Яков арсенов стихи

Яков Арсенов

Произведения

Мимо дома.— верлибр, 11.05.2018 19:32
Волгоградский проспект. Обработанные СМС 4— городская лирика, 19.04.2018 16:53
Волгоградский проспект. Обработанные СМС 3.— городская лирика, 19.04.2018 12:28
Волгоградский проспект. Обработанные СМС 2— городская лирика, 19.04.2018 08:59
Волгоградский проспект. Обработанные СМС 1.— городская лирика, 18.04.2018 15:37
Белые совы— религиозная лирика, 18.04.2018 13:30
Стихи по мотивам кинофильма Мой лучший друг— пейзажная лирика, 18.04.2018 13:01
Нелюбовью назвали любовь.— верлибр, 01.12.2017 06:38
Неважно, как низко ты пал— любовная лирика, 01.12.2017 06:14
Любимая, родная, ненаглядная.— верлибр, 30.11.2017 22:05
Дорогая, я вычерпал море.— любовная лирика, 30.11.2017 20:36
Завтра мы сразу узнаем друг друга— религиозная лирика, 30.11.2017 20:25
триптих Ода разводу— верлибр, 30.11.2017 19:26
Да, есть любовь на уровне белка.— любовная лирика, 29.11.2017 22:43
Вот купил себе шапку-обманку.— без рубрики, 27.11.2017 22:36
Мы, в ущелье себя обнаружив.— верлибр, 27.11.2017 21:23
По понятиям суть одноразовым.— философская лирика, 27.11.2017 21:07
Воцари во мне, Боже, отсутствие.— гражданская лирика, 27.11.2017 20:43
Бытие любви— любовная лирика, 27.11.2017 17:35
Не бывает торосов— без рубрики, 25.11.2017 07:43
Сыну в день рождения— без рубрики, 25.11.2017 07:34
Чтобы снять с меня часть поношений— верлибр, 25.11.2017 07:16
Привелось уподобиться мне.— любовная лирика, 25.11.2017 05:42
В результате обмена веществ— любовная лирика, 25.11.2017 05:19
Я уйду поутру.— без рубрики, 24.11.2017 08:11
Я боюсь, по-другому из этой воронки не выползти.— верлибр, 23.11.2017 22:59
Стихи из книги Повесть о студенческой группе 76-Т3— без рубрики, 23.11.2017 19:39
Четверть века проходим подельниками.— без рубрики, 19.11.2017 06:50
Нам нельзя опускаться до выспреннего.— любовная лирика, 19.11.2017 06:23
Если б был я с тобою В Контакте.— верлибр, 17.11.2017 13:14
Да, мы создали временный файл.— любовная лирика, 17.11.2017 05:33
Был бы рад опознать тебя снова— философская лирика, 16.11.2017 23:08
А давай мы с тобой познакомимся.— верлибр, 16.11.2017 07:14
Неминуемо жизнь встанет супротив наших бегов— любовная лирика, 16.11.2017 07:05
Несусветные дни— без рубрики, 16.11.2017 06:49
Есть у пяди у каждой.— любовная лирика, 15.11.2017 11:33
Золотая пора небылиц— любовная лирика, 14.11.2017 20:40
Мы жили долго верою одной— любовная лирика, 14.11.2017 20:23
Надо все-таки жить.— философская лирика, 14.11.2017 19:58
Мы идем по этапу, родная.— любовная лирика, 14.11.2017 19:28
Состояние— любовная лирика, 14.11.2017 08:04
Есть у слов кроме смысла.— философская лирика, 14.11.2017 07:40
Високосные годы— верлибр, 13.11.2017 07:34
Безответные письма— без рубрики, 13.11.2017 06:20
Пустота— философская лирика, 12.11.2017 18:33
У вас есть друг.— без рубрики, 12.11.2017 07:48
Фокусник— городская лирика, 11.11.2017 21:27
Нет колбы у наших песков.— любовная лирика, 10.11.2017 15:34
Навсегда — это, милая, страшно.— любовная лирика, 06.11.2017 18:23
Вот бы выпало так по судьбе.— любовная лирика, 06.11.2017 17:59

продолжение: 1-50 51-60

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

LiveInternetLiveInternet

Регистрация
Вход

—Метки

—Музыка

Все (133)

—Стена

К приложению

—Всегда под рукой

К приложению

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Стихи из фильма «Вероника больше не придет»

Ранним утром, когда еще
Лунный свет не погас
Я ищу тебя памятью
Своих стонущих глаз

А когда замыкается
Утром начатый круг
Я леплю тебя памятью
Своих стонущих рук

И лишь только когда уже
Я почти не могу
Я зову тебя памятью
Своих стонущих губ

Я люблю тебя памятью.

Время, обрати все в силуэты!
Ты ведь обладаешь силой этой.

Я прошу тебя очень,
сделай именно так.
Я хочу ее помнить
только в общих чертах!

Губы, волосы, руки,
Смех, походку и плач
упрости до обычных,
чуть вдали обозначь!

Время, обрати все в силуэты!
Ты ведь обладаешь силой этой.

Какая-то подстрочность бытия
Преследует на каждом повороте,
Как будто я в каком-то переводе
На эту осень дождь и тополя
И без остатка растворен в природе

Немые зданья окнами зевают
И кажется что улица пуста
А магазин, аптека и почтамт
Меня всего лишь подразумевают,
Не ведая, что истина проста

Витрины множат лужи под ногами,
Но вот и дом, я был здесь так давно
Четвертое от тополя окно
Но там меня и не предполагают
Тем более что там уже темно

Моста окоченевшие перила
Меня поддержат, дождь пойдет сильней
Пойми ее тогда, и был бы с ней
В который раз мне осень говорила
И пустоту я чувствовал острей

Как мы горели, милая, январь
Вовек такого пламени не видел.
Любой бы позавидовал янтарь
Твоим глазам, горящим и невинным.

А, собственно, что было сожжено?
Скрипел мороз, и снег вокруг не таял.
Мы просто были мужем и женой,
Стеснялись и стихи впотьмах читали.

А утром, заперев чужим ключом
Чужую неуютную квартиру,
Мы нет, не расставались горячо
А целый день по городу бродили

Мы жили, не ссылаясь на весну,
Которая придет и все расставит.
Но вышел срок, и ключ пришлось вернуть,
И мы с тобой встречаться перестали.

Уверив я тебя, а ты меня,
Что все пройдет, и новое нагрянет.
Но истина в обличии огня
Теперь лишь обозначилась наглядно.

Мы ночью просыпаемся, крича,
И бьемся над одной и той же мыслью:
Как вынесли тогда слова «прощай!»
Всю огненность вмещаемого смысла?

Как мы могли додуматься, что мы,
Влекомы были жаждою слепою?!
Нет, тот огонь, что грел нас средь зимы,
Стоит, пожалуй, наравне с любовью.

Как мы горели, милая! Январь
Уже давно отпепелил снегами.
А дни текут, проходят, как слова,
Которым никогда не стать стихами.

Мы вернемся потом в это время. Негаданно.
Ровно сорок пройдет не подвластных забвению лет.
Вздрогну я под твоими глазами-нагайками.
Ты едва устоишь на земле.

К нам ворвется в окно тишь переименованных улиц
Восстановится все – от свечи до обрывков стихов
Мы доступнее будем на сорок сгоревших июлей
Холоднее и дальше на сорок снегов

Вновь свеча догорит и нас выманит из дому полночь.
Безутешно под мост будет рваться шальная вода.
Нас бедою обдаст та же самая скорая помощь
Ты уйдешь до утра. А сейчас ты уйдешь навсегда.

Яков Арсенов: Избранные ходы

Здесь есть возможность читать онлайн «Яков Арсенов: Избранные ходы» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Современная проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Описание
Другие книги автора
Правообладателям
Похожие книги

Избранные ходы: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Избранные ходы»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Яков Арсенов: другие книги автора

Кто написал Избранные ходы? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Избранные ходы — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Избранные ходы», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

— Ты пишешь стихи? — спросил Решетнев, чтобы завести разговор на интересную ей тему.

— А кто их не писал, — ответила она неопределенно. — Хотя выражение это придумали розовощекие сорокалетние холостяки, никогда в жизни ничего не писавшие.

Она говорила об этом с некоторой долей неприязни, и казалось, что у нее какой-то комплекс на этот разряд беспроблемных мужчин. Она всегда обвиняла их в пустоцветстве и эгоизме.

— Сравнительно. Но только в крайних случаях. Поэзия, ты же знаешь, она, как полоса для спецмашин. Только для несчастий и бед. Неспроста критики веками просят не занимать ее попусту, без надобности.

Читать еще: Живу как умею стихи

— Ты не пыталась опубликовать их в каком-нибудь…

— Нет! — перебила она его. — Все равно их не напечатают. Они слишком интимны, в них не хватает гражданственности.

Решетнев вменил себе в обязанность прогуливаться с Ириной каждый день. Она потихоньку набиралась сил и удивлялась всему, словно видела в первый раз. Это пугало Решетнева, не давало покоя.

Как-то навстречу им попалась девчушка, вся конопатая. Она шла по отраженному в лужах небу и держала в руках скрипку, да так крепко и уверенно, что казалось, мир расцветет с ней буквально в несколько дней. Ирина заплакала, глядя ей вслед.

Постепенно радиус прогулок увеличивался. Решетнев и Ирина забредали за город и наблюдали, как яблони, будто парусники в пене, бороздят притихшие сады.

Скоро в воздухе закружился тополиный пух и ожили на лугах пуговки ромашек. В ромашках Решетневу стало страшно. Ирина гадала: «любит — не любит», и вдруг стала вспоминать первые дни их знакомства. Она рассказывала истории, совершенно небывалые, но очень походившие на то, что было на самом деле — мотивом, настроением или результатом. Казалось, она просто фантазирует на тему прошлого. Она уверяла, что познакомились они не в читальном зале, а гораздо раньше, и что Решетнев неоднократно провожал ее домой. Говорила, что их самый любимый фильм — «Звезда пленительного счастья». Решетнев не видел этого фильма и пытался противоречить зарубкам, на которых держалась ее память, но Ирина начинала капризничать и говорила:

— Нет, это было не так. Неужели ты все забыл? Мы ходили с тобой в зеленый зал! И сидели в темноте почти одни! Как же можно забыть такое?! Я даже стихи написала тогда:

Как мы горели, милый мой! Январь
Уже давно отпепелил снегами.
А дни текут, проходят, как слова,
Которым никогда не стать стихами!

Решетнев посмотрел на себя ее глазами. Может, действительно, все и было так, как говорит она? Может, это его, а не ее память выстроила события за призмой, которая, искажая частности, оставляет неизменным целое? И главным становится не то, с кем это было, а то, что это было вообще, на земле? С людьми без имен. А что, если, в принципе, так и нужно, именно так, как предлагает Ирина, — просто брать самый дорогой момент жизни и запоминать его через что-то другое, как запоминают однообразные цифры телефонного номера, связывая их с более цепкими датами, с тем, что всплывет в памяти по первому зову? Родился, полюбил, познакомился — 59-76-78. Ведь именно по этой схеме Решетнев раз и навсегда запомнил номер ее телефона.

Но и при таком допущении все равно было страшно, хотя эти ее экскурсы в прошлое по неимоверным маршрутам походили больше на какую-то шутку, игру. Было весело бросаться взапуски к какому-нибудь утопающему в памяти случаю и всякий раз приближаться к нему с противоположных сторон, словно Решетнев прожил этот отрезок по течению времени, а она — против. А если было весело, успокаивал себя Виктор Сергеевич, значит — не страшно. Так не бывает, чтобы сразу и весело, и страшно.

В момент сессии загорелись две путевки в Михайловское. Известить об этом Решетнева сподобился Фельдман. Решетнев, выкупив путевки, считал себя самым счастливым, несмотря на три заваленных экзамена. Он знал мечту Ирины побывать в Пушкинском заповеднике.

Узнав про предстоящую поездку, Ирина обрадовалась, засуетилась, бросилась к этажерке и начала перебирать бумаги. С победным видом она извлекла несколько листков. Это были пейзажные зарисовки Михайловского, подаренные каким-то художником. Ей почему-то было лень вспоминать, каким именно.

В Михайловское выехали утром на чартерном автобусе. Туристическая группа, состоявшая из студентов и преподавателей, заспорила сразу, как только тронулись. На свет стали проливаться такие небылицы о поэте, что гид — вертлявая девушка с копнообразной прической — была вынуждена незамедлительно вмешаться в дебаты. Тщательно восстанавливая историческую правду, она то и дело затыкала любителей-пушкинистов и вправляла им биографические вывихи. Шум сопровождался потчеванием пирожками и передаванием термоса с кофе, прихваченного в дорогу сердобольным профессором с кафедры турбин. Вскоре эпицентр разговора сместился к Ирине. Она свободно ориентировалась в девятнадцатом веке, говорила о Пушкине от души. Группа моментально влюбилась в нее, и хаотичное движение пирожков также стало тяготеть к ней. Ирина, не замечая, держала в руках бутерброды, увлеченно делилась прочитанным и забывала передавать термос. Решетнев наблюдал за ней и улыбался. Большего счастья, чем видеть ее такой жизнерадостной, он не желал.

Яков арсенов стихи

Архив на побережье

Я работал корреспондентом отраслевой газеты. Мы с напарником вели репортажи с новых объектов по добыче газа. Как-то нас угораздило отражать введение в строй трубопровода на побережье Аральского моря. Побережье очень смело сказано, когда перед тобой замерзшая пустыня с утопленными в песок баржами и обмелевшее море, отступившее за горизонт.

Под ночлег нам выделили балок — перегороженную пополам фанерную бочку на полозьях с буржуйкой при входе и лежанками по торцам.

На улице было минус десять, но из-за ветра казалось, все сорок. Окаменевшие дрова разгорались плохо, и напарник изводил спички коробок за коробком. Пошарив по шкафам, он нашел коробку с макулатурой, и печку удалось разжечь. Ветер пытался укатить бочку вслед за шарами перекати-поля и задувал в трубу так, что пламя то и дело гасло. Тогда напарник брал стопку бумаги и начинал все снова. При этом он безудержно хохотал. Смех был настолько не к месту, что я оторвался от книги. Перед тем как отправить листы в огонь, напарник прочитывал их. Мне стало любопытно. Я подошел и просмотрел наугад несколько страниц. Это был чей-то архив. То ли брошенный, то ли забытый дневниковые записи, наброски, письма. Я изъял у напарника коробку и унес на свою половину.

Бумаги были переворошены, но читались с интересом даже вне всякой последовательности. Текст имел своеобразную стилистику, словно автор отмахивался от идущих к нему слов и на бумагу прорывались только самые отчаянные. Создавалось впечатление, что в эту безлюдную местность человек забрался, чтобы избавиться от ребенка, появление которого было очень некстати.

Я зачитался допоздна.

— Кто здесь жил? — спросил я утром начальника участка.

— Концы какие-нибудь оставил?

— Может быть, в управлении.

Покончив с репортажем, мы вернулись из командировки. Бумаги я прихватил с собой. Мои недолгие попытки разыскать хозяина записок оказались безуспешными. Меж тем я систематизировал бумаги и, перечитывая по настроению то одну часть, то другую, не заметил, как ушел в них с головой. Время, которое присутствовало в записках по полной выкладке, мне не доводилось видеть вот так, со стороны. Пожить в нем пришлось, а вглядываться — не приходило в голову. Мне нравилось, как из хаоса незатейливых описаний не спеша появлялись характеры. Я узнавал себя в героях и понимал, что моя юность прошла где-то по соседству.

Тринадцать лет я провел в ожидании произведения, в основу которого должны были лечь эти записки. Но ничего подобного в свет не вышло. Я окончательно убедился в том, что рукописи были не забыты в балке на побережье, а оставлены. И тогда я отважился на этот шаг — присвоил их.

Я помнил тексты наизусть, и мне оставалось придать запискам некое подобие сюжета больше в хронологическом, чем в драматическом смысле. Я оставил стилистику нетронутой и доработал только те места, к которым автор и сам непременно вернулся бы еще. На свой страх и риск и не без помощи напарника я восстановил содержание листов, сгоревших в буржуйке. Я публикую записки в надежде, что после стольких лет они уже не повлекут за собой никаких трагедий.

Артамонов опасался опоздать на первую лекцию и проснулся ни свет ни заря.

Когда он явился на занятия, институт был еще пуст. Артамонов сверил часы с висящими на колонне и принялся переносить в блокнот расписание на семестр. Постепенно у доски собралась значительная толпа и стала оттеснять Артамонова.

Девушка, стоявшая за спиной, заметно суетилась и срывающимся дыханием обдавала Артамонова с головы до ног. С высоты своего роста она долго посматривала то на доску, то в блокнот Артамонова, а когда осенило, она тронула его за локоть и спросила:

— Ты, что ли, тоже в 76-Т3?

Артамонов обернулся и уперся взглядом в ее плечевой пояс. Подняв голову выше, он увидел улыбающееся веснушчатое лицо и с таким удивлением осмотрел фигуру незнакомки, что девушка застеснялась своей огромности. Однако она тут же справилась с заминкой и повторила вопрос, поменяв местами слова:

— Ты тоже, что ли, в 76-Т3?

В отношениях с женским полом Артамонов был скромен и застенчив. Его опыт в этом плане исчерпывался тасканием портфеля соседки по парте. Тут пришлось задрать нос кверху, чтобы говорить одногруппнице в лицо, а не в грудь.

— Да, — произнес он после тщательного осмотра фигуры.

— Вот и отлично! Значит, будем учиться вместе! Давай познакомимся. Меня зовут Татьяной, Черемисиной Татьяной. Но называй меня лучше Таней девчонки говорили, мне так больше идет. Ты уже переписал? Тогда я у тебя перекатаю. А тебя как зовут?

Артамонов сложил губы, чтобы произнести: Валера, но Татьяна, не дожидаясь ответа, начала вразнос делиться переживаниями по поводу первого дня занятий. Перешагивая через три ступеньки, она поволокла Артамонова вверх по лестнице и, словно лучшей подруге, рассказывала, как из-за одного симпатичного мальчика она не удосужилась прибыть в институт хотя бы за пару дней до занятий, а явилась только сегодня утром самым ранним автобусом, в котором к ней то и дело приставали парни и не дали спокойно дочитать «Дикую собаку динго».

Читать еще: Стихи счастье как бабочка

— Я из Кирова, — закончила она о себе. — А ты?

— Из Орла. Только я не пойму, как ты с утра успела добраться? Отсюда до Кирова двое суток езды.

— Это не тот Киров. Мой в Калужской области. Ты что, ни разу не слышал? — Татьяна нависла над собеседником с такой ревностью и нажимом, что тот был вынужден засомневаться в своих географических познаниях.

— Знаешь, не приходилось как-то…

— Странно, — укоризненно заметила Татьяна, и в наступившей паузе как будто послышалось продолжение: «Стыдно не знать такое!»

Помедлив, она вернулась к теме первого дня занятий:

— Ну вот, кажется, пришли. Высшая физика! Боже мой! Аж страшно делается!

В аудитории никого не было.

— О! — воскликнула Татьяна. — Здесь я писала контрольную по математике. Я сидела вон там! Идем, оттуда хорошо видно. Ты удивишься, но я чуть не завалила эту письменную математику! Хорошо, что знакомые ребята оказались под рукой.

Чтобы как-то участвовать в разговоре, Артамонов хотел заметить, что он, в отличие от нее, писал в этой аудитории сочинение, но Татьяна оказалась неисправимым мастером монолога.

— О! До звонка еще целых пятнадцать минут! Ты пока посиди, я приведу себя в порядок. Ничего не успела сделать в автобусе из-за этих приставак!

Доставая косметику, она еще раз поведала, как чуть не опоздала к автобусу и как ей всю дорогу мешали читать. Потом на время затихла, вытягивая губы, чтобы нанести на них более вызывающий слой помады. Затем возвела на должную длину ресницы, попудрилась, после чего еще минут пять не вынимала себя из зеркальца. Наконец снова взяла помаду и еще резче выразила нижнюю губу.

Закончив манипуляции, Татьяна чуть было опять не обратилась к Артамонову, но снова, как в омут, бросилась в сумочку:

Аудитория наполнялась первокурсниками. Они терялись, смущались, спотыкались в проходе, стеснялись вошедших ранее, совершенно выпуская из виду то, что все вокруг — такие же неловкие и нерасторопные. За исключением разве что Татьяны.

Первой была лекция по физике.

Одновременно со звонком вошел лектор. Татьяна отпрянула от зеркальца и побросала косметику в сумочку, а потом, достав тетрадь из очень похожего на себя портфеля, всей своей статью обратилась к лектору и надолго забыла про Артамонова.

Небольшого роста лектор первоначально не вызвал у Татьяны никакого доверия. Она не признавала мужчин ниже себя. С Артамоновым она пошла на вынужденную связь исключительно потому, что он был первым встретившимся ей представителем коллектива, в котором она рассчитывала проявить или, в крайнем случае, обрести себя.

Физик встал в выжидательную позу — отвернулся к окну и забарабанил пальцами по столу, как бы призывая народ к тишине и порядку. Последние шорохи и щелканья замками растворились в нарастающей тишине. Студенты замерли в ожидании первого преподавательского слова, которое возвестит о начале чего-то непонятного, неизведанного, таинственного.

Яков арсенов стихи

БИБЛИОТЕКА им. ФЕЛЬДМАНА

— Все на выбры! Все на выборы! — разносилось по коридору общежития.

Группа агитаторов из местных шла вдоль комнат, стучала кулаками в двери и подсовывала под них листовки в пользу какого-то значительного кандидата. И если бы на дворе было не пять часов утра, этому рейду никто бы и не удивился. Но расчет оракулов был верен — не разбуди они электорат заранее, он найдет причину и проскользнет мимо урны в «красном уголке» на первом этаже прямо в пивной зал «девятнарика».

К восьми утра все выборщики продрали зенки и начали сползаться вниз. Поднятые в выходной ни свет ни заря, студенты рыскали, на ком бы или на чем бы отыграться. Но их ждал сюрприз — на длинных столах в «красном уголке» лежали бутерброды с икрой — сплошным махровым полотенцем. Завидев бесплатное угощение, пытливые избиратели сразу потянулись за халявой, но дежурные нацеливали всех сначала на урну, в которую требовалось бросить бюллетень, а уж потом допускал к закуске.

Многоопытные студенты умудрились проголосовать по два и по три раза.

Кандидат, которому надлежало быть избранным, нравился всем, тем более что никто о нем ничего не знал и не желал знать.

Парни из 540-й комнаты под вожделенным предводительством Фельдмана спустились вниз и вновь поднялись на свой этаж такое бесконечное количество раз, что выдохлись не на шутку. Теперь они лежали и переваривали добытое своими личными голосами.

— А знаешь, какой первый признак переедания черной икрой? — спросил Фельдмана Мукин.

— Нет, а что? — чесанул живот Фельдман.

— Ломается дикция и густеют брови, — сообщил Мукин.

— Ну и что? — спросил Фельдман.

— А то, что Мат опять пополз вниз, — пояснил Мукин. — К ночи он совсем не сможет говорить.

— Ничего страшного, — зевнул Фельдман. — Лишь бы у нашего кандидата перебора не было.

— Ну, выборы — это же не игра в очко, — возразил ему Мукин.

— Отчего же? — не согласился Фельдман. — Как раз в очко и есть.

А в 535-ю комнату, которая располагалась напротив, как обычно, без стука, но шумно вошла Татьяна. Она считала себя хозяйкой мужского общежития и свободно мигрировала по этажам с таким грохотом, что дежурной Алисе Ивановне с вахты казалось, будто наверху идут ходовые испытания седельных тягачей.

— Нам тебя просто бог послал! — обрадованно встретил Татьяну Артамонов. — Мы как раз получили новый холодильник, и нам надо сделать небольшую перестановку мебели.

— Мне сейчас не до мебели, — пропустила Татьяна намек мимо ушей. — Я к вам за cвоей книгой.

— Книгу взял почитать Фельдман, — сообщил чистейшую правду Артамонов.

— Тогда идем заберем, — стала давить Татьяна и, взяв Артамонова за руку, как понятого, потащила его с койко-места в комнату напротив.

— Если только он дома, — попытался отвертеться Артамонов.

Фельдман, как мы уже поняли, был дома. Он завершил прения с Мукиным, еще немного перекусил под одеялом принесенным из «красного уголка» и, улегшись поудобнее, весь отдался пищеварению.

— Ты, помнится, брал книгу, — начал наезжать на него Артамонов.

— Какую? — попытал его Фельдман. — У меня тут не регистрационная палата!

— Красная такая, «Анжелика и король» называется, — напомнила Татьяна.

— Что-то я не помню такой, — сморщил лоб Фельдман и перебросил ногу на ногу.

— Да ты что! — набросилась на него Татьяна. — Мне ее с таким треском дали почитать всего на неделю!

— Красная? — переспросил Фельдман. — Да, да, постой-ка, я как раз припоминаю что-то такое. Ее, по-моему, у нас украли. Точно, украли. Я еще пытался вычислить кто.

— Ты в своем уме? Мне ведь больше вообще ничего не дадут! — закудахтала Татьяна.

— А ты скажи им, что книга совершенно неинтересная, — нисколько не сочувствуя, промолвил Фельдман.

— Ты вспомни, кто к вам в последнее время заходил, — уже мягче заговорила Татьяна. — Может, книга и отыщется.

— Я уже вспоминал — бесполезно. Здесь проходной двор, — снял с себя ответственность Фельдман. — Разве уследишь, кто приходит, кто уходит.

— Что же теперь делать? — приуныла Татьяна.

— Ничего. Это уже глухо, — оборвал Фельдман последние надежды на возврат. — В общаге если что уводят, то с концами, — дал он понять, что разговор исчерпан.

— Если вдруг объявится, верни, пожалуйста, — попросил Артамонов.

— Конечно, — обнадежил его Фельдман. — Если объявится.

Артамонов с Татьяной вышли, а сожители Фельдмана прыснули в подушки комедия пришлась как раз на тихий час. В сотый раз Фельдман разыграл перед высоким собранием из Мукина и Мата подобную драму. Реша, как человек зависимый, любил прихватывать из общественных питейных заведений что-нибудь из посуды — бокалы, рюмки, пивные кружки и даже вазы из-под цветов, при условии, если из последних только что пилось спиртное. А Фельдман, будучи человеком тонким, имел пристрастие собирать книги и другие информационные носители — просил почитать и любыми правдами и неправдами не возвращал. В его чемодане под кроватью собралась уже порядочная библиотека. Фельдман ни разу не повторился в причинах пропажи взятых напрокат книг. Они исчезали из комнаты гетерогенными путями — их сбрасывали с подоконника обнаглевшие голуби, Мукин случайно сдавал их в макулатуру, Мат возвращал по ошибке в читальный зал вместо учебников, и вот теперь новость — книгу просто украли. Взяли и самым беспардонным образом стибрили.

По поводу пропажи книг Фельдман всегда объяснялся самым невинным образом, так что все виндикации хозяев теряли последнюю юридическую силу.

— Моли бога, что книга Татьянина, а не Артамонова, — сказал Мукин Фельдману. — Я бы тебя вмиг сдал. С Артамоновым у нас договор о невмешательстве во внутренние дела.

— Как будто я собираю эти книги для себя! — возмутился Фельдман. — Вы что, не читаете их?! Никто из вас шагу не сделал в публичную библиотеку! Все кормитесь отсюда! — пнул он ногой чемодан под кроватью. В минуты возмущения у Фельдмана открывалось парадоксальное дыхание — при выдохе отделы грудной клетки втягивались, а живот, наоборот, вздувался.

— Мы, мля, это… в смысле… вернуть, — заворочался проснувшийся Мат.

— Зачем? Если вернуть, книги все равно потеряются и затреплются. И сгинут, — рассуждал Фельдман. — А тут они все целы, все в полном порядке. Я, конечно, отдам, но потом, после института. Если их захотят взять. В чем лично я сомневаюсь.

Читать еще: Где ты лето стихи

В обозримом будущем Фельдман намеревался приобрести на профкомовские деньги с рук или в комиссионном магнитофон «Снежеть-202» и проигрыватель-вертушку «Арктур-520» с комбиком — динамиками и усилителем, а то вон какие драки приключаются из-за отсутствия музыкальной техники в 540-й комнате. На базе этого оборудования он намеревался приступить к беспримерному и филигранному собирательству фирменных пластов. Он замышлял брать их напрокат как бы для перегонки содержимого на мастер-ленту, а уж каким образом не возвратить — потом придумается само собой. Готовясь к проекту, он умудрился поиметь на халяву рулон дефицитного толстого целлофана. Срослось это дело вот каким замечательным образом: вскрыв в ходе проверочного рейда в одной из «промфакультетских» комнат подпольный цех по производству целлофановых пакетов с усиленными ручками и плакатными подклейками, на которых изображалось взлохмаченное зеркало души Аллы Пугачевой и Михаил Боярский с гитарой на яхте, Фельдман снял с подпольщиков штуку материала в обмен на молчание до конца учебного года. Из добытого целлофана и при помощи общественного утюга Фельдман начал тайно клепать конверты для хранения будущих трофейных пластов, предполагая, что пласты будут сильно попилены и в тонком родном полиэтилене долго не проживут, что повлечет за собой новую заботу — тайно сбывать их или, еще хуже, возвращать. Своей активной пакетной химией Фельдман полностью запорол рабочую плоскость утюга.

— Я тебе говорю, через марлю отпаривай свои дурацкие штаны! — негодовал Мукин, чаще других по делу обращавшийся к утюгу и постоянно не находивший его на месте. — А ты как будто через какую-то клеенку их гладишь!

— Потерпи, — попросил его Фельдман, — осталось штук двести. А потом я его отскоблю.

— Потом будет поздно, — лечил друга Мукин. — Придется утюг о твою задницу отчищать.

— Да ладно тебе, для всех же стараюсь.

— Как это «для всех»?! — не понял Мукин. — Ты что, собираешься свои шаровары на хор пустить? И на фиг ты их паришь? Ведь стрелки там не требуются…

— Да я не стрелки навожу, — чуть не выдал себя Фельдман — свою затею с пластами он хранил в тайне.

— А что, лямки гладишь? Ты еще шнурки погладь!

— Надо будет для всех — поглажу!

Но Фельдман не обращал внимания и терпел — он готовил сюрприз.

Яков Арсенов — Избранные ходы

Яков Арсенов — Избранные ходы краткое содержание

Яков Арсенов — писатель несуетный. Заговаривают о нем редко, в тех случаях, когда речь заходит о литературных традициях Голголя, Помяловского, Довлатова.

В основе его творчества, — ирония и не торный вымысел формы, который обостряет реализм содержания.

Язык книги многогранен и дает ощущение простора.

Избранные ходы — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Архив на побережье

Я зачитался допоздна.

— Кто здесь жил? — спросил я утром начальника участка.

— Концы какие-нибудь оставил?

— Может быть, в управлении.

Артамонов опасался опоздать на первую лекцию и проснулся ни свет ни заря.

— Ты, что ли, тоже в 76-Т3?

— Ты тоже, что ли, в 76-Т3?

— Да, — произнес он после тщательного осмотра фигуры.

— Я из Кирова, — закончила она о себе. — А ты?

— Из Орла. Только я не пойму, как ты с утра успела добраться? Отсюда до Кирова двое суток езды.

— Знаешь, не приходилось как-то…

Помедлив, она вернулась к теме первого дня занятий:

— Ну вот, кажется, пришли. Высшая физика! Боже мой! Аж страшно делается!

В аудитории никого не было.

голоса

Рейтинг статьи