переплёте
залистанный томик стихов моих.

Уж за полночь. Тихо. Она в постели.
Неясные шумы внизу далеки.
Уснула, и комнатой завладели
звёзды да сквозняки.

* * *
У девушки имя Лидия,
А в паспорте вывели — “Лилия”,
И девушка плачет, глаза утирая платком:
“Я не хочу называться цветком”.
А сама так нежна и тонка,
Словно и впрямь стебелёк цветка.

* * *
Русый ветер, какой ты счастливый!
Эх ты, ветрена голова!
У тебя для берёзки, для ивы
одинаково нежны слова.

Русый ветер, какой ты счастливый!
А вот я, словно кто приковал,
об одной, о далёкой, красивой,
столько лет тосковал!
1926

* * *
Если девушку полюбишь,
знаю, с нею заодно
ты и дом её полюбишь,
сад, где были с ней в кино.
Как бы ни было высоко,
в полдень, в полночь — всё равно:
с тротуара в сотнях окон
ты найдёшь её окно.
1934

* * *
Она, все знают, любит
парнишку одного.
Пересыхают губы,
как вспомнит про него.

Но ходят пересуды
всё громче меж подруг —
и за столом посуда
валится из рук.

Кажись, давно ль сидели,
где над рекой лоза.
Потом. в слезах блестели
не раз её глаза.

Но и в глазах нет силы
против беды такой:
у той скамейки милый
встречается с другой.
1935

У МОРЯ
Знаю я, как волны с камнем спорят.
Меж сырых голубоватых скал
повстречал я девушку у моря.
— Хорошо здесь! — только и сказал.

Долго мы на берегу стояли.
Под вечер она опять пришла.
Круглобокий колыхался ялик,
на песке лежали три весла.

Читать еще: Феликс лопе де вега карпьо стихи

И легко нам было в разговоре,
слов особенных я не искал.
Смуглые, забрызганные морем
маленькие руки целовал.

И сегодня — нет её милее,
так же всё ладонь её тепла.
Пусть твердят, что и моря мелеют,
я не верю, чтоб любовь прошла.
1938

* * *
Любовью дорожить умейте,
с годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
и не прогулки при луне.
Всё будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
а песню нелегко сложить.
1939

* * *
Не бери пример с подруг, не надо.
Ты других не хуже, не грубей.
На окурках след губной помады
лишь брезгливость вызовет к тебе.

Лучше в рот возьми сирени
ветку, горькую от рос,
чтоб любимый днём весенним
терпкий привкус на губах унёс.
1940

* * *
Тебе исполнилось сегодня тридцать
восемь.
И, может быть, хоть с виду весела,
ты с грустью думаешь: подходит осень,
а там — зима белым-бела.

А может, и не думаешь про это —
немало всяких у тебя забот.
Дай бог тебе большое бабье лето
и осень ясную, когда она придёт.
1944

* * *
Мне далеку до дому,
и труден мой путь впереди,
а до тебя другому
лишь улицу перейти.

Всё так же твой быстрый почерк
ложится в моей судьбе.
Не в строчках, так между строчек
прочесть бы: какая короче
дорога ведёт к тебе?
1944

* * *
Мы часто ищем сложности вещей,
где истина лежит совсем простая.
Мне не хватает нежности твоей,
тебе моей заботы не хватает.

Что к этому прибавить я могу?
Одно, что я любви твоей не стою:
ведь я тебя совсем не берегу —
легко ли нежной быть тебе со мною?
1945

* * *
Опять тревожно, больно сердцу стало
и я не знаю, чем помочь ему.
Опять старуха ревность нашептала
чёрт знает что рассудку моему:
чтоб я ни поцелуям, ни слезам,
ни гневным оправданиям не верил,
ходил бы по твоим следам —
и на её аршин всё мерил.

У ревности душа темна.
Опасная советчица она.
1947

* * *
Бровей твоих тёмный вечер
и глаз твоих день голубой
нельзя не запомнить, при встрече
невольно любуюсь тобой.
Как счастье само, земная
сияет твоя красота.
Но годы, пощады не зная,
сотрут и её без следа.
В любви не всего ли дороже —
когда ты ещё в цвету —
то счастье, что сделать может
бессмертной твою красоту?
Пусть людям в недальние сроки
она будет в детях видна,
а там и в потомках далёких
не раз повторится она.
1952

ИЗ ПИСЬМА
Вот собраться бы, не заробеть —
да в купе с вещами, как мечтала.
Я устала думать о тебе,
тосковать я о тебе устала.

Только в снах бывает. Наяву
нашему желанию не сбыться.
Я твоими письмами живу
да работой, чтобы в ней забыться.

Не затмят ни радость, ни беда
край берёз и полевых ромашек,
край, родивший с грозами тогда
это горестное счасть наше.
1958

ПОД ЛИВНЕМ
Уже воды поверх лодыжек было,
уже по улице текла река.
Толкало в грудь и по коленком било,
а у девчонки юбка коротка.

Под небом грохотавшим и сиявшим
они сквозь ливень, в молниях косых
бежали, за руки по-детски взявшись,
весёлых глаз не пряча от грозы.

В подъезде кто-то, обтирая стены,
ворчал на молодость.
Сухой, степенный.
1962

* * *
Жестковат её бровей излом,
но глаза нисколько не сердиты.
Рыжие — тугим узлом —
словно в бронзу волосы отлиты.

Где-то кружит и его тропа.
Он придёт (недалеко до встречи!)
этот узел растрепать,
расплескать на плечи.
1962

* * *
Ты пришла и уйдёшь.
Мы стоим
на осеннем сыром сквозняке.
К волосам жестковатым твоим
не моей прикасаться руке.

Я не жду ничего, не ищу
и не стану скрывать ничего;
всё мне видится твой прищур,
блеск и темень его.

Ты не спрашивай, сколько мне лет.
Сколько б ни было — коротки.
Я влюблённым пройду по Земле
до последней моей строки.
1963

РЫЖАЯ
Есть что-то от лунного света
в блондинке.
А эта не солнечных ли кровей?
В глазах её прыгают золотинки
из-под бровей.

А брови —
шершавые два колоска.
Колечки волос
у виска.

Обжёг наготу холодок простыней.
Подушка примята, торчит углами.
На белой, ещё не согретой, на ней
волос расплескавшихся пламя.
1967

О ТЕБЕ
Ты не из слабых вовсе,
и всё же в руках немота
от стирок и от авосек.
Уборка. Пышет плита.
С работы придёшь — не причёской
занята будешь ты:
в воде холодной и жёсткой
пальцы — до ломоты.
Есть выходные. Знаешь —
в календаре они.
Ты же как заводная
и в выходные дни.
Твои красивые ноги
в очередях устают.
Тридцать тебе с немногим,
а сорок дают.
Быт. Он бездушен часто,
и ноша его нелегка.
А женское счастье —
как стебелёк цветка.
Думать об этом грустно.
От чада на кухне мгла.
Прядку волос тёмно-русых
рукою от глаз отвела.
На табуретках корыто.
Стирка опять до полдня.
Глядят с иностранных открыток
красавицы на меня.
Сняты то сидя, то стоя.
Причёски — волной.
Они для меня не стоят
улыбки твоей одной.
1969

* * *
Как хочешь это назови.
Друг другу стали мы дороже,
заботливей, нежней в любви,
но почему я так тревожен?
Стал придавать значенье снам,
порой задумаюсь, мрачнея.
Уж видно — чем любовь сильнее,
тем за неё страшнее нам.
1944

ИЮЛЬ БЫЛ ПОЛОН ГРОЗ.
Ты не забыла, знаю, не забыла
ту рощу, поле, в стороне село
и ливень, нас застигший. Помнишь, было
бело от молний, от берёз бело.
Не различая залитых дорожек,
мы шли по травам вымокшим тогда.
Текла меж ремешками босоножек
ромашки обступившая вода.
Июль был полон гроз. Забыть ли это —
с любовью нашей и с громами лето!
1958

Читать еще: Стихи какое счастье

В подъезде кто-то, обтирая стены,
ворчал на молодость.
Сухой, степенный.
1962

Кто автор стиха любовью дорожить умейте

на плечи женщине, на грудь.

Она совсем легко одета,

идёт, поёживаясь чуть;

то с горки тропкою сбегает,

то затеряется в листве.

Коса тяжёлая, тугая

лежит венком на голове.

Мы встретились, в глаза взглянули

в такой тиши, наедине, —

и в жизни вдруг не потому ли

чего-то жалко стало мне.

Чего? И сам я не отвечу.

Не то ль, что голова бела,

не то ль, что женщина при встрече

глаза спокойно отвела.

Не потому ль слова об этом

как терпкий привкус на губах?

Под северным холодным небом

июнь черёмухой пропах.

Пускай умру, пускай летят года,

пускай я прахом стану навсегда.

Полями девушка пойдёт босая.

Я встрепенусь, превозмогая тлен, горячей пылью ног её касаясь,

ромашкою пропахших до колен.

Своей любви перебирая даты,

я не могу представить одного,

что ты чужою мне была когда-то

и о тебе не знал я ничего.

Какие бы ни миновали сроки

и сколько б я ни исходил земли,

мне вновь и вновь благословлять дороги, что нас с тобою к встрече привели.

Пусть пристально глядят мужчины

и судят, как хотят, — пускай,

ты не считай своих морщинок

и лет себе не убавляй.

Бывают женщины — похожи

на чуть, привядщие цветы.

Ещё милее мне, дороже,

ещё желанней стала ты,

Как хочешь это назови.

Друг другу стали мы дороже,

заботливей, нежней в любви,

но почему я так тревожен?

Стал придавать значенье снам,

порой задумаюсь, мрачнея.

Уж, видно, чем любовь сильнее,

тем за неё страшнее нам.

Опять тревожно, больно сердцу стало, и я не знаю, чем помочь ему.

Опять старуха-ревность нашептала

чёрт знает что рассудку моему:

чтоб я ни поцелуям, ни слезам,

ни гневным оправданиям не верил, ходил бы по твоим следам —

и на её аршин всё мерил.

У ревности душа темна.

Опасная советчица она.

Ты со мной, и каждый миг мне дорог.

Может, впереди у нас года,

но придёт разлука, за которой

не бывает встречи никогда.

Только звёзды в чей-то час свиданья

будут так же лить свой тихий свет.

Где тогда в холодном мирозданье, милый друг, я отыщу твой след?

Любовью дорожить умейте,

с годами дорожить вдвойне.

Любовь не вздохи на скамейке

и не прогулки при луне.

Всё будет: слякоть и пороша.

Ведь вместе надо жизнь прожить.

Любовь с хорошей песней схожа,

а песню не легко сложить.

Ты порой целуешь ту, порою — эту

в папиросном голубом дыму.

Может быть, в упрёках толку нету, да читать мораль и не к лицу поэту, только страшно стариться тому,

кто любовь, как мелкую монету,

раздавал, не зная сам кому.

Голос

Порой мне кажется:

в наш громкий век

Но были б громче —

Пускай иным не угодишь,

во мне уверенность всё та же:

кричать не надо.

ты с целым миром говоришь.

Берут мальчишки и девчонки в руки

мои стихи, и прям их разговор.

Но в мир придут и дети их и внуки.

Вот перед теми будет каково?

Пытливый век науками торопит,

велит искать созвучную строку,

а я задачки не решу на дроби.

Что кибернетикам сказать могу?

Чем физикам сердца сумею тронуть?

Да речь и не о физиках одних.

Найду ли те слова, те электроны, чтоб сила и сиянье шли от них?

Юнцы, мужая, все осмыслят сами,

но я не верю, что разлюбят стих.

Ведь и они, идущие за нами,

как мы, смеяться будут и грустить, как мы, мечтать, влюбляться, ждать свиданий, и может, вспомнится и дорога

кому-то в тихую минуту станет

полузабытая моя строка.

День

Отчеканенный моей страной,

день, как звонкая монета, золот.

Солнца лик — на стороне одной,

на другой — сияют серп и молот.

Я хочу, чтоб труд мой стоил

золотого прожитого дня.

Их ведь не без счету у меня:

можно ли их тратить на пустое!

14 апреля 1930 года

Бежали ручьи молодые, быстрые.

Апрель звенел и сиял синевой.

Когда бы не Маяковского выстрел, весна ликовала бы над Москвой.

Она бы врывалась лучами всеми

к его столу, к тяжёлым рукам,

но он из сияния рухнул в темень, стриженою головою к векам.

Сжав судорожно холодок металла,

быть может, немного дрожала рука.

О, как в те мгновенья ему не хватало

чьей-то улыбки или звонка!

Бессильными стали б смертельные нити, и боль отлилась бы в железный ямб.

Почаще друзьям звоните,

почаще руку жмите друзьям!

Ладонь

отчётливы и грубы —

дороги твоей судьбы.

от кирки и лопаты грубела,

на женской груди робела.

Ладонь — это жизни слепок,

годов пролетевших следы.

В неё запрокинется небо,

когда зачерпнёшь воды.

Она широка, пятипала.

Плывёшь — рассекает реку.

В армейском строю прикипала

под знаменем красным

чтобы гладить ребёнка

с любовью, тревогой отца.

И чтобы пощёчиной звонкой

Округлое, как планета,

покоится яблоко в ней.

Пускай же ладони этой

не будет на свете честней!

КНИГИ С.П. ЩИПАЧЁВА

(Краткая библиографическая справка) Лирика. М., «Советский писатель», 1939.

Стихи. М., «Советский писатель», 1940

Избранное, М., Гослитиздат, 1944.

Домик в Шушенском. М., «Советский писатель», 1945, 1955, 1960.

Избранное. М., «Советский писатель», 1947.

Стихотворения. М., Гослитиздат, 1948.

Павлик Морозов. М., «Советский писатель», 1950.

Стихи и поэмы. М., «Советский писатель», 1951.

Стихотворения и поэмы. М., Гослитиздат, 1954.

Стихи. М., Гослитиздат, 1958.

Лирика. М., «Советский писатель», 1959.

Строки любви. М., «Советская Россия», 1960.

Стихотворения, поэмы, повесть. М., Гослитиздат, 1960.

Только избранное. М., «Московский рабочий», 1962.

Думы. М., «Советский писатель», 1962, 1963.

Моё отношение. М., «Правда», 1963.

Ладонь. М., «Советский писатель», 1964.

Избранные произведения в 2-х томах М., «Художественная литература», 1965.

голоса

Рейтинг статьи