Не отрекаются любя чьи это стихи

Не отрекаются, любя.

Не отрекаются, любя… Эти слова написала врач в далеком 1944! Дежурство в госпитале длилось 3 суток. После утомительных дней врач отделения нейрохирургии Вероника Михайловна Тушнова, едва дойдя до дома, записала на клочке старой бумаги «Не отрекаются, любя…» И уснула. Ей было всего 33 года. Шел 1944-й. Романс «Не отрекаются, любя…» на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976-м со сцены Московского драматического театра имени Пушкина. Тушнова его уже не услышала – её не стало в 1965-м. Двумя годами позже Алла Пугачева, отредактировав, превратила этот романс в одну из своих самых знаменитых песен. Но сначала было слово…. И вот как звучало стихотворение в первозданном варианте.

Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам.
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.03.2020. Женщины похожи на кошек
• 29.03.2020. Я молчу о тебе.
• 28.03.2020. Нелегкий выбор. 18 плюс
• 25.03.2020. Жизнь так хочет
• 16.03.2020. Не отрекаются, любя.
• 13.03.2020. Живите там, где всё видно
• 06.03.2020. Знак ущербной созависимости
• 04.03.2020. Космос
• 01.03.2020. Право не прощать

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

LiveInternetLiveInternet

• Регистрация
• Вход

—Рубрики

• Пером и кистью. (2765)
• TV. Кино и Подмостки (1705)
• Обо всем (1468)
• Интересно (1010)
• Кумиры (853)
• Видео/Фото/Фильмы/Концерты. (825)
• Старый, добрый шлягер (809)
• Музыканты,художники, композиторы, поэты, писатели (747)
• Истории (714)
• Джаз,Рок,Блюз. (696)
• Аудиоальбомы (691)
• СуперStars (615)
• УЛЫБНЕМСЯ И МЫ (487)
• Суперхит XX века (475)
• Звезды в «Музыкальной гостиной» (443)
• «СССР» — ретро (385)
• Бельканто (Любимые голоса) (294)
• Культура, искусство, история (242)
• Одесские истории (234)
• Русский шансон (234)
• Музыка на века (226)
• Легенды русского шансона. (221)
• Опера, оперетта, классическая музыка, балет. (210)
• Лирика романса (176)
• Маленький ретро концерт (163)
• Биографии (163)
• История классики шансона (147)
• Музыка ретро (113)
• Песня.Романс (104)
• Звезды русской эмиграции (86)
• Мемориал (78)
• Петр Лещенко (50)
• шансон (41)
• Литературный раздел (12)
• Барды (1)

—Метки

—Я — фотограф

• К приложению

Женский образ в живописи 18-20 веков часть 1

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

«Не отрекаются, любя…». История одного из самых известных стихотворений Вероники Тушновой.

Она была потрясающе красива и безмерно талантлива. С ее стихами о любви (здесь)под подушкой засыпало целое поколение девчонок. Ее строки западали в душу и оставались в ней навсегда. Эту черноволосую нежную и хрупкую женщину с большими печальными темно-карими глазами называли восточной красавицей.

Поэтесса Вероника Тушнова родилась 27 марта 1911 года в Казани в семье профессора Ветеринарного института, а позднее академика ВАСХНИЛ Михаила Павловича Тушнова. Ее мать, Александра Георгиевна, выпускница Высших Бестужевских курсов в Москве, была художницей.

Вероника увлекалась живописью и поэзией, но, по настоянию отца, не терпевшего возражений, поступила на медицинский факультет Казанского университета. Медицинское образование она завершила в Ленинграде, куда переехала семья в 1936 году после смерти отца.

В 1938 году Вероника Тушнова вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. Через год родилась дочь Наташа. В это же время в печати появились ее стихи. Но семейная жизнь не сложилась. Вскоре Юрий оставил Веронику. А она не теряла надежды, что он вернется…
Ведь у них подрастала дочь, так похожая на отца.

***
А знаешь, всё ещё будет! Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует, и память перелистает,
и встретиться нас заставит, и еще меня на рассвете
губы твои разбудят. Понимаешь, все еще будет!

Муж действительно вернулся, когда тяжело заболел, и ему стало совсем плохо. Он нуждался в помощи и утешении. И Вероника, переступив через обиды, заботилась о нем, выхаживала его и его больную мать. «Здесь меня все осуждают, но я не могу иначе… Всё же он — отец моей дочери», — говорила она.

Расставание с мужем Тушнова переживала очень тяжело, и именно в те дни у неё и родились проникновенные строки, на которые впоследствии написал музыку композитор-песенник Марк Минков. Впервые песня прозвучал в 1976 году в спектакле Московского театра
им. Пушкина, но суперхитом стала в 1977 году в исполнении Аллы Пугачёвой.

Алла Пугачева «Не отрекаются любя» 1998

Стихотворение в первозданном варианте.

Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути на дальних подступах к воротам…

А в доме будет грусть и тишь, хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать, и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать, весь день не отходя от двери.

Метки: Знаменитые женщины Поэзия Это интересно

Процитировано 27 раз
Понравилось: 68 пользователям

Не отрекаются, любя — история стихотворения и любви

Не отрекаются, любя…Эти слова написала врач в далеком 1944! Дежурство в госпитале длилось 3 суток. После утомительных дней врач отделения нейрохирургии Вероника Михайловна Тушнова, едва дойдя до дома, записала на клочке старой бумаги «Не отрекаются, любя…» И уснула. Ей было всего 33 года. Шел 1944-й.

«Не отрекаются, любя» — история создания

Стихотворение «Не отрекаются, любя» вошло в сборник стихов Вероники Тушновой «Сто часов счастья» (1965), изданный в год смерти поэтессы. Книгу Тушнова посвятила поэту Александру Яшину — последнему любимому мужчине в своей жизни. Не удивительно, что из-за посвящения на сборнике многие считают, что «Не отрекаются, любя» имеет непосредственное отношение к Яшину.

На самом деле стихотворение было написано ещё до знакомства с женатым поэтом — в суровый 1944 год, когда Тушнова работала в госпитале.

По этой же причине оно не могло быть посвящено Юрию Тимофееву — второму супругу поэтессы (есть в Интернете и такая версия). Хотя развод с Тимофеевым, действительно, был очень болезненным. Вот только познакомилась эта пара в начале 1950-х — т. е. опять-таки до стихотворения…

На самом деле горьким вдохновителем строчки «Не отрекаются любя» стал первый муж Тушновой и отец её дочери Натальи — Юрий Розинский. Случилось так, что Розинский отправился на фронт, но в семью возвращаться не захотел. Спустя время, будучи сильно больным (и, видимо, никому ненужным), он всё-таки пришёл к Тушновой, чтобы… снова её покинуть.

Романс «Не отрекаются, любя…» на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976-м со сцены Московского драматического театра имени Пушкина. Тушнова его уже не услышала.

Двумя годами позже Алла Пугачева, отредактировав, превратила этот романс в одну из своих самых знаменитых песен. Но сначала было слово….

И вот как звучало стихотворение в первозданном варианте.

Не отрекаются, любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам.

А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

История любви

Личная жизнь Вероники не складывалась. Дважды была замужем, оба брака распались. Последние годы жизни Вероника была влюблена в поэта Александра Яшина, что оказало сильное влияние на её лирику. По свидетельствам, первые читатели этих стихов не могли избавиться от ощущения, что у них на ладони лежит «пульсирующее и окровавленное сердце, нежное, трепещет в руке и своим теплом пытается согреть ладони».

История любви этих двух замечательных творческих людей трогает и восхищает по сей день. Он — красивый и сильный, уже состоявшийся, как поэт и прозаик. Она — «восточная красавица» и умница с выразительным лицом и глазами необыкновенной глубины, тонко чувствующая, прекрасная поэтесса в жанре любовной лирики.

У них много общего, даже день рождения у них был в один день — 27 марта. И ушли они в один и тот же месяц с разницей в 3 года: она — 7 июля, он — 11-го.

1935 год. Тушнова на этюдах

Их историей, рассказанной в стихах, зачитывалась вся страна. Влюблённые советские женщины переписывали их от руки в тетрадки, потому что достать сборники стихов Тушновой было невозможно. Их заучивали наизусть, их хранили в памяти и сердце. Их пели. Они стали лирическим дневником любви и разлуки не только Вероники Тушновой, но и миллионов влюблённых женщин.

Где и когда познакомились два поэта неизвестно. Но вспыхнувшие чувства были яркими, сильными, глубокими и самое главное — взаимными. Он разрывался между внезапно открывшимся сильным чувством к другой женщине, и долгом и обязательствами перед семьей. Она — любила и ждала, по-женски надеялась, что вместе они смогут что-то придумать, чтобы быть навсегда вместе. Но в то же время, знала, что он никогда не оставит свою семью.

Поначалу, как и все подобные истории — их отношения были тайными. Редкие встречи, мучительные ожидания, гостиницы, другие города, общие командировки. Но сохранить отношения в тайне не получилось. Друзья осуждают его, в семье настоящая трагедия. Разрыв с Вероникой Тушновой был предопределён и неизбежен.

Что делать, если любовь пришла на излете молодости? Что делать, если жизнь уже сложилась, как сложилась? Что делать, если любимый человек не свободен? Запретить себе любить? Невозможно. Расстаться – равносильно смерти. Но они расстались. Так решил он. А ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Началась черная полоса в её жизни, полоса отчаяния и боли. Не отрекаются любя… А он, красивый, сильный, страстно любимый, отрёкся. Он метался между чувством долга и любовью. Чувство долга победило…

Весной 1965 года Вероника Михайловна тяжело заболела и оказалась в больнице. Ушла очень быстро, сгорела за несколько месяцев. 7 июля 1965 года, в возрасте 54 лет скончалась в Москве, от рака.

В последние дни жизни поэтессы Александр Яшин, конечно, навещал её.

Марк Соболь, долгие годы друживший с Тушновой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений. «Я, придя к ней в палату, постарался ее развеселить. Она возмутилась: не надо! Ей давали антибиотики, от которых стягивало губы, ей было больно улыбаться. Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо. А потом пришел – он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: «Мальчики…» Я обернулся – и обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, – правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Наверное, именно это называется поэзией…»

После его ухода она кричала от боли, рвала зубами подушку, съедала губы. И стонала: «Какое несчастье случилось со мной — я жизнь прожила без тебя».

Книгу «Сто часов счастья» ей принесли в палату. Она погладила страницы. Хорошо. Часть тиража разворовали в типографии — так запали в душу печатникам ее стихи.

Сто часов счастья… Разве этого мало?

Я его, как песок золотой, намывала,

Собирала любовно, неутомимо,

По крупице, по капле, по искре, по блёстке,

Создавала его из тумана и дыма,

Принимала в подарок от каждой звезды и берёзки…

Сколько дней проводила за счастьем в погоне

На продрогшем перроне, в гремящем вагоне,

В час отлёта его настигала на аэродроме,

Обнимала его, согревала в нетопленном доме.

Ворожила над ним, колдовала…

что из горького горя я счастье своё добывала.

Это зря говорится, что надо счастливой родиться.

Нужно только, чтоб сердце

не стыдилось над счастьем трудиться,

чтобы не было сердце лениво, спесиво,

чтоб за малую малость оно говорило «спасибо».

Сто часов счастья, чистейшего, без обмана…

Сто часов счастья! Разве этого мало?

Жена Яшина — Злата Константиновна ответила своими стихами — горько:

Сто часов счастья —

Ни много, ни мало,

Сто часов только — взяла да украла,

И напоказ всему свету,

Сто часов только, никто не осудит.

Ах оно счастье, глупое счастье —

Двери, и окна, и души настежь,

Детские слезы, улыбки —

Глупое, глупое счастье какое!

Быть недоверчивым — что ему стоило,

Что ему стоило быть осторожным —

Оберегать семью свято,

Вор оказался настырный, умелый:

Сто часов только от глыбы от целой…

Словно задел самолет за вершину

Или вода размыла плотину —

И раскололось, разбилось на части,

Рухнуло оземь глупое счастье.

В последние дни перед смертью Вероника Михайловна запретила пускать к себе в палату Александра Яковлевича. Она хотела, чтобы любимый запомнил ее красивой и веселой.

А на прощанье написала:

Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу.

Ни во что уже не поверю, – все равно напиши, прошу!

Чтоб не мучиться поздней жалостью, от которой спасенья нет,

Напиши мне письмо, пожалуйста, вперед на тысячу лет.

Не на будущее, так за прошлое, за упокой души,

Напиши обо мне хорошее. Я уже умерла. Напиши!

Александр Яшин был потрясен смертью любимой женщины. Он напечатал в «Литературной газете» некролог – не побоялся – и сочинил стихи: «Вот теперь-то мне и любить»

Ты теперь от меня никуда,

И никто над душой не властен,

До того устойчиво счастье,

Что любая беда — не беда.

Никаких перемен не жду,

Что бы впредь со мной ни случилось:

Будет все, как в первом году,

Как в последнем было году,—

Время наше остановилось.

И размолвкам уже не быть:

Нынче встречи наши спокойны,

Только липы шумят да клены…

Вот теперь-то мне и любить!

«Мы с тобой теперь не подсудны»

Мы с тобой теперь не подсудны,

Дело наше прекращено,

Никому из-за нас не трудно,

Да и нам уже все равно.

След запутать не хлопочу,

Не затаиваю дыханье —

Прихожу к тебе на свиданье

В сумрак листьев,

Яшин понял, что любовь никуда не делась, не сбежала из сердца по приказу. Любовь только затаилась, а после смерти Вероники вспыхнула с новой силой, но уже в ином качестве. Обернулась тоской, мучительной, горькой, неистребимой. Не стало родной души, по-настоящему родной, преданной…

Вспоминаются пророческие строки Тушновой:

Только жизнь у меня короткая,

только твердо и горько верю:

не любил ты свою находку –

Рыжей глиной засыплешь,

за упокой выпьешь…

Домой воротишься – пусто,

из дому выйдешь – пусто,

в сердце заглянешь – пусто,

на веки веков – пусто!

Наверное, в эти дни он до конца, с пугающей ясностью понял горестный смысл вековой народной мудрости: что имеем, то не ценим, потерявши – горько плачем.

Друзья Яшина вспоминали, что после смерти Вероники он ходил, как потерянный. Большой, сильный, красивый человек, он как-то сразу сдал, словно погас внутри огонек, освещавший его путь. Он умер через три года от той же неизлечимой болезни, что и Вероника.

Незадолго до смерти Яшин написал свою «Отходную»:

О, как мне будет трудно умирать,

На полном вдохе оборвать дыханье!

Не уходить жалею —

Боюсь не встреч возможных —

Несжатым клином жизнь лежит у ног.

Мне никогда земля не будет пухом:

Ничьей любви до срока не сберег

И на страданья отзывался глухо.

Куда себя девать

От желчи сожалений и упреков?

О, как мне будет трудно умирать!

И никаких нельзя извлечь уроков.

Говорят, от любви не умирают. Ну, разве что в 14 лет, как Ромео и Джульетта. Это не правда. Умирают. И в пятьдесят умирают. Если любовь настоящая. Миллионы людей бездумно повторяют формулу любви, не осознавая ее великую трагическую силу: я тебя люблю, я не могу без тебя жить… И спокойно живут дальше. А Вероника Тушнова — не смогла. Не смогла жить. И умерла. От рака? А может, от любви?

Благодаря Алле Пугачёвой и композитору Марку Минкову, это трогательное стихотворение о любви и верности стало хорошо известно миллионам слушателей.

А. Пугачёва: «…я иногда пою как бы кому-то, говорю ему — „не отрекаются любя“, приходи, не забывай меня, как же ты так можешь? Или наоборот себе, как бы убеждая себя, что не отрекаются любя, надо все вытерпеть, выждать какое-то время, и всё получится… то есть это как бы молитва… себе. Молитва, для того, чтобы остаться сильной в любви. Как Вам сказать? Если у Вас такая ситуация, если Вы эту ситуацию вытерпеть не можете, и жизнь Ваша не складывается хорошо, то уж лучше просто разорвать эти путы, оставаясь любящим человеком. Ведь её — же эту любовь можно носить в сердце при любых жизненных обстоятельствах. Вот это для меня и значит — „не отрекаются любя“».

Не отрекаются… Вероника Тушнова

105 лет назад родилась (а может быть, и не родилась, но об этом — позже) Вероника Тушнова

Текст: Арсений Замостьянов

И судьба этой поэтессы, и ее стихи – всё как будто явилось прямиком из романтического века. Поэзия Тушновой и впрямь чем-то напоминает лучшие строки Евдокии Ростопчиной. Правда, у Тушновой сильных и незабываемых строк и стихотворений гораздо больше, чем у её далекой предшественницы. И писала она вовсе не в стиле ретро, а скорее на пару десятилетий предвосхищала язык поэзии и стереотипы разговорной речи.

Не терпящая барственных замашек…

Она родилась 27 марта 1915 года (дата нового стиля) в Казани в семье профессора микробиологии Казанского университета Михаила Павловича Тушнова и его жены, Александры, урожденной Постниковой, выпускницы знаменитых Высших женских Бестужевских курсов. По крайней мере, так до недавнего времени значилось в многочисленных книгах и справочниках. Да и нынче значится. Это уж потом выяснилось, что родилась Вероника Михайловна на четыре года раньше.

О казанском детстве она написала так:

Мы жили на папиной скромной зарплате,

Что нашего счастья отнюдь не губило.

Я помню все мамины новые платья,

И я понимаю, как мало их было.

Я помню в рассохшемся старом буфете

Набор разношерстных тарелок и чашек,

Мне дороги вещи почтенные эти и жизнь,

Не терпящая барских замашек.

Горжусь я, что нас не пугали заботы,

Что жить не старались покою в угоду,

Что видный профессор шагал на работу

За три километра в любую погоду.

Вообще-то профессорская зарплата в те времена была не столь уж скромной. И собственный рассохшийся старый буфет в довоенные времена был дан далеко не всем будущим поэтам. Но – так уж написалось в ностальгической дымке. А детство было почти идиллическое. С книжками, с любимым котом, с замечательной школой, в которой изучали аж несколько иностранных языков и умели ценить литературный дар Вероники.

По настоянию отца она поступила на медицинский факультет Казанского университета. Потом семья переехала в Ленинград, и там Вероника училась в аспирантуре на кафедре гистологии в институте экспериментальной медицины. Её мужем стал психиатр Юрий Розинский – человек научного склада ума, настоящий волшебник и демон. Ему посвящены ее первые зрелые стихи. Да и не только первые. Некоторые из них появились в печати.

Весной 1941 года она поступила в Литературный институт. Это были, возможно, лучшие времена этого учебного заведения. Наверное, именно тогда она, ставшая первокурсницей, вычеркнула из жизни четыре года… Но поучиться на Тверском бульваре ей так и не довелось.

Считается, что в поэта ее превратила война. С ее первых недель Тушнова стала врачом нейрохирургического госпиталя для раненых бойцов Красной Армии в родной Казани. Это была работа сверх человеческих сил – возможно, только стихи и помогли ей выжить. В 1944 году в «Новом мире» вышло её стихотворение «Хирург», посвященное вполне реальному героическому военврачу:

Своей тоски ничем не выдал он,

никто не знает, как случилось это, —

в какое утро был он извещен

о смерти сына под Одессой где-то.

Не в то ли утро, с ветром и пургой,

когда, немного бледный и усталый,

он паренька с раздробленной ногой

сынком назвал, совсем не по уставу.

Здесь есть сюжет, не драма, а трагедия. Стихотворение сильное, но для того времени характерное. Война была временем крепко настоянных стихотворений. Многие так начинали. Но уже существовала и другая Тушнова – ни на кого из современников не похожая.

За это можно всё отдать…

Но в том же 1944 году она написала стихотворение, в котором нашла свой голос на много лет. Гораздо позже, уже после смерти Тушновой, в сокращении оно стало известнейшей песней Марка Минкова и Аллы Пугачевой:

Не отрекаются, любя.

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

а ты придешь совсем внезапно.

А ты придешь, когда темно,

когда в стекло ударит вьюга,

когда припомнишь, как давно

не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,

не полюбившейся когда-то,

что переждать не сможешь ты

трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти

трамвай, метро, не знаю что там.

И вьюга заметет пути

на дальних подступах к воротам.

А в доме будет грусть и тишь,

хрип счетчика и шорох книжки,

когда ты в двери постучишь,

взбежав наверх без передышки.

За это можно всё отдать,

и до того я в это верю,

что трудно мне тебя не ждать,

весь день не отходя от двери.

Стихотворение совсем не в духе 1944 года. В нем – мирная городская жизнь. И в 1970-е эти стихи пели вовсе не как антиквариат. Написала она его после нескольких ночных дежурств подряд. Среди раненых, в госпитале. Любовь – непридуманная и потаенная – всегда оставалась в душе. И дело не в том, что в этих строках нет выспренности, нет конъюнктуры военного времени. Талантливые и свободные стихи в те годы сочиняли многие – независимо от тематике. И с военным оттенком, и без него. Но в этой нервной исповеди проглядывает мышление «современного человека». Человека второй половины ХХ века. А это действительно редкость. На которую, впрочем, не стоило бы обращать внимания, если бы стихи получились так себе.

Камерная поэтесса

Поэты всех поколений отмечали ее «ошеломляющую красоту». Каждое десятилетие она менялась, но даже по зернистым газетным фотографиям в нее всегда можно было влюбиться. И без этого – внешнего – образа воспринимать поэзию Тушновой, наверное, нельзя.

Ее первый сборник назывался броско и амбициозно – «Первая книга». Поэтессе было за тридцать. Закончилась война. Второго сборника пришлось ждать почти девять лет – быть может, потому, что она слишком глубоко ушла в «интимную лирику», которую в те годы не запрещали, но и не жаловали. «Здесь у вас волнует многое, но пошли вы, к сожалению, не широкою дорогою, не в центральном направлении», — таков был доброжелательный вердикт критика.

Она, как и многие в те годы, не избежала обращения к крупной форме. В 1952 году вышла её поэма «Дорога на Клухор». Сюжет, в котором и война, и шпионы, и отважная советская молодежь – все, как полагается. И дети, которых не пощадили озверевшие фашисты. И финальное обращение к собственной дочери:

Не плачь! Не надо! Плакать поздно.

Бороться надо за живых!

И всё-таки её уделом стали камерные стихи. Стихи для двоих и для всех. Она страстно писала о безрассудной любви – как Есенин, которого в те годы любили как никого другого из поэтов. Она тоже «загибать умела»: «Ты мне чужой — не друг и не любимый, на краткий час мы жизнью сведены». Но – без есенинского цинизма. Безусловно, Тушнова читала Цветаеву и многое у нее взяла, исключив усложненность. Голос у неё был свой, незаёмный. Она, пожалуй, никогда не было в большой моде, но десятилетиями оставалась для многих сокровенной, читаемой, декламируемой и переписываемой поэтессой. Кроме того, ей, конечно, подражали. Можно назвать несколько фамилий – в особенности песенных. Но лучше не называть, потому что настоящей продолжательницы не было. Той простой мелодии, которую нашла Тушнова, ни до нее, ни после в русской поэзии не было.

В конце 1950-х она прочно утвердилась в советской поэзии, в Союзе писателей. Правда, жить ей, спасшей на фронте сотни раненых, оставалось недолго.

В те годы хорошим тоном считался оптимизм – чаще всего вполне искренний. А Тушнова пришла к «Неразрешимого не разрешить, неисцелимого не исцелить». К кровоточащему:

Только напрасно меня ты гонишь,

словами недобрыми ранишь часто:

я недолго буду с тобой, —

до своего последнего часа.

Ведь это прочитали, поняли и освятили миллионы читательниц. Что может быть важнее?

В поэтический бум 1960-х она почти не вписалась. Тогда возросли тиражи всех поэтических сборников. И Тушнова без читателей не оставалась. Но в «каноне» шестидесятых её имени и её строк нет. «Отличалась высоким благородством по отношению ко всем писателям, попадавшим в беду» — такие слова нашел о ней Евтушенко в своей антологии. И на том спасибо. Ее время началось позже.

Ее стихи и до песенного прорыва значились во всех девичьих дневниках 1960–80-х. Очень часто там с ее строками соседствовало нечто низкопробное и быстропортящееся. Но Тушнова уж точно в этом не виновата. Она первой показывала нам измерение любви, в которой нет ничего важнее минут ожидания, редких встреч, за которую действительно «можно всё отдать». И это не мужские легкие обещания, а нечто более твердое и печальное.

Полюбишь потерю…

Так женская мягкость, в которую влюблялись все читатели и друзья Тушновой, переходит в упрек, который трудно положить под сукно. В этом, конечно, есть кокетство, но оно – не будем ханжами – не умаляет трагедии. И это не книжная любовь. Редкий глянцевый журнал в последние годы не написал о её трагическом романе с поэтом Александром Яшиным. Думаю, все эти пересуды, все эти волнующие подробности ничего не стоят по сравнению со стихами. Всё главное сказано в них, как это ни банально. И то, что любовь была не «творческой симуляцией» — тоже не вызывает сомнений:

Нам не случалось ссориться

Я старалась во всем потрафить.

Тебе ни одной бессонницы

Не пришлось на меня потратить.

была находкой простою,

Оттого, наверно, не радую,

потому ничего не стою.

Только жизнь у меня короткая,

только твердо и горько верю:

не любил ты свою находку —

В этом случае понятие «женская поэзия» не уничижительно. Это уж точно не как «женские шахматы», которые заведомо слабее мужских. Просто писала она о тех важнейших материях, в которых мужские и женские роли различны. И в своем амплуа была правдива и точна. И даже – тут придётся применить кургузое, неприятное слово – исповедальна. А если без скучной терминологии – это были стихи, над которыми нестыдно всплакнуть. А еще – стихи, которые трудно забыть. Поэтому даже не записные читатели поэзии и без громкой эстрадной славы искали публикации Тушновой. И, наверное, не так уж фантастична легенда, что 5 тысяч экземпляров ее последнего прижизненного сборника – «Сто часов счастья» — украли прямо из типографии. И это при том, что самый высокий взлет её славы оказался посмертным.

Для эстрадных композиторов где-то с середины 1970-х она стала талисманом и клондайком. Любая песня на ее стихи оставляла впечатление чего-то высокого, небанального. При этом все они были о любви. А некоторые становились сверхпопулярными. Через десять, двадцать лет после смерти автора…

Она так и осталась легендой о молодой красавице-поэтессе, которую унёс рак. Да, ей было не 50, а почти 54 – но какая разница? Кто посмеет злорадствовать по поводу женского возраста? В восприятии её поэзии дата смерти не значит ничего. Это редкое счастье. Песни всколыхнули интерес к ее книгам, к ее стихам. Их снова читали и перечитывали, их снова переписывали в свои потаенные книжки девчонки – лет с двенадцати, если не с десяти. Многие из них были уверены, что эта поэтесса жива, что она – их современница. Этот эффект, наверное, сохраняется и сегодня. От него не отрекаются.

Какова история песни «Не отрекаются любя» и других хитов Марка Минкова и Аллы Пугачёвой?

Несмотря на собственный сочинительский дар, Алла Пугачёва никогда не прекращала работу с другими композиторами. В желающих отдать свои песни знаменитой певице недостатка не было. Пугачёвой оставалось лишь отобрать из предложенного то, что резонировало с её внутренними миром.

Настоящими «жемчужинами» в лирическом репертуаре певицы стали песни, написанные композитором Марком Минковым — тонкие, очень «женские», с богатой эмоциональной палитрой. Важную роль в этом сыграл не только несомненный мелодический дар композитора, но и стихи, которые он отыскал у поэтессы Вероники Тушновой (1911−1965).

Первым таким стихотворением стало «Не отрекаются любя».

Не все знают, что эта песня была написана для лирической комедии (!) «Мужчины, носите мужские шляпы», поставленной в Московском театре Пушкина, и там же впервые исполнена. Во время работы над песней Минков решил не нанимать поэта, а обратиться к книгам.

Марк Минков:
«Почему-то начали там аж с допушкинских времён. С допушкинских времён пошли, шли ближе, ближе, ближе, ближе. И он притащил мне сборник Вероники Тушновой. Сейчас помню, как сейчас — то ли снег был, помню, книжка была мокрая, я её так взял протереть, и она открылась у меня на стихотворении „Не отрекаются, любя“».

Это был сборник «Сто часов счастья» (1965), изданный в год смерти поэтессы. Книгу Тушнова посвятила поэту Александру Яшину — последнему любимому мужчине в своей жизни. Любовь настигла этих людей, когда им было далеко «за сорок». Яшин был женат, но не хотел бросать жену и детей, поэтому встречаться приходилось тайком. В общем, обычная история…
Фото: обратная сторона обложки пластинки «Марк Минков. Парад планет» 1983 года

Не удивительно, что из-за посвящения на сборнике многие считают, что «Не отрекаются любя» имеет непосредственное отношение к Яшину. На самом деле стихотворение было написано ещё до знакомства с женатым поэтом — в суровый 1944 год, когда Тушнова работала в госпитале. По этой же причине оно не могло быть посвящено Юрию Тимофееву — второму супругу поэтессы (есть в Интернете и такая версия). Хотя развод с Тимофеевым, действительно, был очень болезненным.

Наталья, дочь поэтессы:
«Мама была темпераментна, не ходила по квартире, а летала, бывала вспыльчива, всегда ничего не успевала… Расставание с Юрием Павловичем было для неё очень тяжёлым».

Вот только познакомилась эта пара в начале 1950-х — опять-таки до стихотворения…

На самом деле горьким вдохновителем строчки «Не отрекаются любя» стал первый муж Тушновой и отец её дочери Натальи — Юрий Розинский. Случилось так, что Розинский отправился на фронт, но в семью возвращаться не захотел. Спустя время, будучи сильно больным (и, видимо, никому ненужным), он всё-таки пришёл к Тушновой, чтобы… снова её покинуть.

Благодаря Алле Пугачёвой, это трогательное стихотворение о любви и верности стало хорошо известно миллионам слушателей. Однако не все знают, что в песню оно вошло не полностью — без следующих двух четверостиший. Они идут после строчки «…трёх человек у автомата»:

…И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметёт пути
на дальних подступах к воротам…

А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки…

Забавно, что простая форма четверостиший стала для Минкова камнем преткновения — ведь его мелодия, как назло, требовала 5 строчек в куплете. Проблему решила жена композитора, которая посоветовала просто повторять в конце каждого куплета его первую строчку.

Также не все знают, что впервые «Не отрекаются любя» была выпущена в 1977 году на пластинке Всесоюзного конкурса ТВ-конкурса молодых исполнителей «С песней по жизни». И там песню исполняла не Пугачёва, а украинская певица Людмила Артёменко (солистка таких ВИА, как СМЕРIЧКА и ВОДОГРАЙ).

Правда, эта версия песни оказалась накрепко забыта, когда за балладу Минкова взялась Алла Борисовна. Приведу воспоминания о «пугачёвской» премьере этой песни.

Марк Минков:
«Как не обвалился потолок зала, я не знаю. Потом она вышла второй раз, потому что… нельзя было ее отпустить. С последнего ряда можно было увидеть ее совершенно безумные переживающие и играющие глаза. Это был потрясающий драматический спектакль. То, чего я больше не видел, хотя она всегда ее пела хорошо. Но так — никогда!»

А. Пугачёва:
«…у меня была задача, чем, конечно, я тогда убила Марика: не повториться. То есть каждый раз по-разному спеть. И с тех пор я всегда эту песню стараюсь петь по-разному, потому что её невозможно спеть одинаково. Разные чувства владеют тобой, когда ты поёшь эту песню.
…Мы ведь как с Минковым работали над „Не отрекаются любя“? Песня буквально по крохам складывалась, и форма ее исполнения определилась уже на сцене, во время выступления. Зато сейчас я при её исполнении чувствую себя абсолютно свободно — она позволяет и петь, и говорить, и даже, если хотите, кричать со сцены — и зритель все это прекрасно воспринимает».

Именно с «Не отрекаются любя» (и «Волшебником-недоучкой») Пугачёва впервые появилась в финале конкурса «Песня года», показанного по ТВ 1 января 1978 года. В том же году песня вышла на одной из пластинок двойного альбома «Зеркало души» и с этого момента вошла в постоянный репертуар певицы.

А. Пугачёва:
«…я иногда пою как бы кому-то, говорю ему — „не отрекаются любя“, приходи, не забывай меня, как же ты так можешь? Или наоборот себе, как бы убеждая себя, что не отрекаются любя, надо все вытерпеть, выждать какое-то время, и всё получится… то есть это как бы молитва… себе. Молитва, для того, чтобы остаться сильной в любви. Как Вам сказать? Если у Вас такая ситуация, если Вы эту ситуацию вытерпеть не можете, и жизнь Ваша не складывается хорошо, то уж лучше просто разорвать эти путы, оставаясь любящим человеком. Ведь её — же эту любовь можно носить в сердце при любых жизненных обстоятельствах. Вот это и для меня и значит — „не отрекаются любя“».

А вот когда спустя годы на эту песню покусился бывший танцор Пугачёвой — безголосый провокатор Борис Моисеев, это вызвало у Минкова целую бурю негодования.

Марк Минков:
«Боря Моисеев — чистой воды извращенство. Спел мою песню „Не отрекаются любя“, даже не поставив меня в известность. Я запретил его продюсерам выпускать пластинку. Он заявил, что имел большой успех на концерте, повернулся к публике спиной и снял штаны. Я не ударил его лишь потому, что рядом находился мой сын».

Сотрудничества композитора с Пугачёвой не ограничилось одной песней. Как минимум, я могу назвать ещё два больших хита Минкова.

Первый — «Ты на свете есть» — был ещё одной пронзительной «женской» балладой, на этот раз со стихами Леонида Дербенёва. Впрочем, сначала слова для этой музыки не планировались — композитор писал её к дебютному фильму Карена Шахназарова «Добряки» (1979). Фильм большого успеха не имел, Минкову стало жаль красивую мелодию, и он показал её Пугачёвой. Певица посоветовала присочинить припев, и в 1982 году песня обрела жизнь.

Похожая история случилась и с мелодией, написанной для фильма «Третий скорый» (1981). Она вообще в фильм не попала и в итоге превратилась в обнадёживающую песню «А знаешь, всё еще будет», словами для которой стали очередное стихотворение Вероники Тушновой.

Песня примечательна ещё и тем, что во время её премьеры на сцене вместе с Пугачёвой появилась её 12-летняя дочь Кристина. Произошло это в 1983 году на «Голубом огоньке», приуроченном к Международному Женскому Дню. Правда, где в этой песне Кристина пела, понять трудно…

А. Пугачёва, 1984:
«Я с ней никогда в концертах не выступаю и всегда против этого. Это просто на телевидении придумали такую вещь, которой я не была довольна, просила, чтобы вырезали. Но ладно, пускай так будет».

Впрочем, впоследствии это не помешает дочери таки стать певицей Кристиной Орбакайте и ещё не раз появиться в дуэте с мамой. Как там поётся в песне Александра Лаэртского?

Почему я не родилась
дочкой Аллы Пугачевой?
И зачем родилась я
дочкой следователЯ?

Автор шлягера «Не отрекаются любя» Вероника Тушнова умерла от запретной любви

27 марта любители поэзии отметили день памяти Вероники Тушновой. Многие ее стихотворения были положены на музыку и стали хитами. С композицией «Не отрекаются любя» когда-то выступала юная Алла Пугачева, и то, как она это исполняла, до сих пор пробирает до мурашек. «А знаешь все еще будет!», «Сто часов счастья», «Вспоминай меня» включали в репертуар София Ротару, Ирина Аллегрова, Александр Градский.

Вероника Михайловна Тушнова появилась на свет в Казани ровно 110 лет назад, в 1911 году (те, кто видел памятник на Ваганьковском кладбище, наверняка обратили внимание, что в качестве года рождения там указан 1915-й. Подкорректировать данные пожелала сама поэтесса незадолго до кончины. — Н.А.) Отец, профессор микробиологии Михаил Павлович Тушнов, надеялся, что дочь пойдет по его стопам, и она поступила в медицинский. Но поэзия всегда присутствовала в ее жизни. Она вспоминала, что рифмовала с детства. Наивные строчки о милой чепухе. Но однажды пропал любимец семьи – старый черный кот Буська, и написать об этом оказалось намного сложнее, чем о ручейке, солнышке или цветочках. Потому что это было очень близкое, ранящее душу. И то, о чем до тебя никто не писал.

Более поздние произведения Тушновой запоминаются именно этим – особой проникновенностью, ощущением, что рассказывается твоя личная история.

Незадолго до Великой Отечественной войны Тушновы переехали в Ленинград, затем главу семьи пригласили на работу в Москву, предоставив квартиру на Новинском бульваре. Вероника поступила в аспирантуру Всесоюзного института экспериментальной медицины. А вскоре вышла замуж за психиатра Юрия Розинского. В 1938-м у пары родилась дочь Наташа. Тушнова продолжает писать и в 1941-м подает документы в Литературный институт. Увы, война перечеркнула все планы. Муж Вероники Михайловны ушел на фронт, а она с больной мамой и маленькой дочкой вернулась в Казань. Круглые сутки работала в нейрохирургическом госпитале. Все, кто знал Тушнову в те годы, вспоминали, как раненые бойцы буквально оживали при виде красавицы-медсестры. Вероника входила в палату – и комната словно озарялась мягким светом.

Молитва себе

Те самые незабываемые строки появились в 1944-м – и каждый мысленно адресовал их самым дорогим людям, с которыми был вынужден жить в разлуке.

Не отрекаются любя,
Ведь жизнь кончается не завтра,
Ты перестанешь ждать меня,
А приду совсем внезапно…

— Я думаю, у Тушновой была какая-то особенная ситуация, когда она написала такие замечательные стихи, — рассуждала Алла Пугачева в 1970-х, когда композитор Марк Минков написал музыку на стихи Вероники Михайловны. — Я же, когда пою эту песню, как бы кому-то говорю: «Не отрекаются любя, приходи, не забывай меня, как же ты так можешь?» Или, наоборот, как бы убеждая себя, что не отрекаются любя, надо все вытерпеть, выждать какое-то время, и все получится. то есть это как бы молитва. себе. Молитва, для того чтобы остаться сильной в любви. За эту песню можно дать и Нобелевскую премию. Она остается главной в моем репертуаре.

Скорее всего, это произведение стало откликом на расставание Вероники Михайловны с мужем Юрием Борисовичем Розинским. Трудно сказать, что послужило причиной развода, но жизненная драма вылилась в незабываемые стихотворные строки, тронувшие всех.

Позже Тушнова снова выйдет замуж. Новым избранником поэтессы стал главред издательства «Детский мир» Юрий Тимофеев. Десять лет брака – словно еще одна страница, предваряющая историю ее самой большой любви.

Позднее счастье

В конце 1950-х Вероника Михайловна встретила главного мужчину своей жизни – вологодского поэта Александра Яшина. Увы, у этих отношений не было будущего, и оба это хорошо понимали. У Александра Яковлевича подрастали семеро детей — «яшинский колхоз», как в шутку называли большое семейство друзья, и оставить его поэт не мог. Начались тайные встречи в гостиницах других городов, в деревнях, ночевки на охотничьих заимках. Когда возвращались на электричке в Москву, Вероника Михайловна выходила на несколько остановок раньше.

Эту непростую историю одним из первых рассказал писатель Федор Абрамов.

— Хорошо понимаю, как рискованно касаться такой деликатной области человеческих отношений, как любовь двух людей, да еще немолодых, семейных, доживающих свои последние годы. Снова заставить кровоточить еще, не совсем зарубцевавшиеся раны у близких, снова оживить пламя страстей, которые когда-то вызывали столько пересудов и кривотолков. — писал классик советской литературы.

Вероника Михайловна посвятила Яшину цикл стихотворений «Сто часов счастья». Понимая, что изводить недосказанностью себя и других больше невозможно, они принимают мучительное для обоих решение расстаться. А вскоре поэтессе ставят смертельный диагноз: онкологическое заболевание. В свои последние дни в больнице она просила не пускать в палату Яшина – не хотела, чтобы тот видел ее страдания. Люди шептались, что сгубила Тушнову запретная любовь, мол, не перенесла она разлуки.

Спустя год после смерти Вероники Михайловны (ее не стало 7 июля 1965-го) Александр Яковлевич напишет адресованные любимой женщине строки:

А ведь, наверно, ты где-то есть?
И не чужая — моя. Но какая?
Красивая? Добрая? Может, злая.
Не разминуться бы нам с тобою.

Они не разминутся. Появившись на свет в один день – день рождения Яшина тоже 27 марта — он уйдет следом от онкологии. Ровно через три года, в 1968-м, и тоже в июле.