Запричастный стих что это

Объяснение Божественной литургии

Божественная Литургия — это самое основное Таинство Православной Церкви. Литургию по-гречески ещё называют Евхаристией — благодарением, ибо, участвуя в этом Таинстве, христиане приносят благодарение Богу за прожитую жизнь, за все радости и скорби.

Перед Литургией чтец читает третий и шестой часы, во время которых священник в алтаре совершает Проскомидию — приготовление честных даров к Таинству. Во время Проскомидии из просфор вынимаются частицы с поминанием записок прихожан храма с именами о здравии живых и упокоении усопших.

Литургия начинается возгласом священника, прославляющего Святую Троицу: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа. «. Диакон возглашает мирную ектению, призывая всех христиан в мире с Богом и ближними совершать молитву.

Хор поет три антифона: «Благослови душе моя Господа. «, «Хвали душе моя Господа. «, «Во Царствии Твоем, помяни нас Господи. «. Первый антифон (102 псалом) призывает верующих к внутреннему сердечному прославлению Бога, по слову святого апостола Павла, заповедовавшего христианам сердцем веровать в правду, а устами исповедовать Бога во спасение. Во 2-ом антифоне христиане призываются исповедовать Бога не только устами, но и всей своей жизнью. Во время пения третьего антифона — Заповедей блаженств, совершается малый вход с Евангелием, который символизирует выход Христа Спасителя на проповедь.

Свещеносец со свечой, идя перед диаконом, знаменует свет Новозаветной благодати. Евангелие, которое несет диакон, означает Христа Спасителя, священник являет образ святых апостолов. В царских вратах диакон делает Евангелием знак креста и входит в алтарь. Этим символизируется, что через крестные страдания Спасителя всем верующим открывается вход в Царствие Небесное. Далее поются тропари праздника и Трисвятое, во время которого священник в алтаре становится на горнем месте, лицом к народу. Это означает спасение Христом Спасителем всего рода человеческого и восшествие Его в Царствие Небесное к Богу Отцу.

Чтение книги Апостол символизирует проповедь святых апостолов. Чтение Евангелия — проповедь Самого Христа. В некоторых храмах после чтения Евангелия священник произносит проповедь, разъясняя прочитанное.

После Евангелия (проповеди) произносится сугубая ектения о здравии и спасении всех верующих, а также ектения об оглашенных — готовящихся к святому Крещению. Во время пения Херувимской песни совершается Великий вход со святыми Дарами, что обозначает шествие Господа на крестные страдания. В это время народ про себя читает 50 псалом. Свещеносец, идущий перед святыми Дарами, знаменует огонь молитвы. Святые Дары знаменуют Господа, несущего Свой Крест на Голгофу. Согласно Евангельскому повествованию, в это время солнце покрылось тьмою, земля потряслась, открылись гробы, сила бесовская низвергнута в ад. В этот трепетный момент христиане в храме стоят прямо, не преклоняя колен и не делая земных поклонов, но только прося у Господа, подобно благоразумному разбойнику: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Святые Дары священник ставит на престол, что означает положение Господа во гроб. Закрытие Царских врат — знак того, что душа Спасителя после Его распятия на кресте сошла во ад, чтобы вывести оттуда всех ветхозаветных праведников. Закрытие завесы — образ камня приваленного иудеями ко гробу.

Во время просительной ектении мы испрашиваем у Господа земные и небесные милости. Ектения — это своего рода перерыв между следующими друг за другом частями Божественной Литургии.

За ектенией открывается завеса Царских врат, что означает воскресение Христа Спасителя. Народ поет Символ веры, в котором исповедует веру во Святую Троицу, Бога Отца, создавшего весь мир, Бога Сына, ставшего человеком и совершившего подвиг спасения падшего мира, Бога Духа Святаго, освящающего и животворящего все творение. Также исповедуется вера во единую святую соборную Церковь Православную, единое крещение, второе славное пришествие Христово, всеобщее воскресение мертвых и вечную жизнь.

После пения Символа веры, начинается благодарственный евхаристический канон — это самая важная часть Литургии, когда хлеб и вино, приготовленные на Проскомидии, воспринимаются в личность Бога Слова и становятся истинным Телом и истинною Кровью Христовою. В это время все христиане становятся участниками Тайной вечери Христовой. Хор медленно, спокойно и тихо поет «Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим и молимся Тебе Боже наш. » Священник с воздетыми руками молится о ниспослании Святого Духа: «Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолам Твоим ниспославый, Того Благий не отыми от нас, но обнови нас молящих Ти ся». В этот самый важный момент Богослужения все стоящие в храме делают земной поклон, ибо на престоле таинственно присутствует Сам Господь. Во время пения молитвы «Достойно есть», прославляющего Божию Матерь, поминаются имена всех живых и усопших близких и родственников. После просительной ектении всенародно поется молитва «Отче наш». Священник в алтаре, вознося Святой Агнец, возглашает «Святая святым», а все стоящие в храме делают земной поклон Господу Иисусу Христу, Сущему во Святых Дарах. Хор поет запричастный стих. Чтец читает молитвы ко святому причащению. К Причастию подходят только те христиане, которые накануне говели, исповедовались в своих грехах и получили благословение священника.

После причащения, вынимавшиеся из просфор на Проскомидии частицы погружаются в святую Чашу со словами: «Омый, Господи, грехи всех здесь поминавшихся Честною Твоею Кровию, молитвами Святых Твоих». По слову святителя Василия Великого, тем душам, которые поминаются во время Божественной Литургии, бывает от этого великая польза.

Священник, держа в руках святые Дары, возглашает в Царских вратах «Всегда, ныне и присно и во веки веков» и относит Дары на жертвенник. Это означает вознесение Господа Иисуса Христа в Небесное Царство, Его всегдашнее пребывание с верующими на земле в Таинствах Церкви и Его второе славное пришествие, по обетованию: «Сей Иисус, вознесшийся от вас на Небо, таким же образом придет, каким вы видели Его возносящимся на Небо».

В конце Литургии диакон возглашает благодарственную ектению. Чтение священником молитвы за амвоном храма означает смирение перед Богом, неспособность человека, носящего плоть, увидеть полноту Божественной славы.

После отпуста Литургии, хор поет многолетие, священник произносит проповедь. Затем все верующие прикладываются к кресту, причастники слушают благодарственные молитвы по святом Причащении и расходятся по своим домам, стараясь не растерять полученную благодать Божию в суетных делах, употребляя оставшиеся время дня на творение добрых дел.

Слово Бога и человека. Беседы о литургии. Часть 3. От чтения Евангелия до Херувимской песни

Приблизительное время чтения: 6 мин.

Главная цель второй части литургии — литургии Слова или литургии оглашенных – т.е. готовящихся к принятию Таинства Крещения – это, конечно, слово.

Слово Божие – то есть чтение Священного Писания, и слово священника – проповедь, толкующая услышанное Евангелие языком и смыслами, понятными молящимся в храме людям.

Поэтому сразу после пения Трисвятого чтец и хор поют небольшие стихи из псалмов, назначенных на этот день церковного календаря (целиком эти псалмы пелись лишь в древности) — они называются прокИмны, и далее следует собственно чтение отрывка из деяний святых апостолов или апостольских посланий. Это и называется чтение Апостола. Так же называется и большая богослужебная книга, по которой это чтение совершается.

Так как в подавляющем большинстве храмов этот отрывок будет прочитан (и не всегда внятно, увы) на церковно-славянском языке, то лучше заранее прочитать по-русски дома это место Писания, чтобы его смысл не ускользал от внимания.

После чтения апостола хор торжественно поет «Аллилуия», а Диакон должен совершать каждение. Но кадить надо весь алтарь, хор, народ, чтеца, а пение довольно короткое. Поэтому в подавляющем большинстве храмов каждение начинается уже во время чтения Апостола.

Смолкает «аллилуйя». Диакон выходит в предшествие свещеносцев на амвон, а священник тихо молится, чтобы чтение святого Евангелия, воссияв в наших сердцах, освятило и упорядочило не только наши мысли, но и наши поступки:

Зажги в сердцах наших, человеколюбивый Владыка, Твоего Богопознания нетленный свет и открой очи ума нашего для уразумения евангельской Твоей проповеди! Вложи в нас и страх пред Тобой, да не нарушим приводящие к блаженству (=счастью) Твои заповеди, но все плотские влечения поправ, проведем духовную жизнь, о всём, что к угождению Тебе, думая и то же совершая. Ибо Ты – просвещение душ и тел наших, Христе Боже, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

После этого диакон просит священника благословить его на чтение, потому что в Церкви все должно совершаться не по своей воле, а с благословения:

Благослови, владыко, благовестителя святаго Апостола и Евангелиста (произносится имя Апостола).

Священник, благословляя его рукой, говорит:

Бог, молитвами святаго, славнаго, всехвальнаго Апостола и Евангелиста (имя), да даст тебе глагол благовествующему силою многою, во исполнение Евангелия возлюбленнаго Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа.

Диакон отвечает «аминь» и вновь призывает нас, выпрямившись, внимать премудрости Евангелия. Хор прославляет Бога и начинается чтение.

Церковно-славянский язык Евангелия, в силу разных исторических причин, яснее, чем текст Апостола. Но всё равно могут помешать пониманию и дикция диакона, и паронимы — одинаково звучащие в русском и славянском языках слова, имеющие разное значение, и другие причины. Поэтому с текстом Евангелия дня лучше тоже познакомиться заранее. Благо, что существует множество интернет программ и приложений для смартфонов, где вся эта информация с переводом предлагается на каждый день года.

После чтения хор снова славословит Бога.

В древности сразу после чтения Евангелия епископ или священник произносил проповедь.

Это осмысленная и полезная традиция, помогающая лучше понять евангельский текст, насыщенный иносказаниями и бытовыми подробностями двухтысячелетней давности. Опять же, взывает к толкованию не всегда ясный перевод и подчас разительно отличающийся от современного образ мышления апостолов.

Сегодня многие священники переносят проповедь на время перед причащением народа — «запричастный стих», или на окончание богослужения, чтобы не «разрывать» единого молитвенного настроения и течения богослужения. У каждой из этих традиций есть свои плюсы и минусы, и все они уместны за богослужением. Однако изначальное место проповеди именно здесь — после чтения Евангелия.

После проповеди диакон снова выходит на амвон и возглашает сугубую ектению, то есть усиленное моление. «Рцем вси ( =скажем все) от всея души и от всего помышления нашего»:

— Господи, помилуй! — отзывается хор.

Далее диакон снова молится о нуждах каждого из нас, о церковных и светских властях, строителях и благотворителях храма, о почивших, о трудящихся в храме, о поющих и о других наших нуждах.

Эта ектения перекликается с первой, читаемой в самом начале. Это неудивительно – в древности первая большая ектения были именно здесь, и лишь в начале второго тысячелетия переместилась в начало литургии оглашенных.

В это время священник разворачивает лежащий на престоле плат с зашитыми в него мощами святых и изображением положения во гроб Христа Спасителя. Это плат называется антиминс — «вместо престола». Он подписывается епископом, особо складывается и хранится на престоле. Без него немыслимо совершение Божественной литургии.

После священник молится:

— Господи Боже наш, прими это усердное моление от Твоих рабов, и помилуй нас по множеству милости Твоей, и щедроты Твои ниспошли на нас и на весь народ Твой, ожидающий от Тебя неистощимой милости.

В воскресные дни поминовение умерших — в Церкви мы говорим — «усопших», т.е. уснувших, не полагается. Для этого есть особое субботнее богослужение. Но не во всех храмах есть возможность служить по субботам. Опять же после многих войн и катастроф резко возросло количество тех, о упокоении кого хотелось бы помолиться. Поэтому и в воскресные дни можно услышать в храме ектению и молитву об усопших:

Боже духов и всякой плоти, смерть поправший и диавола упразднивший, и жизнь миру Твоему даровавший! Сам, Господи, упокой души усопших рабов Твоих (имена) в месте светлом, в месте блаженном, в месте отрадном, откуда отошли мука, скорбь и стенание. Всякое согрешение, соделанное ими словом, или делом, или помышлением, как благой и человеколюбивый Бог, прости. Ибо нет человека, который жил бы и не согрешил, ведь только Ты один без греха, правда Твоя – правда навек и слово Твое – истина.

Возглас: Яко Ты еси воскресение и живот и покой усопших раб Твоих, имена, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем, со безначальным Твоим Отцем, и пресвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков.

Потом царские врата во многих храмах закрываются, а диакон на амвоне продолжает молитву об оглашенных (тех, кто готовится принять Святое Крещение), призывает их покинуть храм, потому что присутствовать при возношении Святых Даров могут лишь крещеные христиане. Затем молится и о нас — верных.

Священник в это время тихо читает молитвы:

Господи Боже наш, на высотах обитающий, и дольнее озирающий, Ты, во спасение рода человеческого пославший единородного Сына Твоего и Бога, Господа нашего Иисуса Христа! Воззри на рабов Твоих оглашаемых, склонивших пред Тобою главы свои, и удостой их в надлежащее время купели возрождения, прощения грехов и одежды нетления. Соедини их со святой Твоей, соборной и апостольской Церковью и сопричисли их ко избранному Твоему стаду.

Благодарим Тебя, Господи Боже Сил, удостоившего нас предстать и ныне святому Твоему жертвеннику и припасть к Твоему милосердию, прося о наших грехах и о грехах неведения народа! Прими, Боже, моление наше, сделай, чтобы мы были достойны приносить Тебе моления и мольбы и жертвы бескровные за весь народ Твой, и дай нам, которых Ты поставил на это служение Тебе, способность силою Духа Твоего Святого, безукоризненно и без преткновения, с чистым свидетельством совести нашей, призывать Тебя во всякое время и на всяком месте, чтобы внимая нам, Ты был милостив к нам, по множеству Своей благости.

Вновь и многократно мы припадаем к Тебе, и молим Тебя, благой и Человеколюбец, чтобы воззрев на это моление наше, Ты очистил наши души и тела от всякой скверны плоти и духа и дал нам неповинно и не в осуждение предстоять святому Твоему жертвеннику! Даруй же, Боже, и молящимся с нами возрастать в жизни, и вере, и разумении духовном. Дай им всегда со страхом и любовью служить Тебе и неповинно и не в осуждение причаститься святых Твоих Таинств, и небесного Твоего Царства удостоиться.

Последняя молитва заканчивается возгласом:

Яко да под державою Твоею (так как силою Твоею) всегда храними (мы всегда охраняемы), Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков.

Открываются царские врата, храм вновь наполняется ароматом ладана, а хор поет один из самых красивых и мистических церковных гимнов – Херувимскую песнь.

Благовестие

ПОВЕДЕНИЕ В ХРАМЕ ПОСЛЕ ПРИЧАСНОГО СТИХА

После молитвы «Отче наш» на Литургии хор поет причастный стих, текст которого меняется в зависимости от дня седмицы и праздника. К сожалению, не все прихожане знают, что во время пения причастного стиха происходит очень важное действо Божественной Литургии – причащение священников. Таким образом, в этот момент совершается таинство Евхаристии, которое состоит из двух частей: преложения даров (хлеба и вина) в Тело и Кровь Христовы и причастия верующих. Для невоцерковленного человека кажется, что служба закончилась и можно позволить себе побеседовать с другими прихожанами, походить по храму и приложиться к иконам или поставить свечи. На самом деле, верующий человек должен понимать важность этих нескольких минут и быть максимально сосредоточенным на молитве, подготовке к причастию или не мешать тем, кто к причастию готовится. Правильно будет оставаться на том же месте, где молились всю Литургию. Если с вами в храм пришел ваш ребенок, следует объяснить ему, что ходить (тем более бегать), разговаривать в этот момент в храме нельзя.

Таинство причащения в современной практике совершается в два приема: сначала причащаются священнослужители в алтаре, потом миряне вне алтаря, у амвона. Во время причащения священнослужителей (за исключением пасхальной седмицы) царские врата и завеса закрыты. Миряне воспринимают данный момент Литургии как паузу, перерыв; некоторые начинают разговаривать, иные вообще покидают храм, полагая, что основная часть службы закончилась.

Такому пониманию способствует и то, что в этот момент происходит на клиросе. Устав предписывает во время причащения священнослужителей петь запричастный стих — специально подобранный стих из псалма. В чинопоследовании после окончания пения причастного стиха возникает пауза, которую в каждом храме заполняют по-разному. Наиболее уместно, как это и делается во многих храмах, заполнить ее чтением молитв из «Последования ко святому причащению» или жития святых. Не будучи частью Литургии, эти молитвы, однако, настраивают верующих на размышление о величии Таинства Евхаристии, помогают им подготовиться к духовному и телесному соединению со Христом.

Причащению священнослужителей предшествует чтение старшим священником молитв, обращенных к Христу: «Верую, Господи, и исповедую», «Вечери Твоея тайныя» и «Да не в суд или во осуждение». Священнослужители в алтаре сначала причащаются Тела Христова в строгом иерархическом порядке: первым к престолу подходит старший священник, затем другие священники, затем диаконы. В таком же порядке священнослужители причащаются Крови Христовой. Иереи самостоятельно берут с престола частицу Тела Христова и отпивают по три глотка из чаши. Причастившись, священнослужители отходят от престола и читают благодарственные молитвы. После причащения священник умывает уста и руки, а затем принимает антидор и запивку — вино, разбавленное горячей водой. По существующей традиции младшие священнослужители подходят к старшему и поздравляют с принятием Святых Тайн.

Причащение мирян начинается открытием царских врат и завесы. Из алтаря выходит диакон, неся в руках евхаристическую Чашу и возглашая: «Со страхом Божиим и верою приступите». Хор поет: «Благословен Грядый во имя Господне. Бог Господь и явися нам». Священник читает молитвы: «Верую, Господи, и исповедую», «Вечери Твоея тайныя» и «Да не в суд или во осуждение». В храмах некоторых Поместных Православных Церквей эти молитвы читаются вслух всей общиной; в последнее время такой обычай начал входить в употребление и в некоторых храмах Русской Церкви. Во время причащения мирян хор многократно поет: «Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вкусите».

В современной православной практике священнослужители причащаются, принимая частицу Тела Христова в правую руку и отпивая из евхаристической чаши три глотка Крови Христовой. В Древней Церкви миряне причащались точно так же. Подробные инструкции мирянам, принимающим в руки Тело Христово, дает Кирилл Иерусалимский: «Итак, приходя, не с простертыми ладонями и не с растопыренными пальцами приступай, но левую руку сделав престолом правой, как хотящей поднять Царя, и, согнув ладонь, прими Тело Христово и тут же скажи: «Аминь». Итак, с осторожностью, освятив очи твои прикосновением святого Тела, причастись, остерегаясь, чтобы ни крошки от него не уронить. Потом, по причащении Тела Христа, приступи и к Чаше Крови, не простирая руки, но наклонясь, и, в образ поклонения и почтения говоря «аминь», освятись и Крови Христовой причащаясь. И когда еще находится влага на устах твоих, прикасаясь руками, освяти и очи, и лоб, и прочие органы чувств. Наконец, дождавшись молитвы, благодари Бога, сподобившего тебя таких Таинств».

Святитель Кирилл указывает на интересный обычай, вышедший из употребления: прикасаться частицей Тела Христова к глазам, а затем смачивать влагой от Крови Христовой глаза, лицо и другие органы чувств. Святитель призывает причащающегося быть особенно осторожным, бережно относясь к святыне Тела и Крови Христа. В современной практике это предостережение сохранилось в форме запрета на крестное знамение перед причащением: подходящий к евхаристической Чаше не должен осенять себя крестным знамением и делать какие-либо иные движения, дабы не задеть святую Чашу.

Впоследствии практика причащения мирян изменилась и была введена в употребление «лжица» (ложечка), в которой помещается небольшая частица Тела Христова и небольшое количество Крови Христовой.

Мы постарались объяснить, что происходит в храме во время и после запричастного стиха, и как нужно вести себя. Надеемся, что эти знания помогут вам выбрать правильную форму поведения во время Божественной Литургии.

По материалам митрополита Илариона (Алфеева)

Таинство исповеди: что это такое?

Статья рассматривает три варианта совершения Таинства исповеди священником: перед Литургией, во время Литургии и в конце Литургии на запричастном стихе. Каждый вариант по‑своему неудобен для верующих, и ни один не дает возможности полноценного участия в таинстве. Наоборот, второе крещение (как часто называют исповедь), или перерождение человека, вынужденно совершается в тесноте и спешке. О том, как можно священнодействовать, когда тебе в прямом смысле дышат в затылок, или как возможно исправить ситуацию, размышляет священник Андрей Кордочкин, настоятель прихода во имя святой равноапостольной Марии Магдалины в Мадриде. Мы продолжаем тему исповеди и причастия, развернувшейся после публикации статьи протоиерея Александра Шмемана в майском номере журнала.

Таинство исповеди

В Русской Православной Церкви сохранилось глубокое и чуткое понимание таинства покаяния и его роли в жизни человека. В то же время для меня очевиден разрыв между теорией и практикой исповеди, между тем, чему мы учим, и тем, что предлагаем на деле.

В современной русской практике исповедь обычно совершается в трех вариантах: перед Литургией, во время Литургии и в конце Литургии (на запричастном стихе).

Перед воскресной Литургией. В этом случае священник вынужден сопоставлять время, оставшееся до начала богослужения, с количеством исповедников, ускоряя исповедь пропорционально их числу. К примеру, за час, уделяя каждому пять минут, он сможет принять исповедь у двенадцати человек, но на практике исповедников, конечно, гораздо больше и пятиминутная исповедь уже вызывает ропот в их очереди.

Во время Литургии. В этом случае церковное собрание искусственно разделяется на молящихся и кающихся, лишая последних возможности полноценно участвовать в богослужении.

На запричастном стихе в конце Литургии. В этом случае наступает долгая и утомительная (особенно для детей) пауза, разрывающая богослужение.

Во всех этих случаях исповедь совершается в спешке, при скоплении людей. Очевидно, что ни один из этих «форматов» не дает возможности ни священнику, ни самому кающемуся человеку совершить таинство должным образом.

Забегая вперед, скажу: я вовсе не сторонник полной отмены исповеди перед причастием. Для страны, где большая часть «православных» людей знает о своем знаке зодиака гораздо больше, чем о том святом, чье имя они носят, подобная реформа была бы катастрофой. Для людей, которые фактически не принадлежат к Церкви или же отпали от нее через тяжелые грехи или лжеучения, исповедь может и должна стать той новой точкой отсчета, с которой начнется их подлинно христианская жизнь.

Сам я отнюдь не избегаю принимать исповедь. На нашем приходе Великим постом из-за наплыва исповедников она совершается в сумме около семи часов (в пятницу вечером, в субботу вечером и в воскресенье перед Литургией). Я всего лишь предлагаю читателю вместе со мной задать себе вопрос: допустимо ли совершать исповедь конвейерным методом? Можем ли мы предложить более живой и творческий подход к таинству, не боясь, что нас обвинят в модернизме и обновленчестве?

Я хорошо помню, как на многих приходах Сурожской епархии исповедь совершалась тогда, когда у кого-то из прихожан возникала реальная необходимость. Тогда священник или епископ приходил в храм среди недели и уделял человеку ровно столько времени, сколько было необходимо. Таким образом, с одной стороны, воскресная Литургия служила своему единственному предназначению — собиранию верных вокруг святой чаши. С другой стороны, исполнялось указание Требника: «Приводит духовный отец хотящаго исповедатися единаго, а не два, или многия», которое подчеркивает непременно личный характер таинства и, по всей видимости, не соблюдается в большинстве храмов или монастырей Русской Православной Церкви. Лично для меня такая форма исповеди является единственно приемлемой, всё остальное есть лишь попытка избежать профанации.

В Поместных Церквах, где таинства покаяния и причащения полностью разделены, исповедь зачастую вообще перестает быть частью христианской жизни. Вспомним наставления Паисия Святогорца, где он рекомендует своим соотечественникам чаще прибегать к таинству покаяния. В русском сознании исповедь и причащение неразрывно связаны. Нет ничего предосудительного в исповеди перед причастием, но мы уклонились в другую крайность: по словам протоиерея Димитрия Карпенко, «пытаясь оградить мирян от формализации таинства причастия, мы формализуем таинство исповеди, которое из таинства второго крещения становится одним из условий для причастия».

Без сомнения, человек непрестанно нуждается в покаянии, но не всегда он нуждается в сакраментальном воссоединении с Церковью перед участием в Литургии. Поэтому потребность в исповеди и потребность в причащении не есть одно и то же. В этом смысле человек, который совершает исповедь, не ощущая реальной потребности в ней, совершает вместе со священником вольную или невольную подмену, о которой протоиерей Георгий Митрофанов сказал: «Исповедующиеся имитируют исповедь, а исповедующий имитирует духовничество». Очевидно, что подобная ролевая игра устраивает лишь участников, а чаще участниц, с определенным психотипом и ничего, кроме вреда, не приносит. «Выраженная нерешительность, неуверенность в себе и склонность к сомнениям; они застенчивы, робки, конфузливы, малоактивны и плохо приспособлены к жизни; их особенности — симптом пониженной активности, наклонности к сомнениям и болезненному мудрствованию, недостаточное чувство реальности и полноты жизни; им трудно принять любое решение… он бесконечно анализирует свои поступки, склонен к пониженной самооценке» (О.Григорьев) — в этой характеристике психастенического психопата пастырю, имитирующему старчество, нетрудно увидеть своего идеального исповедника. Не потому ли ярким, волевым, самостоятельным, деятельным людям — прежде всего мужчинам — тяжело найти место в современной церковной культуре, что участие в подобных ролевых играх их не привлекает?

Протоиерей Владимир Воробьев писал: «Если человек живет нормальной церковной жизнью, то частая его исповедь не может быть той исповедью, которая называется вторым крещением. Не может быть соединения с Церковью, если человек не отделялся. Сам смысл этого таинства меняется, и возникает путаница. Таинство покаяния означает изменение жизни. Но невозможно менять свою жизнь каждые две недели! Это вовсе не отменяет покаянного настроя души. Христианин должен всегда пребывать в покаянии, но это не нужно путать с таинством покаяния. Думаю, что вопрос об обязательной исповеди перед причастием должен быть пересмотрен. Необходимо обязательно сохранить благословение на причастие. Священник, если у него есть община, знает, кого он может допустить к причастию, а кого нет».

Железная связка исповеди с причащением приводит к тому, что опасная духовная путаница, о которой говорит протоиерей Владимир, стала нормой, а дисциплина обязательной исповеди перед причащением зачастую доводится до закономерного абсурда. К примеру, в моем родном городе в храме недалеко от дома чаша на Пасху не выносилась вовсе — именно из-за большого числа потенциальных исповедников. Очевидно, исповедь, совершенная за несколько дней до праздника, была не в счет. Другой пример: во многих храмах дети, достигнув семилетнего возраста, непременно должны вставать со взрослыми в очередь к аналою; я знал случаи, когда подобная дисциплина заставляла детей отпадать от евхаристии и, как следствие, от Церкви. Рассказывают, что на удаленных приходах, где совершает служение один священник, его жена и дети, которые не могут исповедоваться мужу и отцу, фактически оказываются отлученными от Церкви.

«Благодарю Бога, что Он почти всегда дает мне переживать исповедь как катастрофу», — писал отец Александр Ельчанинов. Это глубокое и искреннее понимание, но едва ли психически здоровый человек может переживать исповедь подобным образом, совершая ее еженедельно. Исповедь должна созреть, она не может совершаться «по требованию», как условие для чего-либо, и человек должен ее совершать, не ощущая чьего-то дыхания в затылок. Защита привычного «конвейерного метода» есть унижение великого таинства перерождения души, необходимость в котором созревает в каждом христианине в свое время.

Если у меня за воскресное утро была одна исповедь, которая стала перерождением человека, я чувствую себя счастливым человеком.

У нас не принято отказывать в исповеди, однако я вообще не считаю, что исповедь сама по себе непременно служит духовной пользе. Любому священнику знакома категория людей, которые готовы занять место в очереди, едва увидев священника у аналоя. Если мы принимаем в воскресенье исповедь у человека, который был на исповеди в пятницу и в среду, делаем ли мы добро или потакаем эгоизму? Едва ли кто-то из этих людей думает о том, что, будучи увлеченным собой, он, возможно, отнимает исповедь у кого-то, кто стоит сзади и кто в ней действительно нуждается. Раз я вроде бы самый грешный, то моя исповедь, конечно, самая важная. В подобных случаях исповедь зачастую становится прикрытием для мнительности («что ни сделаю — всё грех»), а то и кокетства («ой, батюшка, я бы от аналоя не отходила»). Для таких людей важнее, скорее всего, деятельное доброделание, чем имитация «откровения помыслов». Об этом говорит митрополит Саратовский Лонгин: «Для современного человека, особенно рефлексирующего, склонного к углубленному даже не самоанализу, а самокопанию и самоедству, с которыми, к сожалению, мы часто сталкиваемся, такая активная деятельность ради людей будет очень полезна. Она поможет ему забыть о себе в хорошем смысле этого слова, забыть не о своем спасении и о своей душе, а об этом самокопании и комплексах». Без этих слов невозможно понять современного исповедника, который давно уже не в состоянии говорить о чем-либо, кроме как о самом себе, и который в подавляющем большинстве случаев строит исповедь как диалог со священником, а не как обращение ко Христу. Если же мы понуждаем человека совершать исповедь тогда, когда она ему не нужна, мы приближаем его к греховному состоянию, о котором пишет митрополит Лонгин.

«Лично я вообще бы отменил частную исповедь, кроме того случая, когда человек совершил очевидный и конкретный грех и исповедует его, а не свои настроения, сомнения, уныния и искушения. А что же делать со всеми этими обычными “состояниями”? Всё это “снимается” только Христом, знанием о Нем, встречей с Ним, послушанием Ему, любовью к Нему». Эти слова из дневника протоиерея Александра Шмемана ставят под вопрос не только дисциплину, но и психологию исповеди в ее современной практике. Очевидно, что сама постановка вопроса о возможности причащения без исповеди будет подвергнута обструкции многими представителями духовенства, воспитанными в эпоху, когда механизации подвергалась не только исповедь, но и вообще все области человеческой жизни. Им я задал бы последний вопрос.

Очевидно, что евхаристическая дисциплина не предполагает облегченного приготовления к причащению со стороны священнослужителей. Напротив, священник призван более глубоко и вдумчиво, чем мирянин, готовиться к участию в таинстве евхаристии. Если это так, почему даже среди самого консервативного духовенства не считается обязательным при возможности исповедоваться перед каждой совершенной Литургией? Не потому ли, что среди духовенства зачастую считается приемлемым возлагать на пасомых «бремена неудобоносимые» наподобие трехдневного поста, которые сами они и не думали соблюдать? Не потому ли, что слово «Церковь» потеряло связь с евхаристическим собранием и стало обозначать клан и сословие, в том числе в глазах тех, кто к этому сословию принадлежит?

Невозможность причастия без исповеди, которая для большей части читателей является чем-то самим собой разумеющимся, является локальным нововведением. По словам протоиерея Владимира Воробьева, «за две тысячи лет христианской истории таинство покаяния в его настоящем понимании никогда и нигде не совершалось». В этом смысле дисциплина исповеди должна стать предметом вдумчивого и глубокого рассмотрения на общецерковном уровне. Сложность вопроса в том, что не только дисциплина, но и психология исповеди подлежит переосмыслению. В то же время, будучи глубоко личным таинством, исповедь не может быть подчинена шаблонам и циркулярам, равно как из психастеника невозможно сделать нормального человека, вручив ему соответствующий указ. В любом случае речь должна идти не об «облегчении» и «упрощении», а, напротив, об остановке конвейера и о возрождении изначального смысла таинства покаяния, которое требует напряженного усилия, духовного и умственного труда как от священника, так и от самого кающегося человека.

Запричастный стих что это

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

• Recent Entries
• Archive
• Friends
• Profile
• Memories

Проповедь в конце литургии перестает быть сакраментальным актом

Pr. lect. dr. Florin Botezan. Predica. (Глава «Проповедь» из книги «Божественная Литургия — Таинство таинств»).

Бог-Слово обращается к нам и приобщает нас к Себе через слово в первой части Божественной литургии, которая поэтому называется Литургией Слова. Однако это приобщение осуществляется не только через чтение слова Божьего, заключенного в Священном Писании, но и через его актуализацию в евхаристическом собрании посредством проповеди.

В ранней Церкви проповедь произносилась сразу после чтения Священного Писания

С самого начала литургическая проповедь произносилась непосредственно после чтения Священного Писания. Св. Иустин Мученик и Философ, в самом древнем из дошедших до нас описаний Божественной литургии, составленном в середине II века, пишет, что после того, как христиане собираются для совершения Божественной литургии, «читаются, сколько позволяет время, сказания апостолов (Евангелия – прим. авт.) или писания пророков (Ветхий Завет – прим. авт.). Потом, когда чтец перестанет, предстоятель (епископ или священник – прим. авт.) посредством слова делает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам» («Первая апология», 65-67). Из Апостольских постановлений мы узнаем, что иногда произносилось даже несколько проповедей: «Затем пресвитеры, по одиночке, а не все вдруг, пусть увещевают народ, а после всех их – епископ» (Апостольские постановления, II, 57). В дальнейшем различные упоминания в трудах отцов и писателей Церкви (свт. Климент Александрийский, Ориген, свт. Иоанн Златоуст и др.) удостоверяют нас в том, что проповедь произносилась сразу после чтения Священного Писания.

Проповедь свидетельствует о том, что Слово Божье было услышано, принято и понято

Действительно, место проповеди после чтения Священного Писания в определенной степени объясняется тем, что в рамках Литургии Слова была перенята структура синагогального богослужения, состоящая из молитв, пения псалмов, чтения библейских текстов и проповеди. Однако эта структура получила совсем иную смысловую нагрузку, так что главные аргументы в пользу произнесения проповеди сразу после чтения Священного Писания связаны с сутью литургии. Поэтому, прежде всего, важно понять, каково значение проповеди в литургии.

Проповедь должна быть гомилией, т.е. основываться на библейских текстах (на Евангелии и/или Апостоле), прочитанных на данной литургии. Проповедь может принимать конкретную форму экзегетической (последовательное объяснение каждого стиха из перикопы) или тематической гомилии, развивающей ту или иную тему из прочитанного библейского текста. Однако гомилия – это не просто объяснение фрагмента из Священного Писания, но сакраментальный акт преподания Слова Отца Его прославленным Сыном евхаристическому собранию через Его рукоположенного проповедника «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор 2:4). Цель проповеди состоит в том, чтобы приобщить церковное собрание, в конкретном времени и месте, где совершается Божественная литургия, к уникальному слову, которое Отец возвестил миру через Своего Сына. Таким образом, проповедь свидетельствует о том, что Слово было услышано, принято и понято, а суть проповеди заключается как раз в живой связи с прочитанным Евангелием.

Поэтому проповедь является естественным продолжением чтения Священного Писания, образуя вместе с последним центральный момент Литургии Слова, приобщение к Богу-Слову через слово. Проповедь также созидает связь между Словом и Таинством, между Литургией Слова и Евхаристической Литургией, подготавливая верующих к причащению Тела и Крови Христовых.

Изменение места проповеди обусловлено упадком благочестия

С течением времени проповедь была перемещена на место запричастного стиха, после причащения священника или даже в самый конец литургии. Это было сделано на фоне упадка благочестия и рвения верующих, по причинам, которые не только не связаны с внутренней логикой Божественной литургии, но даже нередко ей противоречат. Таким способом пытались как можно дольше задержать верующих на богослужении, так как было известно, что еще со времен свт. Иоанна Златоуста некоторые из них уходили после проповеди. С другой стороны, было стремление помочь тем, кто позже приходил на богослужение, чтобы они не остались без проповеди.

Проповедь на запричастном стихе противоречит внутренней логике Божественной литургии

Исчезновение практики всеобщего причащения верных оставило пустоту, которую проповедь на запричастном стихе пытается заполнить, заменяя причащение Тела и Крови Христовых приобщением к Богу-Слову через проповедь. Однако это противоречит логике совершения литургического акта, так как приобщение через слово является центром Литургии Слова. Таким образом, эти два пути приобщения ко Христу – через слово и через причащение Его Телу и Крови – не исключают и не заменяют друг друга, но, напротив, предполагают взаимодополнение. В таком случае причащение через слово является приготовлением к причастию Святых Таин.

Даже тогда, когда верующие причащаются Святых Таин, проповедь на запричастном стихе не оправданна в качестве непосредственной подготовки к причастию. Как мы видим в чинопоследовании литургии, перед самым причащением мирян поется киноник (причастный стих), и читаются особые молитвы. Эти действия предназначены для того, чтобы помочь верующим внутренне собраться, испытать свою душу и таким образом подготовиться к встрече со Христом. Проповеди в качестве подготовки к причастию отведен другой контекст – в рамках Литургии Слова.

В пользу произнесения проповеди на запричастном стихе пытались приводить аргументы о том, что священник, который только что причастился, несет в себе полноту жизни во Христе, является христоносцем, носителем Евхаристического Христа. Однако священник является христоносцем и до того, как он причастился на этой литургии, так как он столько раз причащался до этого. И на той же литургии он приобщился к Богу-Слову через чтение Священного Писания. Поэтому сразу же после принятия слова Божьего через чтение Апостола и Евангелия наступает момент преподать это слово евхаристическому собранию как свидетельство о его принятии и усвоении Церковью. Можно также указать на параллелизм между двумя частями Божественной литургии и в этом отношении: священник, приобщившись на Литургии Слова к Богу-Слову через слово, приобщает к Нему и все евхаристическое собрание через проповедь, а на Евхаристической Литургии, после того, как он сам причастился Тела и Крови Христовых, он причащает и верных.

Проповедь в конце литургии перестает быть сакраментальным актом

Перемещение проповеди в конец литургии рассматривается как результат снижения ее качества. Слабая проповедь иногда даже нарушает ход богослужения, и потому было решено, что предпочтительнее произносить ее в самом конце. Однако эта причина не оправдывает перемещение проповеди. Когда проповедь вырвана из контекста Божественной литургии и звучит после причастия, она теряет качество сакраментального акта причащения слову Божьему, превращаясь в простое слово. Констатация существующего кризиса проповеди должна вести не к исключению проповеди из литургии, но к переосмыслению проповеднического акта, к поиску тех средств, благодаря которым проповедь может быть по-настоящему сакраментальным актом преподания слова Отца евхаристическому собранию Его прославленным Сыном Иисусом Христом через Его рукоположенного проповедника.

Перемещение проповеди в конец литургии приводит к негативным последствиям

По словам Спасителя, «всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника» (Лк 6:44). Помимо всяких аргументов были замечены последствия перемещения проповеди в конец литургии: снижение интереса верующих к толкованию библейских перикоп, незнание Священного Писания, поощрение участия только в одной части службы, упадок рвения священнослужителей к проповеди, замена гомилии тематическими проповедями, которые в большинстве случаев не имеют никакой связи с библейскими чтениями и т.д. Все эти последствия негативно отражаются на совершении литургии и участии в ней.

Священный Синод постановил, что проповедь должна звучать сразу после чтения Евангелия

С учетом всего вышеизложенного, Священный Синод Румынской православной церкви постановил, что проповедь должна произноситься священником или диаконом сразу же после чтения Евангелия. К сожалению, это решение, принятое полвека назад, до сих пор применяется не везде. Его исполнение на каждом приходе приносило бы только пользу, отводя для проповеди ее естественное место и являясь еще одним шагом на пути к переживанию Божественной литургии в полноте.

Православие. Том 2: Причащение

О значении Таинства Евхаристии, о богословском и нравственном смысле причащения, а также о том, как часто следует причащаться православному христианину, будет сказано в специальном разделе главы, посвященной церковным Таинствам. Здесь же мы ограничимся описанием порядка причащения священнослужителей и мирян за Божественной литургией, а также указанием на некоторые отличия в практике причащения между православными и католиками.

Таинство причащения в современной практике совершается в два приема: сначала причащаются священнослужители в алтаре, потом миряне вне алтаря, у амвона. Во время причащения священнослужителей (за исключением пасхальной седмицы) царские врата закрыты и завеса задернута. Это способствует тому, что миряне воспринимают данный момент литургии как паузу, перерыв; некоторые начинают разговаривать, иные вообще покидают храм, полагая, что основная часть службы закончилась.

Такому пониманию способствует и то, что в этот момент происходит на клиросе. Устав предписывает во время причащения священнослужителей петь запричастный стих — специально подобранный стих из псалма. Однако ввиду того, что причащение священнослужителей занимает не менее пяти минут, а при большом скоплении клириков может длиться и значительно дольше (15-20 минут), в чинопоследовании после окончания пения причастного стиха возникает пауза, которую в каждом храме заполняют по-разному. В Русской Церкви в синодальную эпоху возникла традиция в этот момент литургии исполнять «концерт» — развернутое хоровое произведение, состоящее из нескольких частей и написанное в итальянском стиле, с использованием элементов полифонии, с чередованием форте и пиано, быстрых и медленных темпов. Нет ничего более чуждого духу православной литургии, чем исполнение «концерта» во время причащения священнослужителей. Концерты Бортнянского и других церковных композиторов XIX века должны быть вынесены за пределы богослужения: наиболее подходящий для них контекст — концерты духовной музыки в храмах во внебогослужебное время или в концертных залах.

В некоторых храмах на запричастном стихе произносится проповедь. Однако тот момент, когда в алтаре причащаются священнослужители, а миряне вне алтаря ожидают выхода диакона с евхаристической чашей, следует признать наименее подходящим также и для проповеди, поскольку вся литургия верных является подготовкой к Причастию, тогда как проповедь тематически относится к евангельскому отрывку, читаемому во время литургии оглашенных. Произнесение проповеди на запричастном стихе, если только проповедь не относится непосредственно к Таинству причащения, отвлекает верующих от молитвенной подготовки к Таинству, ради которого совершается литургия.

Если необходимо как-то использовать паузу во время причащения священнослужителей, то наиболее уместно, как это и делается во многих храмах, заполнить ее чтением молитв из «Последования ко святому причащению». Не будучи частью литургии, эти молитвы, однако, настраивают верующих на размышление о величии Таинства Евхаристии, помогают им подготовиться к духовному и телесному соединению со Христом.

Причащению священнослужителей предшествует чтение старшим священником молитв, обращенных к Христу: «Верую, Господи, и исповедую», «Вечери Твоея тайныя» и «Да не в суд или во осуждение». Священнослужители в алтаре сначала причащаются Тела Христова в строгом иерархическом порядке: первым к престолу подходит старший священник, затем другие священники, затем диаконы. В таком же порядке священнослужители причащаются Крови Христовой. Иереи самостоятельно берут с престола частицу Тела Христова и отпивают по три глотка из чаши. Диаконам же Причастие преподает один из иереев. Если богослужение совершает архиерей, он первым причащается Тела и Крови Христовых, а затем преподает Причастие священникам и диаконам.

Причастившись, священнослужители отходят от престола и читают благодарственные молитвы. По традиции, читаются также пасхальные песни и тропари «Воскресение Христово видевше», «Светися, светися, новый Иерусалиме» и «О Пасха велия».

После причащения священник умывает уста и руки, а затем принимает антидор и запивку — вино, разбавленное горячей водой. По существующей традиции младшие священнослужители подходят к старшему и поздравляют с принятием Святых Тайн. В соборных храмах и за архиерейским богослужением, при наличии большого количества священнослужителей, этот обычай затягивает и без того весьма продолжительную паузу, возникающую во время причащения священнослужителей в алтаре.

Причащение мирян начинается открытием царских врат и завесы. Из алтаря выходит диакон, неся в руках евхаристическую чашу и возглашая: «Со страхом Божиим и верою приступите». Хор поет: «Благословен Грядый во имя Господне. Бог Господь и явися нам». Священник читает молитвы: «Верую, Господи, и исповедую», «Вечери Твоея тайныя» и «Да не в суд или во осуждение». В храмах некоторых Поместных Православных Церквей эти молитвы читаются вслух всей общиной; в последнее время такой обычай начал входить в употребление и в некоторых храмах Русской Церкви. Во время причащения мирян хор многократно поет: «Тело Христово приимите, источника безсмертнаго вкусите».

Причащая мирянина, священнослужитель Греческой Церкви произносит краткую формулу: «Тело и Кровь Христа». В Русской Церкви Устав предписывает произносить более развернутую формулу: «Пречистаго Тела и честныя Крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа причащается раб Божий (имя) во оставление грехов своих и в жизнь вечную, аминь».

В современной православной практике священнослужители причащаются, принимая частицу Тела Христова в правую руку и отпивая из евхаристической чаши три глотка Крови Христовой. В Древней Церкви миряне причащались точно так же, о чем свидетельствуют, в частности, слова Василия Великого: «Ибо и в церкви иерей преподает часть, и приемлющий с полным правом держит ее; и таким образом собственной рукой подносит к устам». Подробные инструкции мирянам, принимающим в руки Тело Христово, дает Кирилл Иерусалимский:

Итак, приходя, не с простертыми ладонями и не с растопыренными паль-цами приступай, но левую руку сделав престолом правой, как хотящей поднять Царя, и, согнув ладонь, прими Тело Христово и тут же скажи: «Аминь». Итак, с осторожностью, освятив очи твои прикосновением святого Тела, причастись, остерегаясь, чтобы ни крошки от него не уронить. Потом, по причащении Тела Христа, приступи и к Чаше Крови, не простирая руки, но наклонясь, и, в образ поклонения и почтения говоря «аминь», освятись и Крови Христовой причащаясь. И когда еще находится влага на устах твоих, прикасаясь руками, освяти и очи, и лоб, и прочие органы чувств. Наконец, дождавшись молитвы, благодари Бога, сподобившего тебя таких Таинств.

Святитель Кирилл указывает на интересный обычай, вышедший из употребления: прикасаться частицей Тела Христова к глазам, а затем смачивать влагой от Крови Христовой глаза, лицо и другие органы чувств. Святитель призывает причащающегося быть особенно осторожным, бережно относясь к святыне Тела и Крови Христа. В современной практике это предостережение сохранилось в форме запрета на крестное знамение перед причащением: подходящий к евхаристической Чаше не должен осенять себя крестным знамением и делать какие-либо иные движения, дабы не задеть святую Чашу.

Впоследствии практика причащения мирян изменилась и была введена в употребление «лжица» (ложечка), в которой помещается небольшая частица Тела Христова и небольшое количество Крови Христовой. Некоторые авторы приписывали введение лжицы в литургическое употребление Иоанну Златоусту, однако для этого предположения нет никаких оснований. По утверждению протопресвитера Иоанна Мейендорфа, лжица появилась в VII веке. Другие ученые относят появление лжицы к концу VIII века. О. Роберт Тафт отмечает, что первое упоминание об использовании лжицы в Палестине относится к VII веку, тогда как византийские литургические источники упоминают лжицу начиная со второй половины IX века, но только к середине XI века относится неоспоримое свидетельство о ее употреблении для причащения мирян. Еще в середине XII века, по свидетельству патриарха Михаила II (*1143—1146), некоторые епископы продолжали причащать мирян более древним способом — давая им в руки частицу Тела Христова и поднося чашу к их устам.

В Православной Церкви все верующие — не только священнослужители — причащаются «под двумя видами», принимая и Тело, и Кровь Христа. В этом отличие византийского обряда от латинского: на латинской мессе до реформ II Ватиканского Собора было принято причащаться только Тела Христова. Причастие под одним видом является повсеместно распространенной практикой Римско-Католической Церкви, закрепленной в правилах Тридентского Собора: «Ни одна божественная заповедь не обязывает мирян и служителей Церкви, не совершающих богослужение, принимать Таинство Евхаристии под двумя видами, и. нет никакого повода сомневаться, не оскорбляя веры, в том, что Причастия под одним видом достаточно для спасения». Тридентский Собор провозглашает анафему сомневающимся в спасительности причащения под одним видом: «Если кто-либо отрицает, что Христос. принимаем в Своей полноте и целостности под одним видом хлеба, поскольку, как некоторые утверждают, Его не получают под двумя видами согласно установлению Самого Христа, да будет отлучен от сообщества верных». После II Ватиканского Собора практика причащения под одним видом перестала быть общепринятой, и в некоторых католических храмах теперь причащают под двумя видами, хотя этот обычай не стал нормативным.

Православная полемическая литература — как византийская, так и русская — полна обличений в адрес латинян за отлучение мирян от Крови Христовой. С православной точки зрения такое отлучение не имеет оправданий ни в Священном Писании, ни в Предании Церкви. В Евангелии Христос преподает ученикам не только Свое Тело со словами «Приимите, ядите. », но и Свою Кровь со словами «Пийте от нея вси. »: это и есть та божественная заповедь, которая предписывает Причастие под двумя видами. Во всех древних чинопоследованиях литургии, в том числе и в латинской мессе, эти слова сохранены как обращенные ко всей общине верующих (более того, как уже говорилось выше, именно эти слова в латинской традиции воспринимаются как «тайносовершительная формула»). Сам подход, при котором причащение воспринимается как «обязанность» и устанавливается некая минимизированная, «достаточная для спасения» обрядовая форма Таинства, глубоко чужд православной традиции.

В латинском обряде традиция причащать мирян под одним видом привела к тому, что к причащению перестали приносить младенцев, не способных вкушать твердую пищу. Эта практика также получила одобрение Тридентского Собора, одно из постановлений которого гласит: «Никакая необходимость не обязывает маленьких детей, не вошедших в разум, принимать сакраментальное причастие Святой Евхаристии, поскольку, возрожденные банею крещения и соединенные со Христом, они, в их возрасте, не могут потерять благодать Сына Божия, которую получили». В этом и других подобных постановлениях Причастие представлено опять же как «необходимость» и «обязанность»; более того, из текста следует, что Причастие необходимо только для тех, кто из-за грехов потерял полученную в крещении благодать.

Православная традиция по-иному воспринимает Причастие — не столько как восполнение утраченной крещальной благодати, сколько как соединение с Христом, которое спасительно для каждого человека, вне зависимости от его возраста, уровня его мышления или степени его греховности. Именно поэтому в Древней Церкви новокрещеных младенцев причащали наряду с новокрещеными взрослыми. Дионисий Ареопагит, ссылаясь на древнее установление, говорит о том, что «дети, еще не могущие понимать вещей божественных, бывают причастниками. священнейших Тайн богоначального общения». По его словам, епископ преподает младенцу Причастие Святых Тайн, «чтобы он напитался ими и не знал бы другой жизни, кроме той, которая всегда устремлена к божественному, и причастника Тайн возращает в святости, утверждает в священных навыках и священнолепно возводит к совершенству под влиянием богообразного восприемника».

Мнение о том, что младенцев не следует причащать до вступления в сознательный возраст, нередко основывается на представлении о необходимости сознательного подхода причастника к Таинству. Некоторые считают, что Причастие без согласия причащаемого является насилием над его совестью, нарушением его свободы. Если данное суждение применимо к взрослым, оно отнюдь не применимо к младенцам. Причащение, согласно православному пониманию, является неотъемлемой частью христианского воспитания. Тело и Кровь Христа суть духовная пища, необходимая для возрастания младенца «в духе и истине». Мать не требует от младенца согласие на кормление грудью: пища физическая дается младенцу как дар — не потому, что он сам ее просит, а потому, что взрослые сознают ее необходимость для ребенка. Точно так же обстоит дело с пищей духовной: она дается младенцу по решению взрослых. Придя в сознательный возраст, он может сохранить этот дар или отвергнуть его, тем самым реализовав свою свободу.

На православном Востоке причащение младенцев сохранилось до сего дня и является общепринятой традицией. При этом младенцев причащают под одним видом — Крови Христовой. Это делается не потому, что причастие Крови Христовой «достаточно для спасения», а по той простой причине, что младенцы не способны глотать твердую пищу. Святитель Филарет Московский даже видит в словах Спасителя «Пийте от нея вси» указание на то, что младенцев нельзя отлучать от причастия Крови Христовой:

Вслушайтесь еще в другое учредительное слово Господне, именно о Святой Чаше: «Пийте от нея вси» (см.: Мф 26, 27). Не пропустим без внимания малого слова «вси», ибо в каждой черте слова Божия скрывается свет, в каждом звуке премудрость. Господь не сказал о таинственном хлебе: «Приимите, ядите вси»; и праведно, ибо некоторые не могут «ясти», например младенцы. Но о таинственной Чаше сказал: «Пийте от нея вси», — и таким образом устранил всякое исключение, разумеется для пребывающих в вере и единении церковном. Примечайте же, как отступают от точности заповеди Господней те, которые не допускают до Святых Тайн младенцев и малолетних до известного возраста; и как, напротив, верна слову Господню Православная Церковь, когда она и младенцам подает Святую Чашу, да пиют от нея вси, даже и те, которые могут только пити, не имея крепости, чтобы ясти.

В Православной Церкви и миряне (начиная с 7-летнего возраста), и священнослужители причащаются натощак: в этом опять же православная практика отличается от современной католической. С обычаем причащаться натощак связана и распространенная практика совершения литургии в утренние часы даже в тех же случаях, когда церковный Устав предписывает совершать ее вечером: по средам и пятницам Великого поста, а также в навечерия Рождества и Богоявления, в Великий Четверг и Великую Субботу.

В Православной Церкви, кроме того, строго соблюдается древнее установление, не позволяющее никому, в том числе священникам, причащаться более одного раза в день. В отличие от католического священника, который может совершать несколько месс в день, православный священнослужитель имеет право совершить Божественную литургию или участвовать в ее совершении не более одного раза в сутки. В тех православных храмах, где совершается две или три литургии, эти службы возглавляются соответственно двумя или тремя разными священнослужителями.