Стихи о москве москва какой огромный

История Москвы

Вы здесь

Стихи Марины Цветаевой о Москве

Москва Цветаевой, как лепестки цветков, то безумные и грациозно красивые, то завядшие и грустные, дождливые. Стихотворения, рифмы, стропы, всё переплетено в водовороте чувств досказанных и несказанных слов любви к городу, сквозь призмы переживаний и нескрываемых признаний.

– Москва! – Какой огромный.

— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека — далече
Ты всё же позовёшь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть –
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, –
Там Иверское сердце
Червонное горит.

И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

В Кремле

Там, где мильоны звезд-лампадок
Горят пред ликом старины,
Где звон вечерний сердцу сладок,
Где башни в небо влюблены;
Там, где в тени воздушных складок
Прозрачно-белы бродят сны —
Я понял смысл былых загадок,
Я стал поверенным луны.

В бреду, с прерывистым дыханьем,
Я всe хотел узнать, до дна:
Каким таинственным страданьям
Царица в небе предана
И почему к столетним зданьям
Так нежно льнет, всегда одна…
Что на земле зовут преданьем, —
Мне всe поведала луна.

В расшитых шeлком покрывалах,
У окон сумрачных дворцов,
Я увидал цариц усталых,
В глазах чьих замер тихий зов.
Я увидал, как в старых сказках,
Мечи, венец и древний герб,
И в чьих-то детских, детских глазках
Тот свет, что льет волшебный серп.

О, сколько глаз из этих окон
Глядели вслед ему с тоской,
И скольких за собой увлек он
Туда, где радость и покой!
Я увидал монахинь бледных,
Земли отверженных детей,
И в их молитвах заповедных
Я уловил пожар страстей.
Я угадал в блужданьи взглядов: ^
— «Я жить хочу! На что мне Бог?»
И в складках траурных нарядов
К луне идущий, долгий вздох.

Скажи, луна, за что страдали
Они в плену своих светлиц?
Чему в угоду погибали
Рабыни с душами цариц,
Что из глухих опочивален
Рвались в зеленые поля?
— И был луны ответ печален
В стенах угрюмого Кремля.

(Осень 1908. Москва)

Над городом, отвергнутым Петром

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и Вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари: колокола.

Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.

— И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!

Над церковкой – голубые облака.

Над церковкой — голубые облака,
Крик вороний…

И проходят — цвета пепла и песка —
Революционные войска.
Ох ты барская, ты царская моя тоска!

Нету лиц у них и нет имен, —
Песен нету!

Заблудился ты, кремлевский звон,
В этом ветреном лесу знамен.
Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

(Москва, 2 марта 1917)

Чуть светает.

Чуть светает —
Спешит, сбегается
Мышиной стаей
На звон колокольный
Москва подпольная.

Покидают норы —
Старухи, воры.
Ведут разговоры.

Свечи горят.
Сходит Дух
На малых ребят,
На полоумных старух.
В полумраке,
Нехотя, кое-как
Бормочет дьяк.

Из черной тряпицы
Выползают на свет Божий
Гроши нищие,
Гроши острожные,
Потом и кровью добытые
Гроши вдовьи,
Про черный день
Да на помин души
Отложенные.

Так, на рассвете,
Ставят свечи,
Вынимают просфоры —
Старухи, воры:
За живот, за здравие
Раба Божьего — Николая.

Так, на рассвете,
Темный свой пир
Справляет подполье.

Московский герб: герой пронзает гада.

Московский герб: герой пронзает гада.
Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо.

Во имя Бога и души живой
Сойди с ворот. Господень часовой!

Верни нам вольность. Воин, им — живот.
Страж роковой Москвы — сойди с ворот!

И докажи — народу и дракону —
Что спят мужи — сражаются иконы.

Из рук моих – нерукотворный град.

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке — всe сорок сороков,
И реющих над ними голубков.

И Спасские — с цветами — ворота,
Где шапка православного снята.

Часовню звездную — приют от зол –
Где вытертый от поцелуев — пол.

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил.
Ты не раскаешься, что ты меня любил.

Тверская

Вот и мир, где сияют витрины,
Вот Тверская, — мы вечно тоскуем о ней.
Кто для Аси нужнее Марины?
Милой Асеньки кто мне нужней?

Мы идем, оживленные, рядом,
Всe впивая: закат, фонари, голоса,
И под чьим-нибудь пристальным взглядом
Иногда опуская глаза.

Только нам огоньками сверкая,
Только наш он, московский вечерний апрель.
Взрослым — улица, нам же Тверская-
Полу взрослых сердец колыбель.

Колыбель золотого рассвета,
Удивления миру, что утром дано…
Вот окно с бриллиантами Тэта,
Вот с огнями другое окно…

Всe поймем мы чутьем или верой,
Всю подзвездную даль и небесную ширь!
Возвышаясь над площадью серой
Розовеет Страстной монастырь.

Мы идем, ни на миг не смолкая.
Все родные — слова, все родные — черты!
О, апрель незабвенный-Тверская,
Колыбель нашей юности ты!

Домики старой Москвы

Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы,

Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?

Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,

Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор…
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!

Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, —
Грузные, в шесть этажей.

Домовладельцы — их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.

Семь холмов

(Из цикла «Стихи о Москве»)

Семь холмов — как семь колоколов!
На семи колоколах — колокольни.
Всех счётом — сорок сороков.
Колокольное семихолмие!

В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.

И любила же, любила же я первый звон,
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.

Провожай же меня весь московский сброд,
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землёй московскою!

У меня в Москве — купола горят!

У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звонят!
И гробницы в ряд у меня стоят, —
В них царицы спят, и цари.

И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится — чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе — до зари!

И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.

Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю —
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари…

Но моя река — да с твоей рекой,
Но моя рука — да с твоей рукой

Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря — зари.

Мимо ночных башен.

Мимо ночных башен
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи страшен
Рёв молодых солдат!

Греми, громкое сердце!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рёв зверский!
Дерзкая — ох — кровь!

Мой рот разгарчив,
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Иверская горит.

Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.

Стихи о Москве. М. И. Цветаева

Облака — вокруг,
Купола — вокруг.
Надо всей Москвой
— Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой мне
Будет радостно —
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом — говей,
Не сурьми бровей
И все сорок — чти́ —
Сороков церквей.
Исходи пешком — молодым шажком! —
Всё привольное
Семихолмие.

Будет тво́й черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же — вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние
На Ваганькове.

31 марта 1916

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По це́рковке — все́ сорок сороков,
И реющих над ними голубков;

И Спасские — с цветами — ворота́,
Где шапка православного снята;

Часовню звёздную — приют от зол —
Где вытертый — от поцелуев — пол;

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил.
— Ты не раскаешься, что ты меня любил.

31 марта 1916

Мимо ночных башен
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи́ страшен
Рёв молодых солдат!

Греми, громкое сердце!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рёв зверский!
Дерзкая — ох! — кровь.

Мо́й — ро́т — разгарчив,
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Иверская горит.

Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.

31 марта 1916

Настанет день — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит лик.

О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!

А издали — завижу ли и Вас? —
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке черной
К моей руке, которой не отдерну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о, живые,
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску.
Святая у меня сегодня Пасха.

По улицам оставленной Москвы
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый, одинокий сон.

И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.

11 апреля 1916,
первый день Пасхи

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и Вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.

— И целых сорок сороко́в церквей
Смеются над гордынею царей!

28 мая 1916

Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою доро́гой —

Калужской, песенной, привычной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской —

Одену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь — и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.

Троицын день, 1916

Семь холмов — как семь колоколов,
На семи колоколах — колокольни.
Всех счетом: сорок сороков, —
Колокольное семихолмие!

В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церко́вки златоголовые.

И любила же, любила же я первый звон —
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.

— Провожай же меня, весь московский сброд,
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землей московскою!

8 июля 1916

Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придем.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем — нож.
Издалека́-далече
Ты всё же позовешь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит —
Там Иверское сердце,
Червонное, горит.

И льется аллилуйя
На смуглые поля.
— Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

8 июля 1916

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

🔥 Стихи о Москве (цикл)

• 💕 Цветаева
• 💖 Родина

Поэтический цикл «Стихи о Москве» написан с марта по август 1916 года и состоит из девяти стихотворений, связанных единой темой – любовью поэтессы к столице. Сборник относится к раннему творчеству Марии Ивановны, произведения в нём написаны в лирическом стиле.

Разбор стихов

Первое стихотворение цикла является одой, в которой славится древний град Москва:

Цветаева называет столицу своим первенцем, ведь она родилась в столице и останется с ней навсегда, пусть и на Ваганьковском кладбище (к сожалению, последнее пожелание не сбылось).

Второй стих славит православную Москву с её сорока сороками церквей и Спасскими воротами. Этот город хранит сама Богородица, накрывая его своим покровом и благословляя на вечность.

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров.

Финал стиха описывает воскрешение града, который всегда будет возрождаться из пепла, исполненный дивных сил, при этом он не раскается, что любил автора строк.

Стих №3 – это лихая поездка по ночной столице, где тишина сторожевых башен сочетается с страшным ревом молодых солдат. Не забываем, что идет Первая мировая война и Москва наполнена солдатами.

Молодая кровь поэтессы играет, и она сама себе приказывает:

Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу.

Цветаева даже в 24 года знает грани и умеет останавливать своё «Я хочу» против «Я должна».

Интерес представляет стих №5, где речь идёт о городе, который когда-то был отвергнут Петром (при Петре столицей стал Питер). Марина Цветаева пишет тут, что этот град мстит ей отвергая её, словно бы в отместку за петровский поступок.

Вместе с тем поэтесса признает Москву лидером на первенство и пишет, что столица просто смеются над гордыней царя Петра, она выше его, она выше всего земного.

— И целых сорок сороко́в церквей
Смеются над гордынею царей!

Последний стих цикла написан в августе 1916 года и восхваляет красоту Москвы на излете лета. Тут мало философии, но град коротко и красиво описан в своей августовской красе. В это время зажигаются листья рябины, а в воздухе витает субботний перезвон сотен колоколов Иоанна Богослова.

В целом стихотворения цикла восхваляют Москву, делая акцент на православии и могуществе русской столицы XX века. Хорошо обозначают это цикл последние строки восьмого стихотворения сборки:

Средства выразительности

Анализ средств выразительности помогает нам найти в строфах эпитеты, метафоры и олицетворения. Особое внимание стоит уделить эпитетам, так как они помогают оживить картинки стихов и более четко прорисовать образ столицы.

Отметим эпитеты, относящиеся к Москве – «дивный… мирный град», «нерукотворный град» и «странноприимный дом».

Из метафор выделим – «дочери передашь Москву» и «с багряных облаков уронит Богородица покров». Четвертая строфа второго стиха является двойной метафорой:

Часовню звёздную — приют от зол —
Где вытертый — от поцелуев — пол.

Олицетворения – «площади нас мчат», «бессонные взгремят колокола», «встанешь ты, исполнен дивных сил» (град) и т д.

Рифмовка в цикле меняется от перекрёстной до параллельной, что усложняет восприятие строк, если читать все стихотворения подряд, поэтому делайте паузу между ними.

Полный текст

Облака — вокруг,
Купола — вокруг.
Надо всей Москвой
— Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой мне
Будет радостно —
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом — говей,
Не сурьми бровей
И все сорок — чти́ —
Сороков церквей.
Исходи пешком — молодым шажком! —
Всё привольное
Семихолмие.

Будет тво́й черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же — вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние
На Ваганькове.

31 марта 1916 год

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По це́рковке — все́ сорок сороков,
И реющих над ними голубков;

И Спасские — с цветами — ворота́,
Где шапка православного снята;

Часовню звёздную — приют от зол —
Где вытертый — от поцелуев — пол;

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола.

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил.
— Ты не раскаешься, что ты меня любил.

31 марта 1916 год

Мимо ночных башен
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи́ страшен
Рёв молодых солдат!

Греми, громкое сердце!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рёв зверский!
Дерзкая — ох! — кровь.

Мо́й — ро́т — разгарчив,
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Иверская горит.

Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.

31 марта 1916 год

Настанет день — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь легкое лицо проступит лик.

О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!

А издали — завижу ли и Вас? —
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке черной
К моей руке, которой не отдерну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о, живые,
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску.
Святая у меня сегодня Пасха.

По улицам оставленной Москвы
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешен
Себялюбивый, одинокий сон.

И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.

11 апреля 1916 (первый день Пасхи).

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и Вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.

— И целых сорок сороко́в церквей
Смеются над гордынею царей!

28 мая 1916 год

Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою доро́гой —

Калужской, песенной, привычной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской —

Одену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь — и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.

Троицын день, 1916 год

Семь холмов — как семь колоколов,
На семи колоколах — колокольни.
Всех счетом: сорок сороков, —
Колокольное семихолмие!

В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церко́вки златоголовые.

И любила же, любила же я первый звон —
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.

— Провожай же меня, весь московский сброд,
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землей московскою!

8 июля 1916 год

Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придем.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем — нож.
Издалека́-далече
Ты всё же позовешь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит —
Там Иверское сердце,
Червонное, горит.

И льется аллилуйя
На смуглые поля.
— Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

8 июля 1916 год

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

16 августа 1916 год

Аудио-вариант

Москва! Какой огромный странноприимный дом!

— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека-далече
Ты всё же позовёшь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
Червонное горит.

И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

Статьи раздела литература

• E-mail: cultrf@mkrf.ru
• Обратная связь
• Нашли опечатку? Ctrl+Enter

• Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
• Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
• Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
• Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
• Как предложить событие в «Афишу» портала?
• Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?

Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».

Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.

Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.

Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru

Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».

В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».

Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.

Стихи о москве москва какой огромный

1
ОБЛАКА — ВОКРУГ. [2]

Облака — вокруг,
Купола — вокруг.
Надо всей Москвой
— Сколько хватит рук! —
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой мне
Будет радостно —
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом — говей,
Не сурьми бровей
И все сорок — чти́ —
Сороков церквей.
Исходи пешком — молодым шажком! —
Всё привольное
Семихолмие.[3]

Будет тво́й черед:
Тоже — дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же — вольный сон, колокольный звон,
Зори ранние
На Ваганькове.
31 марта 1916
2
ИЗ РУК МОИХ — НЕРУКОТВОРНЫЙ ГРАД. [4]

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По це́рковке — все́ сорок сороков,
И реющих над ними голубков;

И Спасские — с цветами — ворота́,
Где шапка православного снята;[5]

Часовню звёздную — приют от зол —
Где вытертый — от поцелуев — пол;

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.[6]

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил.
— Ты не раскаешься, что ты меня любил.
31 марта 1916
3
МИМО НОЧНЫХ БАШЕН. [7]

Мимо ночных башен
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи́ страшен
Рёв молодых солдат!

Греми, громкое сердце!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рёв зверский!
Дерзкая — ох — кровь!

Мой рот разгарчив,
Даром, что свят — вид.
Как золотой ларчик
Иверская горит.[8]

Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.
31 марта 1916
4
НАСТАНЕТ ДЕНЬ — ПЕЧАЛЬНЫЙ, ГОВОРЯТ. [9]

Настанет день — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
— Остужены чужими пятаками —
Мои глаза, подвижные как пламя.
И — двойника нащупавший двойник —
Сквозь лёгкое лицо проступит лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!

А издали — завижу ли и Вас? —
Потянется, растерянно крестясь,
Паломничество по дорожке чёрной
К моей руке, которой не отдёрну,
К моей руке, с которой снят запрет,
К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о, живые,
Я ничего не возражу — впервые.
Меня окутал с головы до пят
Благообразия прекрасный плат.
Ничто меня уже не вгонит в краску,
Святая у меня сегодня Пасха.

По улицам оставленной Москвы
Поеду — я, и побредёте — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет, —
И наконец-то будет разрешён
Себялюбивый, одинокий сон.
И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине.[10]
11 апреля 1916
1-й день Пасхи
5
НАД ГОРОДОМ, ОТВЕРГНУТЫМ ПЕТРОМ. [11]

Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру и вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари, колокола.

Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.

И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
28 мая 1916
6
НАД СИНЕВОЮ ПОДМОСКОВНЫХ РОЩ. [12]

Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою дорогой, —

Калужской — песенной — прекрасной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —

Одену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь, и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по калужской.
Троицын день 1916
7
СЕМЬ ХОЛМОВ — КАК СЕМЬ КОЛОКОЛОВ.

Семь холмов — как семь колоколов![13]
На семи колоколах — колокольни.
Всех счётом — сорок сороков.
Колокольное семихолмие!

В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.[14]
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.

И любила же, любила же я первый звон,
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.

Провожай же меня весь московский сброд,
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землёй московскою!
8 июля 1916. Казанская
8
МОСКВА! — КАКОЙ ОГРОМНЫЙ.

— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом![15]
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека-далече
Ты всё же позовёшь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон[16]
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
Червонное горит.[17]

И льётся аллилуйя[18]
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!
8 июля 1916. Казанская
9
КРАСНОЮ КИСТЬЮ.

Красною кистью
Рябина зажглась.[19]
Падали листья.
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.[20]

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
16 августа 1916
Источник: М. И. Цветаева. Стихотворения и поэмы. — Л.: Советский писатель, Ленингр. отд-е, 1990 (Б-ка поэта. Большая серия).

1. «Стихи о Москве» — в цикле «Стихи о Москве» (1916) — восхищение столицей, любовь и нежность к нему, ощущение Москвы как святыни Отечества.
Цикл был вдохновлён поездкой зимой 1915 — 1916 г. в Петербург. Позднее Цветаева описала эту поездку в очерке «Нездешний вечер». Цикл стихотворений о Москве состоит из девяти произведений, написанных в 1916 году и напечатанных в первом выпуске сборника «Версты». (вернуться)

2. «Облака вокруг. » — стихотворение начинается с вертикали. Москва предстает православным величественным городом.
Но стихотворение адресовано не только Москве. Речь идет о первом ребенке М. Цветаевой, Ариадне. А. А. Саакянц пишет о воспоминании М. Цветаевой касательно рождения дочери: «Аля – Ариадна Эфрон – родилась 5 сентября 1912 г., в половине шестого утра под звон колоколов». С самого рождения дочь Цветаевой была связана с православной культурой. Лирическая героиня как бы оставляет свою дочь «царевать» после себя в Москве и дает указание:
Ты постом говей,
Не сурьми бровей.
Цветаева завершает стихотворение смертью лирической героини: «Вольный сон на Ваганьковке». Смерть не представляется как нечто негативное: православная Москва и скорый первенец дают лирической героини успокоение и веру в будущее. Исходя из этого, четко прослеживается вертикаль – Цветаева возносится над Москвой, показывая ее еще нерожденному ребенку, а затем оказывается внизу, на знаменитом московском кладбище. (вернуться)

3. Семихолмие — «семихолмие», по которому предстоит ходить пешком наследнице лирической героини. Семь холмов Москвы, согласно путеводителю по Москве, называют семь географических возвышенностей в столице, во многом благодаря которым Москва называется третьим Римом. (вернуться)

4. «Из рук моих нерукотворный град. » — об этом стихотворении А. А. Саакянц пишет: «Цветаева “дарит” Мандельштаму свой город “семи холмов” и “сорока сороков” и как бы въяве показывает ему русскую историю, увековеченную в кремлевских усыпальницах».
Исследователь И.Г. Минералова считает, что М. Цветаева обращается через это стихотворение не только к О. Мандельштаму, но к творческому сообществу в целом: «Здесь она познакомилась с Вячеславом Ивановым, Михаилом Кузьминым, Алексеем Ремизовым, Сергеем Есениным, Оцупом Ивневым, Городецким, Мандельштамом и всем кругом петербургских поэтов.
М. Цветаева давно была знакома с творчеством Анны Ахматовой и Александра Блока — с ними у М. Цветаевой ассоциировался Петербург. Выступая в доме издателей, в гостиной, она дарила свою Москву Петербургу в лице именно этих поэтов».
Как и предыдущее, это стихотворение посвящено не только Москве. На этот раз лирическая героиня обращается к возлюбленному. (вернуться)

5. Где шапка православного снята. — это Спасская башня с ее фресками и иконой Спаса Нерукотворного, перед которой полагается снимать шапку. (вернуться)

6. «Нечаянная радость в саду» — так называется икона в маленькой церкви Константина и Елены, которая располагается в саду Московского Кремля.
Т. И. Радомская комментирует этот образ: «Образ Божьей матери «Нечаянная Радость» также особо почитаем русским народом речь идет о церкви Благовещения в Кремле в Тайницком саду, где была эта икона. Пасху 1916 года Марина встречала там вместе с Мандельштамом, которому данное стихотворение посвящено». (вернуться)

7. «Мимо ночных башен. » — Е. Л. Лаврова пишет: «Первая мировая война разразилась, и мирная гармоничная картина городской жизни время от времени взрывается по двум причинам; одна из них – внешняя: отправка на фронт молодых солдат». Это объясняет резкий контраст между дневной, святой Москвой, и Москвой в ночи, готовой к военным действиям и полной пороков и страстей. Ночная Москва – страшное, земное место, подверженное страстям. (вернуться)

8. Иверская — Иверская часовня с иконой пресвятой Богородицы.
Облик святой женщины, воплощенный в образе часовни, заставляет лирическую героиню остановиться: «Ты озорство прикончи, да засвети свечу».
Иверская сравнивается с «золотым ларчиком», а ларец в церковной традиции – место, где хранятся ценные реликвии. (вернуться)

9. «Настанет день — печальный, говорят. » — под стихотворением о собственной смерти Цветаева поставила конкретизирующую дату: первый день Пасхи – 11 апреля, 1916 г.
Согласно Библии, в этот день Мария Магдалина пришла к месту захоронения Иисуса Христа и засвидетельствовала его воскрешение: «По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал» [Матфея, 28: 1, 5, 6].
В день Пасхи героиня гибнет от гордости, и в этом видно ее раскаянье: она не могла жить в святой день. А. А. Саакянц отмечает, что это не смерть героини в целом, а смерть именно земная, для последующего духовного чистого воскрешения. (вернуться)

10. . Новопреставленной болярыне Марине. — А. А. Саакянц пишет: «Героиня воображает картину своих собственных похорон; она едет в свой последний путь… “Прости, Господь, погибшей от гордыни Новопреставленной болярыне Марине”». Последние строки стихотворения в оригинале были изменены:
И ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине. (вернуться)

11. «Над городом, отвергнутым Петром. » — в 1712 году Пётр I перенёс столицу из Москвы в Петербург.r /> Помета Цветаевой под стихотворением, сделанная 23 февраля 1939 года: «NB! Никто не отвергал. Так. А ведь как — обиженно и заносчиво — и убедительно! — звучит».
Лирическая героиня утверждает «первенство Москвы» благодаря ее божественному началу – «сорок сороков церквей»:
Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.
И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Москва в этом стихотворении сравнивается с женщиной, отвергнутой мужчиной – царем. Но она остается столицей с точки зрения высших сил. (вернуться)

12. «Над синевою подмосковных рощ. » — здесь есть уточняющая дата: Троицын день, 1916.
О. А. Клинг: «Нередкие у Цветаевой довольно пространные случаи датировки … становятся частью текста, по крайней мере, вступают в особое смысловое отношение с ним».
Здесь появляется мотив странничества и ощущение святости. А. А. Саакянц пишет: «Колокола завораживают и зовут; цветаевская героиня мечтает, уподобившись смиренным странникам, тронуться с ними “по старой по дороге по калужской”».
И. Ю. Богданова отмечает: «Странники символизируют веру, смирение и надежду. И пусть дорога «смывает и смывает имена», их назначение – «во тьме петь Бога». (вернуться)

13. Семь холмов – как семь колоколов! — 7-ое стихотворение из цикла “Стихи о Москве”. Попытка осмыслить грандиозность Москвы (колокольное семихолмие). (вернуться)

14. . во червонный день Иоанна родилась Богослова — лирическая героиня говорит о дне Иоанна Богослова, в который и родилась Цветаева.
Иоанн Богослов – один из апостолов Христа. День его памяти по церковному календарю приходился на 26 сентября, день рождения Цветаевой. (вернуться)

15. «Москва – какой огромный странноприимный дом. » — 8-ое стихотворение из цикла “Стихи о Москве”.
Стихотворение снова опирается на мотив странничества, но на этот раз не сама лирическая героиня идет в Москву «калужскою дорогой», а туда идут странники со всей России. В конце стихотворения лирическая героиня признается в любви Москве. (вернуться)

16. «младенец Пантелеймон» — часовня Великомученика Пантелеймона. (вернуться)

17. «Там Иверское сердце /Червонное горит. » — Иверская церковь. (вернуться)

18. Аллилу́йя — хвала Господу; здесь имеется в виду пение при венчании. (вернуться)

19. «Красною кистью. » — Москва – город, являющийся ее малой Родиной, и вся Россия ассоциируются у лирической героини с образом рябины.
Рябина впервые появляется в этом стихотворении, а впоследствии часто употребляется М. Цветаевой в ее произведениях.
А. Саакянц пишет: «Горечью своего рождения в мир, своей “вытолкнутости” из круга людей, сиротства в “жизни, как она есть”. Но эта горечь — врожденная, данная поэту в колыбель, сопровождающая его на всех дорогах жизни. Рябина — символ этого мироощущения, его овеществленность». Таким образом, рябина – не просто ассоциация лирической героини и самой М. Цветаевой с Россией, а конкретный предмет, который вызывает конкретные эмоции. А именно: яркость чувств и их одновременная горечь, которые от рождения даны поэту. (вернуться)

20. День был субботний: /Иоанн Богослов — лирическая героиня снова вспоминает день своего рождения – день Иоанна Богослова. (вернуться)

Москва! — Какой огромный Странноприимный дом…

— Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем — нож.
Издалека -далече —
Ты всё же позовёшь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце,
Червонное, горит.

И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
— Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

Анализ стихотворения Марины Ивановны Цветаевой “Москва! — Какой огромный Странноприимный дом…”

Следуя древнерусской традиции, в знаменитых «Стихах о Москве» поэтесса изображает родной город как центр духовной жизни, оплот православной веры. В идеальном «дивном граде», где стоят дома-«пряники» и блистают «червонные» купола церквей, звучат «бессонные» колокола. Их звон возвещает о безусловном «первенстве Москвы», сумевшей преодолеть царскую гордыню первого российского императора, который «променял» древнюю столицу на новый город.

Приоритет религиозной темы определяет особенности идейного содержания произведения, датированного серединой лета 1916 г. В тексте упоминаются две православные святыни — чудотворные иконы Иверской Богородицы и св. Пантелеймона, особо почитаемые в Москве. В православный контекст вписывается важная авторская ремарка «Казанская», расположенная рядом с датой создания стихотворения. Она отсылает читателя к церковному празднику, приуроченному ко дню явления чудотворного образа Богоматери .

Известное стихотворение начинает грандиозная метафора: Москва представляется лирической героине огромным домом, где готовы приютить всех странников. Чтобы подчеркнуть открытость городского пространства и важность соборной роли центрального образа, поэтесса обращается к лирическому «мы». Все бездомные и обездоленные «издалека-далече» слышат голос духовной столицы.

Призыв касается не только праведников: к дому бредут те, чье прошлое отягощено преступлениями. Клеймо и нож — атрибуты трудной судьбы некоторых новоприбывших.

Что предлагает щедрая гостеприимная земля истинным и ложным странникам? Покаяние и искреннюю молитву у чудотворных икон, ставших одними из символов православной веры. Характеризуя Иверскую святыню, автор прибегает к метафоре сердца, которое получает эпитет «червонное». Семантика последнего отличается многозначностью: порожденная впечатлением от богатого оклада иконы, она указывает на мощь благодати Божией, способной наставить на путь исправления безнадежных грешников.

Картина духовного преображения представлена при помощи иносказательной конструкции, размещенной в финале. «Смуглые поля» русской глубинки озаряются светом веры, исходящим из священного города. Стихотворение заканчивается выразительным жестом, который принадлежит одному из персонажей-богомольцев, преодолевших личностный кризис. Он восходит к древнему обряду целования земли, матери живого мира.