Личная жизнь анны ахматовой. Стихи о любви анны ахматовой Ахматова о мужчинах которые не помогают

Роковая любовь Анны Ахматовой. Часть1

Анна Ахматова говорила друзьям и знакомым, что любила всего лишь «один раз» в своей жизни. Но – никому не называла имени возлюбленного. А своему биографу П. Лукницкому сказала так: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было!» – восклицала она.

И, конечно же, это вызывало жгучий интерес исследователей и поклонников ее творчества – Тайна! Кто же он, этот возлюбленный, таинственный мистер «Х»?
Неужели тайну эту Ахматова… ну никому не доверила и унесла с собой на веки вечные? Оставалось лишь гадать и предполагать, строить версии, сверяя даты стихов и писем, сопоставлять с фактами биографии из мемуаров.

Некоторые исследователи разыскали и поименовали более 20-и ее возлюбленных (реальных и мнимых, предполагаемых – с малым сроком дружбы/любви, а также – более длинным), и что же? Неужели нет его имени среди них?

Но вот… даже сегодня исследователи творчества А. Ахматовой затрудняются солидарно ответить на вопрос – кто же был тем единственным из возлюбленных А. Ахматовой, кого она любила более всех, по- настоящему пылко: с высочайшим накалом страсти, боли, ревности и лишь редкими, счастливыми до безумия мигами счастья? К тому же, забыть его не могла – десятилетиями…

Есть версия, что это был ее репетитор, студент Петербургского университета, В. Голенищев-Кутузов, фотографию которого она выпросила у мужа сестры, Сергея Штейна (друга В.Г.К), обещая ему в письме, что будет любить того всю жизнь.

А история была такая: «Осенью 1904 г. старшая сестра Ани Горенко, Инна, вышла замуж за студента Петербургского университета, Сергея Владимировича фон Штейна, и Аня начала бывать у них на так называемых «журфиксах», где безнадёжно влюбилась в приятеля фон Штейна, студента факультета восточных языков Владимира Викторовича Голенищева-Кутузова».
Вот что писала до замужества юная Аня Горенко Сергею фон Штейну, овдовевшему супругу Инны, своей старшей сестры И.А.: «Я до сих пор люблю В. Г.- К. И в жизни нет ничего, кроме этого чувства. У меня невроз сердца от волнений, вечных терзаний и слез. Умереть легко. Говорил Вам Андрей, как я в Евпатории вешалась, и гвоздь выскочил из известковой стенки? Мама плакала, мне было стыдно — вообще скверно».
Несмотря на столь пылкую девичью любовь (или влюбленность?) Ани Горенко, В. Голенищев-Кутузов не откликнулся на ее зов, и она осталась без ответа.

Другая версия, – что это был таинственный незнакомец детства (в ее 12-13 лет), с которым она познакомилась в Херсонесе, когда отдыхала там. Много плавая в море, общалась с ним – в его лодке и на пляже. Потом он исчез и появился вновь только через три года; и снова они общались (по некоторым сведениям, – с интимной близостью). Позднее она посвятила ему стихотворение «Рыбак»:

Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед.
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, тебе идет.

И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.

Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу,
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.

Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.

Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле раненном тоской.
23 апреля 1911

Понятно, что девочкой, продававшей камсу, была Аня Горенко.

Думаю, едва ли эти версии можно принять – слишком они не убедительны! Ведь речь здесь идет о влюбленной девочке, Ане Горенко. А где же тогда зрелая женщина Анна Ахматова, увенчанная славой поэтесса, знающая себе цену, – еще более чувственная, эмоциональная, страстная и темпераментная? Разве жила она и могла ли жить с замороженными чувствами, оставив любовь где-то в далеком прошлом?

Будь это так, не было бы ее пленительной женской лирики и столь высокого места на Олимпе поэтов Серебряного века. В ее стихах – все нюансы любовных отношений мужчины и женщины: встречи, свидания, грезы, счастливые мечты, радость, страсть, обиды, страдания, ревность, разрыв, прощания…
В жизни каждого человека есть свой пакет чувств из этого набора, потому-то они и трогают душу читателя – как женщин, так и мужчин. К тому же, стихи Ахматовой – на уровне высочайшего технического мастерства поэтики.

Итак, – кто же этот возлюбленный, который ворвался в ее жизнь штормом,
бурей, но и долгожданной мечтой, пленил и растревожил ее душу настолько, что не смогла она забыть его и простить обиду (посмел покинуть!) – до самого последнего дня? Тот, к кому она испытала самое сильное и глубокое чувство, – с неутоленной любовью, страстью, ревностью и страданиями, получив в ответ лишь краткие миги счастья!

У некоторых исследователей ее творчества все же есть догадки, а у других и уверенность, что этим возлюбленным был художник Борис Анреп.

Я полностью поддерживаю эту версию – твердо и непреклонно: да, Борис Анреп, именно он, и только он!

Почему? – изложу аргументы.

Именно Б. Анрепу Анна Ахматова посвятила почти 40 стихов, да каких стихов! Многие из них – шедевры поэзии.
Ни с кем из возлюбленных не страдала она столь сильно, безумно и бурно, испытав все муки «женского ада», как со страстно любимым ею – Борисом Анрепом! Ну не было другого мужчины, настолько покорившего ее, – гордую, своенравную «жрицу любви», привыкшую повелевать, если знать ее биографию, стихи и перечитать все мемуары!

И дело еще в том, что по своему характеру Ахматова – такой же «завоеватель», как и Н. Гумилев. Все, что талантливо и прекрасно, влечет к себе, труднее доступно для обладания, – и есть то самое, что хочется «завоевать» и присвоить. Два страстных темперамента – Ахматова и Гумилев, впрочем, три, если вспомнить и М. Цветаеву: «Все должно сгореть на моем огне!»

Ахматова выбирала себе тех возлюбленных, кто был как бы «штучным товаром», – самых талантливых, необычных, не лишенных, естественно, обаяния и внешней привлекательности. Наличие жен никогда не являлось для нее препятствием, главное, чтобы у нее было к этому человеку влечение, притяжение – как физическое, так и духовное, творческое.

Увлечений и влюбленностей, при наличии мужа Н. Гумилева, было у нее в жизни много, с избытком, но где же тот единственный, кто сведет ее с ума и рана будет почти неизлечимой?
Да вот и нашелся он, – Борис Анреп! Это ему она пишет, что «так меня никто не томил»:

Все тебе: и молитва дневная,
И бессонницы млеющий жар,
И стихов моих белая стая,
И очей моих синий пожар.

Мне никто сокровенней не был,
Так меня никто не томил,
Даже тот, кто на муку предал,
Даже тот, кто ласкал и забыл.
1915г.

Смотрим на дату: это как раз год ее знакомства с художником Борисом Анрепом. Произошло это в начале 1915 года, в гостях у Н. Недоброво, в «вербную субботу», по свидетельству самой А. Ахматовой (в ее же стихах).

На момент встречи с Б. Анрепом она была в близких отношениях с талантливым критиком Н. Недоброво, написавшим лучший – по ее мнению – отзыв на ее сборник стихов «Четки». Он же, будучи со времен гимназии близким другом Анрепа, сам-то, страстно и нежно любивший ее, и познакомил их, в своем доме, не предчувствуя, как это может для него обернуться…

Кто же он, этот Борис Анреп, сумевший покорить сердце Анны Ахматовой?

* * * * *
На момент их встречи ему 31 год, ей 25. Борис Анреп – аристократ, его род с приставкой «фон» ведет свое начало от ХV века. Он фантастически красив – высок, строен, спортивен, белокожий блондин с зелеными глазами.

По описаниям современников – баловень судьбы, необычайно удачлив и любимец женщин. И, кроме того, – человек искусства: художник редкой специализации – церковные витражи и мозаика, к тому же по настроению пишет неплохие стихи, и еще тоньше чувствует их. Он успешен в творчестве, в него с первого взгляда влюбляются женщины.
К моменту встречи с Анной Ахматовой он женат и имеет двоих детей: они живут с ним в Лондоне, где он учился (как и в Париже) и теперь работает. В Париже у него тоже есть студия и заказы на выполнение работ. Когда началась Вторая мировая, он как верноподданный, офицер запаса, возвращается в Россию, чтобы принять участие в военных действиях.

Вот что пишет Б. Анреп об их встрече: «Н. В. Недоброво познакомил меня с Анной Андреевной в 1914 году (здесь допущена им неточность по дате, встреча состоялась в 1915 г. – Л.С.) по моем приезде из Парижа, перед моим отъездом на фронт. Николай Владимирович (Недоброво – Л.С.) восхищенно писал мне про нее еще раньше, и при встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие, острые замечания, а главное – прекрасные, мучительно-трогательные стихи. Недоброво ставил ее выше всех остальных поэтов того времени».

Итак, он очарован. А она, Анна? Да вот что напишет она об этой встрече позднее:

Ждала его напрасно много лет.
Похоже это время на дремоту.
Но воссиял неугасимый свет
Тому три года в Вербную субботу.
Мой голос оборвался и затих —
С улыбкой предо мной стоял жених.
А за окном со свечками народ
Неспешно шел. О, вечер богомольный!
………………………………..
Моя рука, закапанная воском,
Дрожала, принимая поцелуй,
И пела кровь: блаженная, ликуй.

Как видим, по ее признанию в стихах, встреча эта стала для нее истинным «блаженством»: появился, наконец-то, ее долгожданный «царевич» – ликуй!
А ожидание «царевича» описано ею в поэме 1914года – «У самого моря». И даже эпиграф ее там был позднее, что в поэме пока нет «царевича», а отражено «ожидание царевича – Б. Анрепа». Получается, притяжение и любовь возникли у них с первой же встречи, а может и с первого взгляда.

Анреп и есть тот самый «царевич», признавший в ней «царевну», и она счастлива – это ее великая женская победа, когда стучит или замирает сердце, пришел «обещанный»:

Все обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный.

И прутья красные лозы,
И парковые водопады,
И две большие стрекозы
На ржавом чугуне ограды.

И я не верить не могла,
Что будет дружен он со мною,
Когда по горным склонам шла
Горячей каменной тропою.
Октябрь 1916.

Как и хотела она: он из тех, кого завоевать трудно: увлечь может и легко, а вот удержать таких очень трудно: слишком часто и легко он увлекался красавицами! Но пока она представляет их будущее как пленительное счастье.

Они провели вместе три сказочных дня, полных огня и страсти, а далее ему нужно было ехать на фронт, и на третий день он уехал. Вот что пишет Б. Анреп в рассказе «О черном кольце» – это его воспоминания об Анне Ахматовой и истории их любви:

«В 1915 году я виделся с Анной Андреевной во время моих отпусков или командировок с фронта. Я дал ей рукопись своей поэмы “Физа” на сохранение; она ее зашила в шелковый мешочек и сказала, что будет беречь как святыню.

Не хулил меня, не славил,
Как друзья и как враги,
Только душу мне оставил
И сказал: побереги.
И одно меня тревожит:
Если он теперь умрет,
Ведь ко мне Архангел Божий
За душой его придет.
Как тогда ее я спрячу,
Как от Бога утаю?
Та, что так поет и плачет,
Быть должна в Его раю.
(это стихи А. Ахматовой по поводу рассказанного Анрепом случая с его поэмой – Л.С.)

Мы катались на санях, обедали в ресторанах, и все время я просил ее читать мне стихи; она улыбалась и напевала их тихим голосом. Часто мы молчали и слушали всякие звуки вокруг нас».

Словом, это время было для них овеяно незабываемой романтикой!
Вот здесь-то и вспомним ее слова: «Но как это было!» Да, все было прекрасно – красиво и романтично!

А далее она ждала его приезда с фронта, и встречи краткие и долгожданные были для нее сказочным счастьем, как «исполненный сон» о царевиче:

По твердому гребню сугроба
В твой белый, таинственный дом
Такие притихшие оба
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легонький звон.

Обратим внимание: для нее близость с ним – «слаще всех песен пропетых»! Есть и другое, столь же прекрасное описание этих встреч в ее стихах:

И мы, словно смертные люди,
По свежему снегу идем.
Не чудо ль, что нынче пробудем
Мы час предразлучный вдвоем?

Безвольно слабеют колени,
И кажется, нечем дышать.
Ты – солнце моих песнопений,
Ты – жизни моей благодать.
1917

Ее страсть, чувства поднимаются к самой вершине, и вот здесь уже мы видим, кем стал для нее Борис Анреп:

Ты – солнце моих песнопений,
Ты – жизни моей благодать.

Может ли быть большее признание в Любви? Он – Солнце! И это говорит одна из первых красавиц Петербурга того времени, овеянная поэтической славой Анна Ахматова!

Но… «солнце» снова уезжает на фронт: так коротки миги счастья!
И опять и опять она славит в стихах свою встречу с любимым, даже за эти краткие миги счастья, и ждет от него вести о следующей встрече:

Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась.
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась.

Сводом каменным кажется небо,
Уязвленное желтым огнем,
И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.

Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи —
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
1916

Страстно, с томительным нетерпением, ждет она от любимого вестей:
«Вестью душу мою оживи»!

Но самое значимое и удивительное здесь – это ее признание:

«Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви»

То есть она считает эту свою любовь – «великой земной»! Допуская читателя в свой внутренний мир, открыто говорит нам, что эта любовь была для нее и плотской. Ну а когда соединяются в чувстве к мужчине душевное и плотское, то, конечно, это большой костер! Она даже подарила ему, любимому, свое «черное кольцо», с которым никогда не расставалась: на счастье и удачу подарила, она верила в его “защитную силу”.

Ахматова и ее мужчины

Главная тема поэзии Анны Андреевны – любовь. А какой была личная жизнь самой Ахматовой?

Узаконенные (и не совсем) отношения

Первым мужем Анны Андреевны Горенко стал Николай Гумилев, поэт-акмеист. Любовь это была не первая — но об этом позднее. Да и была ли любовь? Познакомились они в Царском селе в 1903 году. Долгое время Гумилев докучал девушке «настойчивой привязанностью» и «неоднократными предложениями брака». Она же сначала не воспринимала это серьезно. Гумилев, поклонник Оскара Уайльда, представлял Ахматову — такую непохожую на других девушек — своим идеалом, «прекрасной дамой». Несколько раз хотел из-за нее покончить с собой. В 1910 году девушка неожиданно для всех согласилась стать его женой. В апреле состоялась свадьба, а в сентябре поэт отправился на четыре месяца в командировку в Африку.

Гумилев и Гумильвица (так прозвали Ахматову после свадьбы) официально были мужем и женой восемь лет. За это время у них родился сын Лев, которого, впрочем, отдали на воспитание бабушке. В остальном же, в сущности, поэты оставались независимыми друг от друга людьми: строили поэтическую карьеру, заводили романы.

Официально Гумилев и Ахматова развелись в 1918 году, у обоих на тот момент были другие отношения. Гумилев сразу же после развода женился на другой Анне — Энгельгардт. Ахматова в этом же году стала женой давно знакомого по «Цеху поэтов» (примерно с 1911 года) Вольдемара Шилейко, поэта и востоковеда, близкого друга Гумилева.

Отношения с Шилейко, как, впрочем, и всю судьбу Ахматовой, трудно восстановить достоверно точно. Сама Ахматова рассказывала, что «как муж он был катастрофой в любом смысле»: запрещал ей писать, автографом сборника ее стихов «Подорожник» топил самовар. Однако Гумилев, например, не верил, что Шилейко мог ей что-то запретить: считал, что она не позволила бы такого никому. Отношения с Шилейко длились недолго: примерно в 1921 году они закончились. Правда, развод оформили только в 1926, когда востоковед захотел жениться на другой. После расставания оба оставались близкими людьми: до смерти Шилейко они переписывались, а до 1926 года Ахматова периодически жила в его квартире в Мраморном, когда он находился в Москве, и присматривала за подобранным ими сенбернаром Тапой. Однажды Шилейко сказал Мандельштамам о псе: «У меня всегда найдется приют для бродячих собак, — так было и с Аничкой…».

Примерно с 1922 года начался роман Ахматовой и очередного деятеля культуры — искусствоведа Николая Пунина. Последний был женат, имел дочь. С женой расходиться не хотел. С 1924 по 1926 Ахматова жила «на два дома»: то у Пунина с его семьей в Фонтанном доме, то у Шилейко. Затем окончательно перебралась к Пунину. Это считают третьим, гражданским браком Ахматовой. Официальным он так и не стал. Жили вчетвером: Анна Аренс-Пунина, Николай Пунин, их дочь Ирина и Ахматова.

Отношения с Пуниным были так же сложны и неоднозначны, как два предыдущих брака. Л. К. Чуковская вспоминает: «Всякий раз, когда появлялся даже намёк на величие Ахматовой, Николай Николаевич нарочито сбивал тон, принижая её, вроде того: ″Анечка, почистите селёдку!″”. Иные воспоминания говорят, наоборот, о том, что с Пуниным Ахматову видели счастливой. Совсем отношения прекратились в 1938 году. Но жить Ахматова осталась в Фонтанном доме, только в другой комнате. Поэтесса привязалась к семье Пуниных, они были близки ей до конца: в какой-то момент Ахматова даже написала завещание на Ирину Пунину. Правда, довольно быстро передумала в пользу своего сына Льва, но это не помешало Пуниным самовольно распорядиться ее архивом.

«И в жизни нет ничего кроме этого чувства…»

Без любви, кажется, Ахматовой было невозможно жить. Первое ее чувство — неясно какое, но чувство, — можно отнести к 1904 году. Это год посвящения стихотворения «Над черною бездной с тобою я шла…» поэту Александру Федорову. Тогда ей было 15 лет, а ему — 36. Какими были их взаимоотношения — неизвестно. В письме мужу ее сестры Сергею фон Штейну Ахматова в 1906 писала: «…Летом Федоров опять целовал меня, клялся, что любит, и от него опять пахло обедом».

В этом же году, чуть позже, она писала Штейну о своей любви к Владимиру Голенищеву-Кутузову, их общему другу по Царскому Селу, который был старше девушки на 10 лет. Эта любовь, по-видимому, была безответной, и в 1907 году девушка заявила Штейну, что ее судьба быть женой Гумилева.

В 1910, сразу же после свадьбы, Ахматова и Гумилев отправились в Париж. Здесь поэтесса познакомилась с художником Амедео Модильяни. Их роман начался не в год знакомства: тогда встречи были редкими. Когда Анна была уже в России, Модильяни написал ей письмо, в котором признавался в своих чувствах. И уже в 1911 году Ахматова снова отправилась в Париж, где три месяца провела с Модильяни. Портрет поэтессы, который нарисовал художник, Ахматова очень любила — он переезжал с ней из дома в дом и неизменно висел в рамке на стене.

Одним из самых близких к Ахматовой мужчин стал литературовед Николай Недоброво, с которым поэтесса познакомилась примерно в 1913 году. В поздних воспоминаниях Ахматова говорила, что он был единственным, кто понял ее правильно. Именно Недоброво написал первую серьезную критическую статью на поэзию Ахматовой, в которой доказал многогранность поэтессы. Многие считают, что между Ахматовой и Недоброво были романтические отношения, хотя оба были несвободны. Доподлинно утверждать это мы не будем: у нас недостаточно оснований. Точно мы знаем то, что два этих человека были друг для друга важны — Ахматова посвящала Недоброво стихотворения, он, в свою очередь, с восторгом рассказывал о ней своему близкому другу и талантливому художнику Борису Анрепу во многих письмах.

В 1915 (по воспоминаниям Анрепа — в 1914) году Недоброво познакомил Ахматову и своего друга, после чего, видимо, у обоих возникли чувства. Анреп писал, что тогда, в 1915, они много времени проводили вместе. Ахматова посвятила ему больше тридцати стихотворений. Некоторые исследователи считают, что именно к Борису Анрепу относятся слова Ахматовой: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было!». После революции Анреп уехал в Англию и больше не вернулся в Россию. Несколько раз он отправлял ей посылки. На последнюю — фотографию его мозаики — Ахматова не ответила. Они встретились только в 1965 году, когда в Оксфорде Ахматовой присуждали почетную степень доктора филологии, — но встреча была довольно пустой и короткой.

Интересна история взаимоотношений Ахматовой и композитора Артура Лурье. Она познакомилась с ним в 1914 году: «Несколько свиданий было, потом расстались». Позже он стал мужем ее близкой подруги — актрисы Ольги Глебовой-Судейкиной. С Лурье и Судейкиной, которые уже разошлись, но делили квартиру, Ахматова жила некоторое время в начале 1920-х, пытаясь уйти от Шилейко. Они были возмущены рассказами Ахматовой о том, что муж запирает ее на ключ и устроили его в больницу на месяц, якобы для лечения ишиаса. Видимо, в квартире Судейкиной вновь произошло сближение Ахматовой и Лурье: «За этот месяц мы с ним и тряхнули стариной». Однако после выписки Шилейко она вновь стала жить с мужем. В 1922 году Лурье эмигрировал, звал Ахматову с собой, но она отказалась. Лурье написал поэтессе из эмиграции 14 писем — она ни на одно не ответила.

К середине 1920-х годов ближе всех к Ахматовой было три мужчины: Павел Лукницкий, Михаил Циммерман, Николай Пунин. О своих романтических отношениях с Ахматовой Лукницкий написал целую книгу. Кроме того, он является одним из источников (хотя и не самым достоверным) биографии Ахматовой. С поэтессой Лукницкий познакомился в 1924 году (ему было 24, Ахматовой — 35), когда писал исследовательскую работу об уже расстрелянном Гумилеве — у Ахматовой он надеялся получить ценные сведения для этой работы.

Посещая Ахматову, Лукницкий записывал о ней все. Кроме доступных для нее заметок, он также вел тайную тетрадь с секретным названием «Материалы повести ″Любовь на Чимгане″”. Герои в этой повести — реальные люди, спрятанные под псевдонимами. Ахматова, например, была там А. К. Бахмутовой — об этом Лукницкий рассказал в 1970-х, когда никого из героев, кроме него самого, уже не осталось в живых. Если доверять этому источнику, то роман Ахматовой и Лукницкого продлился примерно до 1930 года — после биограф Гумилева отправился в путешествие. С Ахматовой они периодически встречались, но уже дружески.

О Циммермане, руководителе «режиссерского управления» Мариинского театра, много упоминал Пунин в своих письмах. Неизвестно, насколько они с Ахматовой были близки, но Пунин чрезвычайно ревновал к нему свою возлюбленную. В конечном итоге Ахматова все-таки отдала предпочтение Пунину. А уже незадолго до окончательного расставания с ним, в 1937 году, Ахматова познакомилась с врачом Владимиром Гаршиным, племянником известного писателя. Знакомство произошло в больнице, где Гаршин работал.

После разрыва с Пуниным, Гаршин часто приходил в Фонтанный Дом и во многом поддерживал Ахматову: помогал в быту, заботился о ее здоровье, переписывал стихотворения. В 1938 году арестовали сына Ахматовой — пережить это страшное горе тоже помог Гаршин. Война разделила их: Ахматову эвакуировали в Ташкент, Гаршин остался одним из главных патологоанатомов Ленинграда.

В 1943 году, немного позже смерти его жены, Гаршин писал своей знакомой в Самарканд: «Не осуждай меня, я жить не могу без Анны Андреевны, я делаю ей вызов в Ленинград, не осуждай, что так скоро после смерти Татьяны Владимировны я хочу соединиться с Анной Андреевной». Однако вызова не последовало. В Ленинград Ахматова вернулась только после снятия блокады в 1944 году. Она планировала жить с Гаршиным, но этого не случилось. Доктор помог Ахматовой найти жилье и немного позже женился на другой. Ахматова решила, что он сошел с ума — поэтесса называла Гаршина своим мужем еще в Ташкенте, говорила, что он писал к ней с просьбой взять его фамилию. Что изменило его решение — трудно сказать до сих пор.

Еще немного о поклонниках

После того как Ахматова вышла замуж за Гумилева и выпустила свой первый поэтический сборник «Вечер», она стала знаменитостью. В открывшемся в 1912 году в Петербурге кабаре «Бродячая собака», где постоянно собирались разные деятели искусства, она была очень популярной женщиной. Говорят, что в нее был влюблен один из постоянных посетителей «Бродячей собаки» богач граф Зубов. По воспоминаниям самой Ахматовой, за ней ухаживал Осип Мандельштам, но она ему отказала (после дружила и с ним, и в последствии с его женой Надеждой Яковлевной); поэтессе делали предложение Борис Пильняк и Борис Пастернак.

По-разному относятся исследователи к встрече Ахматовой с английским дипломатом Исайей Берлином. Она произошла в 1945 году практически случайно. Берлин, оказавшись недалеко от дома, где жила Ахматова, захотел с ней познакомиться. Сначала зашел к ней днем, а после — вечером и просидел до утра, разговаривая о жизни и искусстве. Берлин не был мужчиной Ахматовой в романтическом смысле, хотя об их встрече некоторые говорят как о сближении душ. В 1946 году вышло постановление, в котором Ахматову назвали «полумонахиней-полублудницей» и предложили запретить печатать. Она стала опальным поэтом. Сама Ахматова считала, что встреча с Берлином стала одной из причин принятия постановления.

Последние годы своей жизни Ахматова тоже провела в окружении мужчин, но преимущественно это были дружеские или наставнические отношения. Около нее сформировался кружок молодых талантливых поэтов: Дмитрий Бобышев, Евгений Рейн, Иосиф Бродский, Анатолий Найман. Все они вспоминали Ахматову как великого поэта и сильного человека, который оказал на них неоспоримое влияние.

3 мужа Анны Ахматовой: несчастливая судьба поэтессы

Анна Ахматова (1889-1966 гг.) – русская поэтесса Серебряного века, одна из основоположников литературного стиля “акмеизм” и муза многих писателей, поэтов, художников и музыкантов XX века.

Ее называли “первой русской поэтессой” и дважды номинировали на Нобелевскую премию (в 1965 и 1966 годах – правда со второй ее фамилию сняли, так как в 1966 году она умерла).

Она писала о любви и любовных разочарованиях, как и все другие поэтессы. Но ее голос выделялся среди них. Русский поэт и литературный критик Георгий Адамович в статье “Мои встречи с Анной Ахматовой” писал:

«У других рассказ свелся бы к описанию или анализу «переживаний»,– и, вероятно, все потонуло бы или расплылось в таких словах, как тоска, боль, грусть, сердце, рана, разлука, в тысяче других слов того же «порядка». Ахматова о чувствах молчит. Ни слова – ни о тоске, ни о сердечной ране. Она вспоминает только одну подробность – о перчатке: и сразу мы видим то, что у другого поэта только бы поняли… В этом весь секрет ахматовского стиля. Она всегда с безошибочной зоркостью находит нужный ей внешний признак, нужную подробность, которая в лаконизме своем выразительнее всяческого красноречия.»

Как и все творческие натуры, Ахматова легко влюблялась: в ее жизни было много романов, но замужем была 3 раза (2 – официально, 1 – гражданский). И браки эти нельзя назвать счастливыми.

Навигация по статье:

1. Николай Гумилев – садист, авантюрист и психически нестабильный

2. Владимир Шилейко – домашний тиран и эксплуататор и ревнивец

3. Николай Пунин – завистник и эксплуататор

1. Николай Гумилев – садист, авантюрист
и психически нестабильный

В 1903 году в Царскосельской гимназии познакомились 17-летний Николай Гумилев и 14-летняя Анна Ахматова. Она сразу пленила сердце юного поэта: молода, статна, образованна, античный профиль и большие серые глаза. Но сама влюбляться не торопилась – на тот момент ее сердце уже было занято репетитором, Владимиром Голенищевым-Кутузовым.

Гумилев трижды делает предложение Ахматовой, но все три раза получает отказ: сначала она не воспринимала всерьез, затем скучала по его ухаживаниям, но видела трагические знаки в виде выброшенных на берег дельфинов, ну а в третий раз – просто решила не соглашаться , потому что предложение было озвучено в письме.

И после каждого раза Гумилев порывался свести счеты с жизнью , чем еще больше отдалял от себя Ахматову. Но в конце концов находил утешение в путешествиях, благодаря которым снискал славу авантюриста.

Однако, в 1910 году поэтесса все же выходит замуж за Гумилева, правда родственников ни со стороны невесты, ни со стороны мужа нет – все уверены в обреченности союза.

Так оно и случилось. 8 лет брака, с 1910 по 1918 гг. нельзя назвать семейной жизнью в полном смысле слова: оба изменяли, постоянно были в разъездах – один побывал в Африке, а другая в Париже.

Ко всему прочему, их представления друг о друге были в корне ошибочны и семья рушилась на глазах . Буквально через год семейной жизни Гумилев в сборнике стихов “Чужое небо” уже не пишет о своей жене как о музе, ангеле и таинственной женщине. В его стиха она предстает колдуньей, а в письмах к друзьям и в дневниках пассивной и манерной, в глазах которой “вся скорбь мира”:

Ахматова в долгу не оставалась. Во многих стихах этого периода она признавалась в нелюбви к мужу, чем обрекала его на насмешки со стороны всей Петербургской интеллигенции:

“Страшно, страшно к нелюбимому, Страшно к тихому войти. “

В некоторых стихотворениях писала «Мне муж – палач, а дом его – тюрьма» , и намекала на его любовь к рукоприкладству:

«Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнём. »

Это жутко раздражало Гумилева: «Сколько лет прошло, а я и сейчас чувствую обиду и боль. До чего это несправедливо и подло! Да, конечно, были стихи, которые я не хотел, чтобы она печатала, и довольно много. Хотя бы вот: «Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнём». Ведь я, подумайте, из-за этих строк прослыл садистом. Про меня пустили слух, что я, надев фрак (а у меня и фрака тогда ещё не было) и цилиндр (цилиндр у меня, правда, был), хлещу узорчатым, вдвое сложенным ремнём не только свою жену – Ахматову, но и своих молодых поклонниц, предварительно раздев их догола».

Подробнее об их семейной жизни можете прочитать в статье: Анна Ахматова: печальный брак с Н.Гумилевым

2. Владимир Шилейко – домашний тиран,
эксплуататор и ревнивец

В 1914 году, во время Первой Мировой войны, Николай Гумилев ушел на фронт – даже получил 2 Георгиевских креста за отвагу. А вернулся лишь в 1918 г. и сразу услышал о разводе.

Ахматова за годы разлуки с мужем влюбилась во Владимира Шилейко (1891-1930 гг.), русского ученого-востоковеда, переводчика. Она считала его работу значимой, серьезной, а его самого – великим человеком.

Ее прельщала сама возможность быть полезной такому человеку. Поэтому Ахматова выполняла всю работу по дому: колола дрова, готовила, убирала. А в свободное время – писала под диктовку его переводы.

“Они выходили на улицу на час, гуляли, потом возвращались — и до четырех часов ночи работали. АА даже стихи (переводы) писала под его диктовку. По шесть часов подряд записывала.” – писал П.Н.Лукницкий

Когда она выходила замуж за Шилейко, то была уверена, что между ними, поэтессой и ученым, и не может быть конкуренции, как в предыдущем браке. Вместо этого ее ожидала чрезмерная ревность второго мужа: ей не разрешалось выходить из дома (даже запирали на замок), писать стихи, а полученные письма от друзей запросто сжигались непрочитанными.

«А в пещере у дракона нет пощады, нет закона. И висит на стенке плеть, чтобы песен мне не петь» – стих А.А. о жизни с В.Шилейко

Однако все изменилось, когда он попал в больницу с радикулитом, а один из старых друзей-любовников (Артур Лурье) устроил ее в библиотеку Агрономического института, при этом обеспечив казенной квартирой и дровами для отопления . А выздоровевшему мужу не оставалось ничего, кроме как переехать к Ахматовой.

В 1921 году, спустя 3 года совместной жизни, они развелись.

Много позже она называла его “промежуточным”. А он называл ее “Акума”, что с японского переводится как “уличная женщина”, и делал колкие замечания: “Если б собаку учили столько, сколько тебя, она давно бы стала директором цирка!”

3. Николай Пунин – завистник и эксплуататор

Николай Пунин – российский и советский историк искусства, художественный критик.

Их детство и взросление прошло в Царском Селе, а обучение в Царскосельской гимназии – даже посещал кружок Гумилева, поэтому они имели все шансы встретиться в этот период . Но этого не случилось.

Первые их осознанные встречи состоялись в 1922 году в доме Ольги Судейкиной , где она проживала после разрыва с В.Шилейко. А 19 октября 1922 года Ахматова впервые посещает квартиру семьи Пуниных.

Затем остается жить с ними: самим Пуниным, его женой – Анной Аренс (первой женщиной-врачом в России) и их дочерью Ириной. Правда на правах гостьи, так как настоящей хозяйкой осталась жена:

«Идеалом жены для Николая Николаевича всегда была Анна Евгеньевна. Она служит, получает четыреста рублей жалованья, отличная хозяйка. И меня он упорно укладывал в это прокрустово ложе, а я и не хозяйка, и без жалованья» – делилась Ахматова.

Пунину это было выгодно – его порядок вещей не изменился, нет необходимости содержать две семьи, к тому же его первая жена всегда имела стабильный доход и по сути содержала всю семью. Ахматова делилась:

«Он всегда раздражён от безденежья. Анна Евгеньевна держит его в чёрном теле, это и понятно. Всегда злой, что слишком много людей приходит, много людей обедает. А это всё его родные, отец Анны Евгеньевны, её знакомые. Сегодня за столом произнёс такую фразу: «Масло только для Иры». Для его дочки. А рядом сидел мой Лёвушка. Он не знал, куда глаза девать, верно».

Они прожили в браке 16 лет, вплоть до его ареста в 1938 году. Однако этот период жизни поэтессы был одним из самых застойных (за все время лишь 30 стихов, а в некоторые годы – вообще ни одного). Этому способствовали угнетенная эмоциональная и бытовая атмосфера: в ее распоряжении были диван, маленький столик.

Пунин ревновал к Ахматову к поэзии, т.к. боялся выглядеть недостаточно значимым на ее фоне . Однажды во время чтения стихов друзьям, он вбежал в комнату и крикнул: “АА, не забывайте! Вы поэт местного царскосельского значения!”

Он пытался всячески принизить ее поэтический дар, вместо этого восхищаясь литературным – чем он не брезговал пользоваться в своих интересах: помогала ему в литературных исследованиях, переводила с английского, французского, итальянского.

«Там всё было устроено так, чтобы навсегда забыть и литературную славу Ахматовой, и те времена, ещё с Гумилёвым, когда одна её внешность служила моделью для элегантных женщин артистической среды. Всякий раз, когда появлялся даже намёк на величие Ахматовой, Николай Николаевич нарочито сбивал тон, принижая её, вроде того: «Анечка, почистите селёдку!» – писала Л.Чуковская

Однако, он по-своему любил Ахматову. Даже ответил статьей на статью Троцкого, обвинявшего Ахматову в реверансах западу и остальным капиталистам:

«Троцкий пишет, что лирический круг Ахматовой охватывает поэтессу, неизвестного в котелке или со шпорами и непременно Бога. А если бы он охватывал неизвестного в кожаной куртке и с красноармейской звездой? Значит, вся суть ожидаемого нами переворота в искусстве состоит в том, чтобы в лирический круг просто вошли другие персонажи. Надо только перевести стрелку творчества на советские объекты, и вот вам – новая литература?»

Таким образом, ни один из браков великой поэтессы нельзя назвать счастливыми в полной мере: они всегда были испытанием для нее, каждый стремился переломить ее, подчинить своей власти и затмить. Каждого ее мужа пугала ее популярность и творческая натура – всегда оставался риск оказаться на обочине ее жизни.

Источники:

http://www.proza.ru/2014/07/04/935
http://diletant.media/articles/45247896/
http://zen.yandex.ru/media/id/5bfece9acd7ace0bc1ec8907/5c38e7e475ce4600a97cd41f