Москва москва люблю тебя как сын стих

Михаил Лермонтов — Москва, Москва. Люблю тебя как сын: Стих

Москва, Москва. Люблю тебя как сын,
Как русский, – сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Напрасно думал чуждый властелин
С тобой, столетним русским великаном,
Померяться главою и – обманом
Тебя низвергнуть. Тщетно поражал
Тебя пришлец: ты вздрогнул – он упал!
Вселенная замолкла… Величавый,
Один ты жив, наследник нашей славы.

• Следующий стих → Борис Заходер — На Горизонтских островах
• Предыдущий стих → Владимир Британишский — Емуртла

Читать похожие стихи:

1. Михаил Лермонтов — Я не люблю тебя
2. Игорь Северянин — Я люблю тебя, люблю тебя, люблю я
3. Михаил Лермонтов — Нет, не тебя так пылко я люблю
4. Наталья Астафьева — Я люблю тебя
5. Михаил Лермонтов — Приветствую тебя, воинственных славян

Последние строчки ваще не в тему…

Спасибо большое сдам на 5

Я не люблю учить ну приходится или 2

Кто учиться в 4-7 классе?

Классно мне нужно стих на камеру рассказать а в учебнике нету спс вам вы кстати у меня самая первая ссылка стоите

зашибись на 5 сдам (наверное)

Хороший стих надеюсь будет 5 ( сохрани и спаси)

Спс теперь 5 мне обеспечена

Последние 4 строчки тяжело учатся

Стих очень легкий, и хороший, учиться легко!!
Надеюсь будет 5

Мне тоже выучить надеюсь будет 5

Воу-воу. Как крутааааа. аааа

Очень хороший стих!

Спасибо!: Стихотворение 5

Спасибо большое по родной лит-ре наверняка будет 5!
Класс! Круто!

Нам на родную литру учить задали

А нам просто выписать слова и объяснить их

Нам тоже на лчрря задали учитЬ

• Стихи Александра Пушкина
• Стихи Михаила Лермонтова
• Стихи Сергея Есенина
• Басни Ивана Крылова
• Стихи Николая Некрасова
• Стихи Владимира Маяковского
• Стихи Федора Тютчева
• Стихи Афанасия Фета
• Стихи Анны Ахматовой
• Стихи Владимира Высоцкого
• Стихи Иосифа Бродского
• Стихи Марины Цветаевой
• Стихи Александра Блока
• Стихи Агнии Барто
• Омар Хайям: стихи, рубаи
• Стихи Бориса Пастернака
• Стихи Самуила Маршака
• Стихи Корнея Чуковского
• Стихи Эдуарда Асадова
• Стихи Евгения Евтушенко
• Стихи Константина Симонова
• Стихи Ивана Бунина
• Стихи Валерия Брюсова
• Стихи Беллы Ахмадулиной
• Стихи Юлии Друниной
• Стихи Вероники Тушновой
• Стихи Николая Гумилева
• Стихи Твардовского
• Стихи Рождественского

• Евгений Онегин
• Бородино
• Я помню чудное мгновенье (Керн)
• Я вас любил, любовь еще, быть может
• Парус (Белеет парус одинокий)
• Письмо матери
• Зимнее утро (Мороз и солнце; день чудесный)
• Не жалею, не зову, не плачу
• Стихи о советском паспорте
• Я памятник себе воздвиг нерукотворный
• У лукоморья дуб зеленый
• Ночь, улица, фонарь, аптека
• Сказка о царе Салтане
• Жди меня, и я вернусь
• Ты меня не любишь, не жалеешь
• Что такое хорошо и что такое плохо
• Кому на Руси жить хорошо
• Я пришел к тебе с приветом
• Незнакомка
• Письмо Татьяны к Онегину
• Александр Пушкин — Пророк
• Анна Ахматова — Мужество
• Николай Некрасов — Железная дорога
• Сергей Есенин — Письмо к женщине
• Александр Пушкин — Полтава

• Стихи о любви
• Стихи для детей
• Стихи о жизни
• Стихи о природе
• Стихи о дружбе
• Стихи о женщине
• Короткие стихи
• Грустные стихи
• Стихи про осень
• Стихи про зиму
• Стихи о весне
• Стихи про лето
• Смешные стихи
• Матерные стихи
• Стихи с добрым утром
• Стихи спокойной ночи
• Стихи про семью
• Стихи о маме
• Стихи про папу
• Стихи про бабушку
• Стихи про дедушку
• Стихи о войне
• Стихи о родине
• Стихи про армию
• Стихи про школу
• Стихи о музыке
• Стихи для малышей
• Стихи о доброте
• Стихи на конкурс
• Сказки в стихах

• Популярные стихи Пушкина
• Популярные стихи Лермонтова
• Популярные стихи Есенина
• Популярные басни Крылова
• Популярные стихи Некрасова
• Популярные стихи Маяковского
• Популярные стихи Тютчева
• Популярные стихи Фета
• Популярные стихи Ахматовой
• Популярные стихи Цветаевой
• Популярные стихи Бродского
• Популярные стихи Блока
• Популярные стихи Хайяма
• Популярные стихи Пастернака
• Популярные стихи Асадова
• Популярные стихи Бунина
• Популярные стихи Евтушенко
• Популярные стихи Гумилева
• Популярные стихи Рождественского
• Другие поэты

Огромная база, сборники стихов известных русских и зарубежных поэтов классиков в Антологии РуСтих | Все стихи | Карта сайта

Все анализы стихотворений, краткие содержания, публикации в литературном блоге, короткие биографии, обзоры творчества на страницах поэтов, сборники защищены авторским правом. При копировании авторских материалов ссылка на источник обязательна! Копировать материалы на аналогичные интернет-библиотеки стихотворений – запрещено. Все опубликованные стихи являются общественным достоянием согласно ГК РФ (статьи 1281 и 1282).

Бондаренко В. Г.: Лермонтов – Мистический гений
“Москва, Москва. Люблю тебя, как сын…”

«Москва, Москва. Люблю тебя, как сын…»

Если говорить о поэтическом символе Москвы, то прежде всего надо вспомнить о великом русском национальном поэте Михаиле Юрьевиче Лермонтове. Он и родился в центре старой дворянской Москвы, в доме Толя. Он и воспел ее как русскую столицу.

Заметьте, как гениально просто, без затей, пишет он о своей русскости: «Люблю, как русский, — сильно, пламенно и нежно!» Сегодня бы поэта за такие строки в черносотенстве обвинили запросто. Потому и не любят эти строки повторять и цитировать. А ведь написано совсем мальчишкой, в чем-то еще, может, и коряво, но никакой изощренный стилист не добьется такой мощи и простоты стиха. Родной Москве он был предан до конца своих дней, писал о ней и в нелюбимом Санкт-Петербурге:

Из Петербурга он пишет 2 сентября 1832 года М. А. Лопухиной: «Москва — моя родина, и такою будет для меня всегда: там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив…»

Увы, тот лермонтовский дом Толя давно снесли, станцию метро «Лермонтовская» переименовали, хорошо хоть памятник пока оставили. Хороший, между прочим, памятник, постановление о его сооружении в Москве Совет народных комиссаров вынес в 1941 году.

«Вероятно, дом Толя впоследствии перешел во владение купца Бурова. По объяснению местного Трехсвятительской церкви, что у Красных Ворот, священника: дом Бурова перешел во владение иностранца Пенанд, который владел домом лет шесть и продал его коллежскому секретарю Григорию Филипповичу Голикову. Этот и доселе владеет домом. Я был на месте, где дом Голикова. Если ехать от дебаркадера Николаевской железной дороги, то, приближаясь к Красным Воротам, по правой руке, против самых Красных Ворот, на углу вы бы увидели, по-нашему, огромный каменный дом, в три этажа, беловатого цвета. Это — дом Голикова; этим домом начинается Садовая улица, ведущая к Сухаревой Башне… Дом Голикова на своем углу имеет балкон. Замечателен протоиерей Николай Петрович Другов, крестивший поэта Лермонтова. Он, в свое время, пользовался особой славой в духовном мире… Да и церковь, в которой поэт крещен, замечательна — она была патриаршая» [18] .

Вскоре, как мы знаем, отец с матерью, бабушкой и дворовыми вернулись из Москвы в Тарханы, где Михаил Лермонтов жил с бабушкой 13 лет, лишь изредка выезжая на Кавказ к родственникам подлечиться. Но сам факт рождения в Москве стал крайне важен для самого поэта, с ранних лет весьма мистически настроенного. Потому осенью 1827 года он и ехал из Тархан с радостью на учебу именно в Москву. Решено было отдать маленького Мишеля в Московский благородный университетский пансион, не менее знаменитый, чем пушкинский Царскосельский лицей. Бабушка позаботилась и о домашних учителях, подготовивших его к поступлению сразу в четвертый класс. Конечно, хороши были и гувернеры, сначала француз Жандро, рассказавший Мишелю и о французской революции, и о новинках французской литературы. Его Мишель вывел позже все в той же московской поэме «Сашка»:

Естественно, сбежавший от революции и ее казней, француз не любил парижскую чернь, думаю, он и рассказал Михаилу Лермонтову о погибшем от рук революционеров поэте Андре Шенье. Но, как это всегда и бывает, дух революционности, дух перемен был заложен в любом свидетеле и очевидце этих революций. Потому со временем бабушка предпочла расстаться с легкомысленным французом. Как пишет Павел Висковатый: «Наставник внушал молодежи довольно легкомысленные принципы жизни, и это-то, кажется, выйдя наружу, побудило Арсеньеву ему отказать, а в дом был принят семейный гувернер, англичанин Виндсон. Им очень дорожили, платили большое для того времени жалование — 3000 р. — и поместили с семьею (жена его была русская) в особом флигеле. Однако же и к нему Мишель не привязался, хотя от него приобрел знание английского языка и впервые в оригинале познакомился с Байроном и Шекспиром…»

Казалось бы, с такой подготовкой юный Лермонтов легко мог поступать в пансион. Но Елизавета Алексеевна предпочла перед экзаменом нанять репетитором Алексея Зиновьевича Зиновьева, отличного педагога, но кроме этого еще и работавшего в самом пансионе в должности надзирателя и учителя русского и латинского языков. Зиновьев оставался его наставником и после поступления Мишеля в пансион, до конца учебы.

После приезда в Москву сначала они остановились у своих родственников Мещериновых. Художник М. Е. Меликов вспоминает: «Елизавета Петровна Мещеринова, образованнейшая женщина того времени, имея детей в соответственном возрасте с Мишей Лермонтовым — Володю, Афанасия и Петра, с горячностью приняла участие в столь важном деле, как их воспитание, и по взаимному согласию с Е. А. Арсеньевой решили отдать их в Московский университетский пансион. Мне хорошо известно, что Володя (старший) Мещеринов и Миша Лермонтов вместе поступили в 4-й класс пансиона. Невольно приходит мне на ум параллель между вышеупомянутыми замечательными женщинами, которых я близко знал и в обществе которых, под их влиянием, вырос поэт Лермонтов. Е. А. Арсеньева была женщина деспотического, непреклонного характера, привыкшая повелевать; она отличалась замечательной красотой, происходила из старинного дворянского рода и представляла из себя типичную личность помещицы старого закала, любившей притом высказывать всякому в лицо правду, хотя бы самую горькую. Е. П. Мещеринова, будучи столь же типичной личностью, в противоположность Арсеньевой, выделялась своей доступностью, снисходительностью и деликатностью души» [19] .

Мишель горделиво писал в 1827 году своей тетушке М. А. Шан-Гирей в Пензенскую губернию: «Милая тетенька! Наконец настало то время, которое вы столь ожидаете, но ежели я к вам мало напишу, то это будет не от моей лености, но от того, что у меня не будет время. Я думаю, что вам приятно будет узнать, что я в русской грамматике учу синтаксис и что мне дают сочинять; я к вам это пишу не для похвальбы, но собственно оттого, что вам это будет приятно. В географии я учу математическую по небесному глобусу, градусы, планеты, ход их и пр. Прежнее учение истории мне очень помогло. Заставьте, пожалуйста, Екима рисовать контуры; мой учитель говорит, что я еще буду их рисовать с полгода; но я лучше стал рисовать; однако ж мне запрещено рисовать свое. Катюше, в знак благодарности за подвязку, посылаю ей бисерный ящик моей работы. Я еще ни в каких садах не бывал, но я был в театре, где я видел оперу „Невидимку“, ту самую, что я видел в Москве 8 лет назад; мы сами делаем театр, который довольно хорошо выходит, и будут восковые фигуры играть (сделайте милость, пришлите мои воски); я нарочно замечаю, чтобы вы в хлопотах не забыли, я думаю, что эта пунктуальность не мешает; я бы приписал к братцам здесь, но я им напишу особливо; Катюшу же целую и благодарю за подвязку.

Прощайте, милая тетенька, целую ваши ручки и остаюсь ваш покорный племянник.

Перезимовали они всем семейством на Сретенке, а весной Арсеньева сняла маленький домик на Поварской (недалеко от нынешнего Дома литераторов), прямо напротив своих родственников Столыпиных. В доме Столыпиных жили вдова ее брата с детьми и ее сестра Елизавета Верещагина с дочерью. На Поварской маленький Мишель и готовился к поступлению в пансион. Оттуда и писал письма тетушке Марии Акимовне Шан-Гирей, руководившей обучением Мишеля в Тарханах. Позже в Москву приехал и его друг с самых детских лет Аким Шан-Гирей, который вспоминал:

«В 1827 году она [бабушка] поехала с Мишелем в Москву для его воспитания, а через год и меня привезли к ним. В Мишеле нашел я большую перемену, он был уже не дитя, ему минуло 14 лет; он учился прилежно. Месье Жандро, гувернер, почтенный и добрый старик, был однако строг и взыскателен и держал нас в руках; к нам ходили разные другие учители, как водится. Тут я в первый раз увидел русские стихи у Мишеля, Ломоносова, Державина, Дмитриева, Озерова, Батюшкова, Крылова, Жуковского, Козлова и Пушкина; тогда же Мишель прочел мне своего сочинения стансы К***, меня ужасно интриговало, что значит слово стансы и зачем три звездочки? Однако ж промолчал, как будто понимаю. Вскоре была написана первая поэма „Индианка“ и начал издаваться рукописный журнал „Утренняя заря“, на манер „Наблюдатель“ или „Телеграф“ как следует, с стихотворениями и изящною словесностью, под редакцией Николая Гавриловича; журнала этого вышло несколько нумеров, по счастию, пред отъездом в Петербург, все это было сожжено, и многое другое, при разборе старых бумаг».

Из Тархан Мишель привез с собой тетрадь в голубом бархатном переплете, куда охотно записывал запомнившиеся ему стихи. А позже свои переводы из полюбившихся поэтов…

После поступления в пансион Арсеньевы сняли просторный дом на Малой Молчановке в доме купца Петра Чернова, построенном после окончания войны 1812 года (сейчас здесь Дом-музей М. Ю. Лермонтова). Здесь Лермонтов прожил с августа 1829 года по июль 1832 года, до своего отъезда в Санкт-Петербург.

В пансион Михаил Лермонтов благополучно поступил сразу в 4-й класс в 1828 году. В пансионе же и появились его первые, еще подражательные стихи, написаны поэмы «Корсар», «Кавказский пленник» и «Черкесы», первые варианты поэмы «Демон».

Еще с детства Мишель был увлечен театром. Когда в пятилетнем возрасте бабушка привезла его первый раз в Москву и сводила на фантастическую оперу Кавоса «Князь-невидимка», постановка поразила его воображение, и он на всю жизнь всерьез увлекся театром. В период учебы в пансионе он затеял со своими товарищами театр марионеток, лепил из воска кукол. Насколько я понимаю, Михаил Лермонтов поначалу в будущем видел себя прежде всего не поэтом, а драматургом. Может, и стал бы великим русским драматургом. Увы, его драматургические произведения не интересовали театры. Да и театральная цензура была еще более свирепая, чем литературная. В отличие от пьес Гоголя и Грибоедова, великолепный лермонтовский «Маскарад» так и не увидел сцены при жизни автора. Увидели бы его пьесы сцену, и пошла бы жизнь у Михаила Лермонтова совсем по-другому. Театральность всегда присутствовала в его бытии.

Тогда же, в московском детстве он увлекся чтением книг, скупал в книжных лавках все новые издания. Обладая феноменальной памятью, запоминал наизусть многие поэмы и сцены из пьес. Купил и сразу же прочел все 12 томов антологии русской литературы от Ломоносова до Пушкина, четыре тома сочинений Жуковского, три — маститого поэта Ивана Ивановича Дмитриева, поэму «Чернец» слепого поэта Ивана Козлова. Когда, вернувшись на каникулы с бабушкой в Тарханы, он стал сочинять свою первую поэму «Черкесы», не стесняясь, вводил в нее целые отрывки стихов других поэтов.

Это ни в коем случае не было плагиатом. Это была его своеобразная учеба: работа над стихами. Он же не предполагал печатать все свои юношеские сочинения и потому в эти домашние заготовки щедро заимствовал образы и сюжеты, в том числе и целые строки из полюбившихся ему произведений. Но очень быстро, даже беря за основу какое-то из произведений Шиллера или Гёте, Байрона или Гейне, молодой поэт отбрасывал все, чуждое ему, и предлагал уже свой вариант стихотворения. Даже в его юношеской поэзии можно найти лишь следы внешнего заимствования, но сами образы, характеры героев, действие сюжета были чисто лермонтовские. Как бы ни пытались сравнить его «Демона» с байроновским «Каином», лермонтовский Демон совсем иной.

Обучение в пансионе было шестилетним, но так как Мишель поступил сразу в 4-й класс, то и учиться ему пришлось всего около двух лет, тем более обучения он так и не закончил. Программа была обширная, но при этом индивидуализированная, преподаватели выделяли способности подростка и развивали его в выгодном для него направлении.

Поразительно, что Михаил Лермонтов попал не к гуманитарам, а в группу математиков профессора Перевощикова. Но «для большей изощренности ума, образования вкуса» все без исключения ученики занимались русским языком и литературой. Это сегодня русским школам, а значит, и самой России не требуется изощренности ума и образования вкуса, литературой почти не занимаются.

В пансионе была изумительная библиотека, чем не преминул воспользоваться и наш юный гений. Все новейшие литературные журналы, и отечественные, и европейские, были к его услугам. Публичные экзамены описывались на страницах «Московских ведомостей», ученики читали свои сочинения, разыгрывали сценки. Среди учителей пансиона было и два поэта — Семен Егорович Раич и Алексей Федорович Мерзляков. Раич учил российской словесности, Мерзляков — красноречию. Как-то раз Мерзляков, кстати, автор прекраснейших русских романсов, среди них «Среди долины ровныя…», и тяжеловесных од, вздумал бранить стихотворение Пушкина «Буря мглою небо кроет…» за выдуманные, преувеличенные образы, его ученик Лермонтов смело вступил с ним в спор. Вот эта самостоятельность и независимость суждений с юных лет приводила Лермонтова к конфликтным ситуациям. Он из-за этого и в пансионе недоучился, из-за этого и Московский университет покинул. Но поначалу все шло хорошо. И в 5-й класс Михаил Лермонтов перешел с двумя наградами: книгой и картиной. Учился он в пансионе и рисованию, и уже свою вторую поэму «Кавказский пленник» проиллюстрировал собственным рисунком.

Для нас важно прежде всего то, что именно в пансионе Мишель почувствовал себя поэтом, удивительно быстро стал писать самостоятельные, а не подражательные стихи и поэмы. Даже в поэме «Кавказский пленник» (1828) Лермонтов, взяв многое от поэмы Пушкина, создает уже совсем иной образ и Кавказа, и горцев, соединяя свои книжные знания с собственным знанием Кавказа. Он оживляет поэму разного рода событиями, упрощает язык. Пленник Лермонтова более живой и более трагический. Более решительна и юная черкешенка. Начиная с самых первых своих стихов, везде виден и характер автора, Михаила Лермонтова, его решимость, его одиночество, его самостоятельность. Тот же кавказский пленник поставлен перед выбором: или погибнуть в плену у горцев, или полюбить младую черкешенку. Что стоит герою приспособиться к жизни? Но лермонтовский герой не может вести себя иначе, и Пушкин или Байрон тут ни при чем.

Москва москва люблю тебя как сын стих

Соприкосновение культур Россия – Франция

• Франкофония
• Развивающая среда “Россия – Франция”
• Франция
• Париж
• Тьер
• Французская школа
• Встреча французской делегации в школе № 4

Москва, Москва. люблю тебя как сын

Москва, Москва. люблю тебя как сын,
Как русский, – сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Напрасно думал чуждый властелин
С тобой, столетним русским великаном,
Померяться главою и – обманом
Тебя низвергнуть. Тщетно поражал
Тебя пришлец: ты вздрогнул – он упал!
Вселенная замолкла. Величавый,
Один ты жив, наследник нашей славы.
Ты жив. Ты жив, и каждый камень твой –
Заветное преданье поколений.

Стоят серебряные ели
У стен московского Кремля.
Умолкли вьюги и метели —
Куранты слушает Земля.

Со всей Руси летят в столицу,
Москва, как мать, к себе влечёт,
И каждый к ней в душе стремится,
Свою любовь и грусть несёт.

Любуюсь я родным Арбатом,
Охотным рядом и Тверской,
Они мне дороги и святы,
Отчизны уголок родной.

На Красной площади столицы
Вливаюсь я в поток людской,
И чувствую я крылья птицы,
Когда курантов слышу бой.

У Александровского сада
Живая движется река,
Теплеют и светлеют взгляды:
Москва любима и близка.
(Ю. Левчук )

Москва — самый главный город нашей страны. Являясь столицей российской Федерации, Москва крупнейший город по численности населения. Расположен город на реке Москве.

В городе находятся федеральные органы государственной власти Российской Федерации. Также развиты органы местного самоуправления. Москва — крупнейший финансовый центр. Большая часть экономики управляется именно столицей. Крупнейшие банки и офисы компаний сосредоточены в городе.

Также Москва является крупнейшим транспортным узлом российской Федерации. Внутри города развиты многие виды общественного транспорта, сам же он находится в центре сплетения железных дорог и автомагистралей.

В городе сосредоточены различные отрасли научных исследовательских институтов. Космонавтика и ядерная энергетика позволяет городу называться крупным научным центром.

Вместе с этим Москва является одним из важнейших образовательных центров России. Тысячи студентов ежегодно поступают в высшие учебные заведения города. Столица подготавливает специалистов в области экономики и науки, музыки и искусства, медицины и спорта и других различных областях.

Москва является исторической столицей Великого княжества Московского. Точный возраст города не известен. Во второй половине XIII века Москва стала центром самостоятельного удельного княжества при князе Даниле Александровиче, сыне Александра Невского. Город был расположен на пересечении торговых путей, что позволило ему расти. В XIV — начале XV века Москва была крупным торговым и ремесленным городом. А уже в конце XV века Москва стала столицей крупнейшего русского государства.

Москва является одним из крупных культурным и туристическим центром в Европе и мире в целом. В городе сосредоточено множество интересных мест, которые с удовольствием посещают туристы. Архитектурные и исторические памятники, а также современная развлекательная инфраструктура не оставят равнодушными гостей столицы. В городе насчитывается более сотни театров и шестидесяти музеев.

Московский Кремль, завораживающий взгляд своей неповторимой красотой, бесспорно, заслужил право считаться главным символом и визитной карточкой необъятных просторов России. Находится он прямо в центре столицы. Его многочисленные башни и мощные стены, старинные дворцовые палаты и теремные здания, а также живописные площади и белокаменные соборы с золотыми куполами гордо возвышаются на берегу реки, образуя на Боровицком холме роскошнейший художественно-архитектурый ансамбль.

Поклонная Гора представляет собой в западной части Москвы пологий холм, располагающийся между двумя реками Филька и Сетунь. Ранее, эта Гора находилась за пределами города Москва, и с её вершины открывался прекрасный вид панорамы всего города. Тут же останавливались многие путешественники и знатные люди, перед тем, как въехать в город или выехать из него, чтобы поклониться и посмотреть на Москву. В исторических архивных документах Поклонная Гора упоминалась еще в 16 веке. Но изначально у нее было немного другое название – Поклонная Гора на Смоленской дороге. Именно в этом месте наполеон дожидался ключей от Москвы в 1812 году, и именно тут шли солдаты на фронт во время Великой Отечественной войны в 1941-1945 годах.

На смотровой площадке постоянно проводятся разные увлекательные концерты и фестивали. Стало главной традицией для общества людей придти сюда и увидеть Новогодний салют и салют в великий День Победы. Неподалеку от площадки располагается старинная церковь Троицы Живоначальной на Воробьёвых горах. В классическом стиле был создан храм из камня еще в 1811-1813 годах. Церковь построилась значительно раньше в XV веке, именно тогда. Когда здесь существовало деревня Воробьёво. Возле смотровой площадки возвышается здание в тридцать шесть этажей учебного корпуса МГУ. Когда-то оно долгие годы числилось самым высотным зданием всей Европы. Его высота, включая в себя и шпиль, достигает до 240 метров.

В Лаврушинском переулке Замоскворечья, в доме, который семья Третьяковых купила в 1851 году, находится основное здание Третьяковской галереи. Так как рост собрания постоянно превосходил экспозиционные возможности Галереи, к жилой части особняка постепенно пристраивались новые помещения, необходимые для хранения и демонстрации произведений искусств. Подобные пристройки были сделаны в 1873, 1882, 1885, 1892 и 1902-1904, когда появился знаменитый Васнецовский фасад, который стал эмблемой Третьяковской галереи.

28 марта (17-го по ст. стилю) 1776 г. Екатерина II подписала прокурору князю Петру Урусову «привилегию» на содержание спектаклей, маскарадов, балов и прочих увеселений сроком на десять лет. Эта дата считается днем основания московского Большого театра. Большой театр — устойчивый символ России на все времена. Эту почетную роль он получил благодаря тому большому вкладу, который внес в историю русского искусства. История продолжается — и многие яркие страницы в ней по-прежнему пишут артисты Большого театра.

В каждом сезоне Малый выпускает несколько новых спектаклей и снимает что-либо из старых названий своего репертуара. Обширна и гастрольная география театра — за последние годы он побывал в Финляндии, Италии, Германии, Франции, Японии, Израиле, Греции, Кипре, Польше, Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии, Монголии, Южной Корее и других странах. Малый театр является инициатором и регулярно проводит Всероссийский фестиваль «Островский в Доме Островского». Указом Президента России Малому театру присвоен статус национального достояния.

Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение “Средняя общеобразовательная школа № 4”,

История Москвы

Вы здесь

Стихи Лермонтова о Москве

Лермонтовская Москва: город не скучный; город переживший многое и день Бородина, когда французом была отдана, но не надолго; старинный Кремль наследник нашей славы; и её безумное-шумное московское общество — такая в стихотворениях Михаила Юрьевича Лермонтова Москва.

Щербатовой (Поверю ль я, чтоб вы хотели. )

Поверю ль я, чтоб вы хотели
Покинуть общество Москвы,
Когда от самой колыбели
Ее кумиром были вы?
Что даст вам скучный брег Невы:
Ужель там больше веселятся,
Ужели балов больше там?
Нет! как мудрец, скажу я вам:
Гораздо лучше оставаться.

Бородино

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений.
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой.
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!

“Москва, Москва. люблю тебя как сын”

(Отрывок из поэмы «Сашка»)

Москва, Москва. люблю тебя как сын,
Как русский,- сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Напрасно думал чуждый властелин*
С тобой, столетним русским великаном,
Померяться главою и обманом
Тебя низвергнуть. Тщетно поражал
Тебя пришлец: ты вздрогнул – он упал!
Вселенная замолкла. Величавый,
Один ты жив, наследник нашей славы.

Сашка

Глава I

Наш век смешон и жалок, – всё пиши
Ему про казни, цепи да изгнанья,
Про темные волнения души,
И только слышишь муки да страданья.
Такие вещи очень хороши
Тому, кто мало спит, кто думать любит,
Кто дни свои в воспоминаньях губит.
Впадал я прежде в эту слабость сам,
И видел от нее лишь вред глазам;
Но нынче я не тот уж, как бывало, —
Пою, смеюсь. – Герой мой добрый малый.

Он был мой друг. С ним я не знал хлопот,
С ним чувствами и деньгами делился;
Он брал на месяц, отдавал чрез год,
Но я за то ни мало не сердился
И поступал не лучше в свой черед;
Печален ли, бывало, тотчас скажет,
Когда же весел, счастлив – глаз не кажет.
Не раз от скуки он свои мечты
Мне поверял и говорил мне ты;
Хвалил во мне, что прочие хвалили,
И был мой вечный визави в кадрили.

Он был мой друг. Уж нет таких друзей…
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Пусть спит оно в земле чужих полей,
Не тронуто никем, как дружба наша,
В немом кладбище памяти моей.
Ты умер, как и многие, без шума,
Но с твердостью. Таинственная дума
Еще блуждала на челе твоем,
Когда глаза сомкнулись вечным сном;
И то, что ты сказал перед кончиной,
Из слушавших не понял ни единый.

И было ль то привет стране родной,
Названье ли оставленного друга,
Или тоска по жизни молодой,
Иль просто крик последнего недуга —
Как разгадать? Что может в час такой
Наполнить сердце, жившее так много
И так недолго с смутною тревогой?
Один лишь друг умел тебя понять
И ныне может, должен рассказать
Твои мечты, дела и приключенья —
Глупцам в забаву, мудрым в поученье.

Будь терпелив, читатель милый мой!
Кто б ни был ты: внук Евы иль Адама,
Разумник ли, шалун ли молодой, —
Картина будет; это – только рама!
От правил, утвержденных стариной,
Не отступлю, – я уважаю строго
Всех стариков, а их теперь так много…
Не правда ль, кто не стар в осьмнадцать лет
Тот, верно, не видал людей и свет,
О наслажденьях знает лишь по слухам
И предан был учителям да мукам.

Герой наш был москвич, и потому
Я враг Неве и невскому туману.
Там (я весь мир в свидетели возьму)
Веселье вредно русскому карману,
Занятья вредны русскому уму.
Там жизнь грязна, пуста и молчалива,
Как плоский берег Финского залива.
Москва – не то: покуда я живу,
Клянусь, друзья, не разлюбить Москву.
Там я впервые в дни надежд и счастья
Был болен от любви и любострастья.

Москва, Москва. люблю тебя как сын,
Как русский, – сильно, пламенно и нежно!
Люблю священный блеск твоих седин
И этот Кремль зубчатый, безмятежный.
Напрасно думал чуждый властелин
С тобой, столетним русским великаном,
Померяться главою и – обманом
Тебя низвергнуть. Тщетно поражал
Тебя пришлец: ты вздрогнул – он упал!
Вселенная замолкла… Величавый,
Один ты жив, наследник нашей славы.

Ты жив. Ты жив, и каждый камень твой —
Заветное преданье поколений.
Бывало, я у башни угловой
Сижу в тени, и солнца луч осенний
Играет с мохом в трещине сырой,
И из гнезда, прикрытого карнизом,
Касатки вылетают, верхом, низом
Кружатся, вьются, чуждые людей.
И я, так полный волею страстей,
Завидовал их жизни безызвестной,
Как упованье вольной, поднебесной.

Я не философ – боже сохрани! —
И не мечтатель. За полетом пташки
Я не гонюсь, хотя в былые дни
Не вовсе чужд был глупой сей замашки.
Ну, муза, – ну, скорее, – разверни
Запачканный листок свой подорожный.
Не завирайся, – тут зоил безбожный…
Куда теперь нам ехать из Кремля?
Ворот ведь много, велика земля!
Куда? – «На Пресню погоняй, извозчик!» —
«Старуха, прочь. Сворачивай, разносчик!»

Луна катится в зимних облаках,
Как щит варяжский или сыр голландской.
Сравненье дерзко, но люблю я страх
Все дерзости, по вольности дворянской.
Спокойствия рачитель на часах
У будки пробудился, восклицая:
«Кто едет?» – «Муза!» – «Что за чорт! Какая?»
Ответа нет. Но вот уже пруды…
Белеет мост, по сторонам сады
Под инеем пушистым спят унылы;
Луна сребрит железные перилы.

Гуляка праздный, пьяный молодец,
С осанкой важной, в фризовой шинели,
Держась за них, бредет – и вот конец
Перилам. – «Всё направо!» – Заскрипели
Полозья по сугробам, как резец
По мрамору… Лачуги, цепью длинной
Мелькая мимо, кланяются чинно…
Вдали мелькнул знакомый огонек…
«Держи к воротам… Стой, – сугроб глубок.
Пойдем по снегу, муза, только тише
И платье подними как можно выше».

Калитка – скрып… Двор темен. По доскам
Идти неловко… Вот, насилу, сени
И лестница; но снегом по местам
Занесена. Дрожащие ступени
Грозят мгновенно изменить ногам.
Взошли. Толкнули дверь – и свет огарка
Ударил в очи. Толстая кухарка,
Прищурясь, заграждает путь гостям
И вопрошает: «Что угодно вам?»
И, услыхав ответ красноречивый,
Захлопнув дверь, бранится неучтиво…

Но, несмотря на это, мы взойдем:
Вы знаете, для музы и поэта,
Как для хромого беса, каждый дом
Имеет вход особый; ни секрета,
Ни запрещенья нет для нас ни в чем…
У столика, в одном углу светлицы,
Сидели две… девицы – не девицы…
Красавицы… названье тут как раз.
Чем выгодней, узнать прошу я вас
От наших дам, в деревне и столице
Красавицею быть или девицей?

Красавицы сидели за столом,
Раскладывая карты, и гадали
О будущем. И ум их видел в нем
Надежды (то, что мы и все видали).
Свеча горела трепетным огнем,
И часто, вспыхнув, луч ее мгновенный
Вдруг обливал и потолок и стены.
В углу переднем фольга образов
Тогда меняла тысячу цветов,
И верба, наклоненная над ними,
Блистала вдруг листами золотыми.

Одна из них (красавиц) не вполне
Была прекрасна, но зато другая…
О, мы таких видали лишь во сне,
И то заснув – о небесах мечтая!
Слегка головку приклонив к стене
И устремив на столик взор прилежный,
Она сидела несколько небрежно.
В ответ на речь подруги иногда
Из уст ее пустое «нет» иль «да»
Едва скользило, если предсказанья
Премудрой карты стоили вниманья.

Она была затейливо мила,
Как польская затейливая панна;
Но вместе с этим гордый вид чела
Казался ей приличен. Как Сусанна,
Она б на суд неправедный пошла
С лицом холодным и спокойным взором;
Такая смесь не может быть укором.
В том вы должны поверить мне в кредит,
Тем боле, что отец ее был жид,
А мать (как помню) полька из-под Праги…
И лжи тут нет, как в том, что мы – варяги.

Когда Суворов Прагу осаждал,
Ее отец служил у нас шпионом,
И раз, как он украдкою гулял
В мундире польском вдоль по бастионам,
Неловкий выстрел в лоб ему попал.
И многие, вздохнув, сказали: «Жалкой,
Несчастный жид, – он умер не под палкой!»
Его жена пять месяцев спустя
Произвела на божий свет дитя,
Хорошенькую Тирзу. Имя это
Дано по воле одного корнета.

Под рубищем простым она росла
В невежестве, как травка полевая
Прохожим не замечена, – ни зла,
Ни гордой добродетели не зная.
Но час настал, – пора любви пришла.
Какой-то смертный ей сказал два слова:
Она в объятья божества земного
Упала; но увы, прошло дней шесть,
Уж полубог успел ей надоесть;
И с этих пор, чтоб избежать ошибки,
Она дарила всем свои улыбки…

Мечты любви умчались, как туман.
Свобода стала ей всего дороже.
Обманом сердце платит за обман
(Я так слыхал, и вы слыхали тоже).
В ее лице характер южных стран
Изображался резко. Не наемный
Огонь горел в очах; без цели, томно,
Покрыты светлой влагой, иногда
Они блуждали, как порой звезда
По небесам блуждает, – и, конечно,
Был это знак тоски немой, сердечной.

Безвестная печаль сменялась вдруг
Какою-то веселостью недужной…
(Дай бог, чтоб всех томил такой недуг!)
Волной вставала грудь, и пламень южный
В ланитах рделся, белый полукруг
Зубов жемчужных быстро открывался;
Головка поднималась, развивался
Душистый локон, и на лик младой
Катился лоснясь черною струей;
И ножка, разрезвясь, не зная плена,
Бесстыдно обнажалась до колена.

Когда шалунья навзничь на кровать,
Шутя, смеясь, роскошно упадала,
Не спорю, мудрено ее понять, —
Она сама себя не понимала, —
Ей было трудно сердцу приказать,
Как баловню ребенку. Надо было
Кому-нибудь с неведомою силой
Явиться и приветливой душой
Его согреть… Явился ли герой,
Или вотще остался ожидаем,
Всё это мы со временем узнаем.

Теперь к ее подруге перейдем,
Чтоб выполнить начатую картину.
Они недавно жили тут вдвоем,
Но души их сливались во едину,
И мысли их встречалися во всем.
О, если б знали, сколько в этом званье
Сердец отличных, добрых! Но вниманье
Увлечено блистаньем модных дам.
Вздыхая, мы бежим по их следам…
Увы, друзья, а наведите справки,
Вся прелесть их… в кредит из модной лавки!

Она была свежа, бела, кругла,
Как снежный шарик; щеки, грудь и шея,
Когда она смеялась или шла,
Дрожали сладострастно; не краснея,
Она на жертву прихоти несла
Свои красы. Широко и неловко
На ней сидела юбка; но плутовка
Поднять умела грудь, открыть плечо,
Ласкать умела буйно, горячо
И, хитро передразнивая чувства,
Слыла царицей своего искусства…

Она звалась Варюшею. Но я
Желал бы ей другое дать названье:
Скажу ль, при этом имени, друзья,
В груди моей шипит воспоминанье,
Как под ногой прижатая змея;
И ползает, как та среди развалин,
По жилам сердца. Я тогда печален,
Сердит, – молчу или браню весь дом,
И рад прибить за слово чубуком.
Итак, для избежанья зла, мы нашу
Варюшу здесь перекрестим в Парашу.

Увы, минувших лет безумный сон
Со смехом повторить не смеет лира!
Живой водой печали окроплен,
Как труп давно застывшего вампира,
Грозя перстом, поднялся молча он,
И мысль к нему прикована… Ужели
В моей груди изгладить не успели
Столь много лет и столько мук иных —
Волшебный стан и пару глаз больших?
(Хоть, признаюсь вам, разбирая строго,
Получше их видал я после много.)

Да, много лет и много горьких мук
С тех пор отяготело надо мною;
Но первого восторга чудный звук
В груди не умирает, – и порою,
Сквозь облако забот, когда недуг
Мой слабый ум томит неугомонно,
Ее глаза мне светят благосклонно.
Так в час ночной, когда гроза шумит
И бродят облака, – звезда горит
В дали эфирной, не боясь их злости,
И шлет свои лучи на землю в гости.

Пред нагоревшей сальною свечой
Красавицы раздумавшись сидели,
И заставлял их вздрагивать порой
Унылый свист играющей метели.
И как и вам, читатель милый мой,
Им стало скучно… Вот, на место знака
Условного, залаяла собака,
И у калитки брякнуло кольцо.
Вот чей-то голос… Идут на крыльцо…
Параша потянулась и зевнула
Так, что едва не бухнулась со стула,

А Тирза быстро выбежала вон,
Открылась дверь. В плаще, закидан снегом,
Явился гость… Насмешливый поклон
Отвесил и, как будто долгим бегом
Или волненьем был он утомлен,
Упал на стул… Заботливой рукою
Сняла Параша плащ, потом другою
Стряхнула иней с шелковых кудрей
Пришельца. Видно, нравился он ей…
Всё нравится, что молодо, красиво,
И в чем мы видим прибыль особливо.